– Значит, останемся на столе, – решил я и ненадолго умолк.
По правде говоря, Корняга очень удачно облек в слова все то, что я чувствовал. А чувствовал я вещь, которую боялся в этом мире сильнее всего.
Охоту. На оборотней. На меня и Тури. Чужая магия кралась по нашему следу, нащупывала нас с карсой, выискивала на пути в У-Наринну. С какой целью – можно и не говорить. Оборотней ищут только затем, чтобы убить. Я знал всего два исключения: лекарь Самир искал оборотней, чтобы лечить, а Лю-чародей отыскал нас с Тури, чтобы послать в У-Наринну. Кстати, еще неизвестно, не равносильно ли это убийству.
Впрочем, я не верил, что Лю посылал нас на смерть, потому что это ничем не помогло бы ему, чародею. Не имело это никакого смысла. А вот если мы выживем, и все трое прорвемся к Трону…
«Стоп! – сказал я себе. – Это не больше, чем твои домыслы, Моран. Не беги впереди телеги, целее будешь».
– Кто может нас искать? – пробормотал я. – Кто-то, обладающий магией. Этот, как его… Седракс. Или снова хоринги. Хотя нет, магия хорингов совершенно непонятна, но легко узнаваема, и ее ни с чем не спутаешь. Нас преследует не их магия. Людская.
Значит, либо Седракс, либо кто-то еще, мне неизвестный. Да и Седракс, по сути, мне неизвестен. Только имя, да и то ненастоящее, потому что истинное свое имя чародей не откроет никому и никогда.
Если нас выследят… то за каждым кустом может сидеть кто-нибудь вроде Чистого брата. Просто человека я разделаю в капусту, одного, двух, трех. Если они не мастера клинков. Или другого оружия. Если мастера – мне придется повозиться, а то и применить кое-что из арсенала тайных приемчиков… не всегда честных. Но я никогда и не говорил, что собираюсь драться честно.
«Погоди, Моран, – одернул я себя. – В твоем Каменном лесу снова стало темнее. Ну их, эти удары исподтишка и отравленные иглы. Что ты, не справишься простым мечом? Да еще если рядом карса и Ветер?»
Наверное, справлюсь. Еще в Торнсхольме глава цеха наемников удивлялся моей реакции. Не знал, бедняга, что у оборотней реакция чуть не вдвое быстрее человечьей. Это Унди меня просветил, и с некоторых пор я своей быстротой беззастенчиво пользуюсь. И всегда – успешно.
А вот если придется выходить против мастера магии, тогда плохо. Я хоть и существо непростое, сам пользоваться магией не умею. Чувствовать – чувствую, а пользоваться – увы.
Ладно. Будем последовательны, тогда не переполовинят, как говаривал старина Унди в минуты особенного просветления. Где удобнее всего сделать засаду? Я тут кусты поминал, но до самых гор кустов, похоже, не дождаться. Равнина. Значит, не в кустах. А где?
Наверное, там, куда мы обязательно придем. Не сможем не прийти. Есть впереди такое место?
Есть. И только одно. Знак. Я уже чувствую его – ведь магию хорингов ни с чем не спутаешь. Мимо него мы не пройдем. И это единственное место, мимо которого мы не пройдем.
Ответ оказался прост. Следует не зевать у Знака, не считать ворон, а ждать неприятностей.
– Молодец, Корняга, – похвалил я задумчиво. – Ты меня предостерег. Я и сам чувствовал что-то такое… нехорошее. Но ты меня убедил окончательно. Молодец.
Корняга даже не напыжился. Только коротко ухнул, что означало у него печальный вздох.
«И надо бы предупредить Тури. Она, хоть и в теле карсы, может услышать. Я уже больше половины дня был вместе с вулхом. Завтра, поди, чуть не весь день пробуду».
Ветер продолжал идти шагом, и карса вскоре нас нагнала. Кажется, она повеселела немного. Я выпрыгнул из седла и коротко свистнул. Карса тотчас тенью метнулась ко мне и потерлась о ноги – это она любила. Я по обыкновению с трудом устоял на ногах, а потом почесал ей за ушами.
– Послушай, киса, – сказал я ровно. – Надеюсь, Тури сейчас меня слышит, хоть и не может подать никакого знака.
Карса фыркнула и стрельнула глазищами.
«Слышу, слышу, Одинец! Говори!»
Интересно, это действительно со мной общается Тури или я это все придумываю на ходу?
– Есть у меня подозрение, милая, что у Знака нам готовят веселенькую встречу. Так что ты это… коготки выпусти заранее, ладно?
Карса зашипела, тихо-тихо, и еле заметно выгнула спину. Ладно, будем надеяться, что ты меня поняла.
Я выпрямился и хотел уже вновь вскочить в седло, но тут меня вдруг обдало слабым, но вполне ощутимым порывом ветра. Легким, как вздох. Словно над головой пронеслась невидимая птица.
Я с сомнением взглянул в хрустально-синюю бездну неба. Последнее время я не верил в случайность подобных мелочей.
Кустов на равнине я и впрямь не встретил. Зато валуны, изъеденные ветрами и равнодушным временем, стали попадаться все чаще. Небольшие, стоящий человек был заметен издалека, а вот стоило присесть – и все. Ищи хоть до скончания времен.
Засада была впереди – проснувшимся непонятным мне чувством я ее вычислил. Вон там, шагах в ста впереди, среди белых, как черепа, камней. Хотя нет, камни больше напоминают не черепа, а полуискрошенные и затупившиеся зубы великана.
Там. М-м-м… Трое. Все трое – маги. Пахнут они по-особому. Мысленно пахнут, конечно, а не в обычном смысле. Я ведь не вулх, который по настоящим запахам мастак. Не с человеческим носом ловить слабые запахи, доносимые легким ветром…
И провалиться мне тут же, если эти трое нас любят!
Но, помимо этих троих, я чувствовал еще и хорингов. И что самое интересное, нигде не видел столба с плоской пластиной на вершине.
Ветра я оставил далеко позади. Шагах в трехстах. Корнягу – тоже. А карса, понятно, прокралась со мной.
Я лихорадочно размышлял, как бы подобраться к этим троим поближе, когда в камень над нашими головами ударила тусклая фиолетовая молния.
– Эй, нечисть! Вылезайте. Вам все равно конец! – крикнули нам. И для вящей убедительности разнесли молнией еще один камень поблизости. Я пихнул карсу в одну сторону, а сам проворно пополз в другую.
Но в тот же миг я услышал, как тренькнула тетива лука, и белооперенная стрела мелькнула в вечернем небе. Меар опускался.
Тот, кто кричал нам, чтоб вылазили, ругнулся и зашипел от боли.
С треском распороли воздух еще две молнии, и в ноздри ударил свежий, как после грозы, запах.
«Влипли, – подумал я. – Между молотом и наковальней».
С одной стороны, эти… охотники на оборотней. С другой – хоринги, лично против которых я ничего не имел, но они против меня – имели. Убитого Иланда, например. Или Винора – я уже и не помнил, кого убил я, а кого карса.
Совсем рядом что-то происходило. Звуки мне ничего не говорили – я просто ни с чем не мог их связать. Никогда ничего подобного не слышал. Однажды воздух стал совсем синим, словно Меар сорвался с небес и рухнул за соседней россыпью камней, а раз невдалеке встал крутящийся рыжий смерч и кто-то диким голосом закричал. Потом некоторое время звенело железо, и это были единственные звуки, которые я опознал легко: рубились на мечах. Недолго и, кажется, безрезультатно. В том смысле, что никому из противников не удалось убить другого.
Высунуться я не решался, видеть же происходящее хотелось страшно, да и нужно было. Но как высунешься? Чтоб тут же молнию в лоб схлопотать? А озираться, лежа среди камней, толку было мало.
И вдруг взгляд мой сам собой упал на камень, в который я вжимался плечом. В очередной раз пошевелившись, я повернулся и наконец увидел, на что опирался.
На камне цвел живой рисунок хорингов. Одну грань камня отшлифовали до зеркальной гладкости, и древний мастер вдохнул в холодную глыбу часть своей нечеловеческой души.
Тьма! Я обполз камень, чтоб глянуть с другой стороны, и не ошибся. Рисунок был и там. Иной.
Я ползал вокруг Знака. Второго Знака на пути к У-Наринне.
Никогда не думал, что такое случится.
И я попробовал сосредоточиться, чтоб увидеть рисунок таким, каков он есть на самом деле.
