– Ой, Юль, ну ни-на-а-адо этих психологических телег, а, – забарабанила в дверь Лерка. – Меня и так сейчас стошнит.
– Чтобы не попадать в кризисную ситуацию, нужно просто не заходить в нее. Как в этот шкаф.
– И как это поможет вернуть Cашку? – хрипло отозвалась хозяйка квартиры. – При чем здесь, на хрен, твой шкаф? Ей двадцать, Юль! Этим шкафом ее можно только убить.
– Так, девочки, – почесала нос Ира, – вы бухие уже, и мы общаемся на разных волнах. – Я думаю, мне тоже стоит выпить. Иначе, когда вас потянет на обливание заговоренной водой, я не смогу изобразить Чумака. Наливайте.
Ира и Юлька познакомились в парке лет пять назад. Юлька выгуливала страшную лохматую псину невнятной породы. Собаку звали Витя, а на ее хозяйке была майка с портретом знатока Анатолия Вассермана и подписью «Я родил Путина и Гугл».
– Почему Витя, а не Шарик, например? – резонно поинтересовалась Ира, когда веселая девушка в очередной раз позвала собаку.
– Бывший муж после развода подарил. Типа, чтоб мне без него не скучно было. Мужа звали Витей, теперь собаку тоже так зовут. Закон сохранения Вить в квартире.
В этот момент Юлька прочно заняла третье место в рейтинге смешных кумиров своей новой знакомой (после Собчак и Ренаты Литвиновой), и они как-то незаметно подружились.
Юлька работала юристом в табачной компании, много курила и обожала группу «Ленинград». Своих мужиков она называла не иначе как «волосатая скотина», «засранец» и «пьяная морда». Несмотря на свои восемьдесят кило, она прекрасно исполняла танец живота и роль теоретика любви. Она могла с точностью до недели просчитать долгосрочность всех романов подруг, нарисовать диаграмму угасания страсти и составить таблицу «минусов» любого мужика. У красавчика Эштона Катчера, мужа Деми Мур, Юлька обнаружила Эдипов комплекс и склонность к гомосексуализму из-за недостатка мужского воспитания. Что уж говорить о разных Сашах и Петях! На них обычно не оставалось живого места.
Отец у Юльки тоже был особенным человеком. Ну, хотя бы потому, что умер совершенно необычной смертью. Его укусил хомяк.
Не надо смеяться! Хомяк был заразным, у папы началось заражение крови. Такое случается: люди гибнут от укуса пчелы и от обычной простуды, захлебываются в стакане с водой… А здесь был просто хомяк.
Юлькина мама любила говорить, что только настоящий неудачник мог не справиться с жалкой мышью. Погибнуть на войне или, на худой конец, спасая детей из горящего дома – вот это дело. Но стать жертвой хомяка – о такой смерти даже с соседками говорить было неудобно.
Мама Юльки работала учителем литературы в старших классах и всех людей называла дебилами. На уроках она наизусть читала Пушкина, а дома материлась так, что вяли цветы. «Это для баланса, – оправдывалась она. – Я же не могу быть совсем идеальной».
Юльке было двенадцать, когда, однажды, отправляя ее в пионерский лагерь, мать бросила вслед: «Смотри, приедешь брюхатая, выгоню на панель». Юлька не сразу поняла, о чем речь, но, услышав подобное от матери еще раз двести, потихоньку уяснила: все мужики – уроды. Каждый знакомый парень казался ей коварным соблазнителем или просто придурком. По-настоящему она любила только Колю Баскова, да и то потому, что никогда не нюхала его носков.
В двадцать два Юлька решила круто изменить свою судьбу. Некоторые для этого поменяли бы цвет волос или переехали жить в деревню, но Юлька была не дура. Она пошла в… пункт видеопроката, мысленно спросила, сколько мужчин будет в ее жизни и, не глядя, взяла кассету с фильмом. И что вы думаете? Ей попались не «300 спартанцев» и не «Два капитана», а «Четыре комнаты». Тогдашний парень был всего третьим по счету, а через пару недель Юлька встретила толстого неуклюжего зануду по имени Витя. После первого же секса в его квартире-помойке Юлька ощутила каждой клеточкой тела: вот она – ее судьба! Ну да, неказистая, но разве можно не доверять гаданию на видеокассете? И Юлька вышла замуж.
– Так, девочки, я сделала два шага на пути к счастью, – провозгласила Юлька после очередной рюмки. – Купила новую тушь для ресниц и стала вегетарианкой. Мясо старит кожу.
– Зато водка омолаживает, – расхохоталась Ира. – И, если мясо запивать водкой, действие нейтрализуется. Наливай! Кстати, сколько всего шагов на пути к счастью, никто не считал?
– Эх, бабы, надо бы ребенка родить, да что-то не от кого. – Юлька подняла запотевшую рюмку на свет. – Вокруг одни слабаки и импотенты. Смотришь в его глаза, а в них… нету цели никакой. Не стремятся мужики обеспечивать семью, тыл. Только на себя и надейся.
– Ага, твой тыл попробуй обеспечь. Сантиметров сто пятьдесят, поди, в обхвате? – Ира по-детски высунула язык: – Бе-бе-бе!
– Ой, конечно, лучше быть сушеной воблой, как ты, – отмахнулась Юлька. – Короче, я решила, что рожу двойню, чтоб сразу отмучаться.
Сейчас какие-то уколы специальные делают. Или, может, тройню… А они не очень маленькие получатся?
– Да ты мужика сначала найди! Роженица, блин…
– Мужик – дело пятое. Я от любого рожу, кто презерватив забудет надеть.
– Прям от любого? Даже от негра с волосатой грудью?
– Нет, пусть он будет русским, красивым и работящим!
– Когда найдешь такого, пригласи на свадьбу. Мы к тому времени уже в доме престарелых будем.
Юлька поморщилась, покрутила пальцем у виска и продолжила наворачивать салат оливье. Она никогда не обижалась и не грустила подолгу. Если говорили, что она весит полтонны, Юлька весело отвечала: «И это – только мозг!». А когда кто-то обращал внимание на то, что у нее отросли корни волос и пора бы их подкрасить, она изображала возмущение и объясняла, что специально отращивала такие же корни, как у Камерон Диас в фильме «Чувствуя Миннесоту»: «И это, между прочим, было нелегко!!!»
Разглядывая себя в зеркало, Юлька обычно говорила что-то вроде: «До чего же я прекрасна! Ничего более умопомрачительного природа не создала!» И все дружно хохотали. Иногда возникало ощущение, что эта девочка гораздо очаровательнее всех фотомоделей мира. Просто мужики влюбляются в задницы и сиськи.
Как сказала Фаина Раневская, красивые женщины пользуются большим успехом, чем умные, потому что слепых мужчин мало, а глупых – предостаточно.
– Эй, никто не забыл, что у меня горе? – Лерка застучала вилкой по бутылке. – Муж, между прочим, ушел, а не колбаса протухла.
– Ой, прости. – Ира с Юлькой подперли кулаками подбородки и выжидательно заморгали. – Ну и…
– Я ведь сразу знала, что пожалею, когда замуж за Сашку выходила. Хоть бы машина у него была или член двадцать сантиметров. Нет ведь, на метро ко мне ездил с пиписькой своей маленькой. Ну не козел, а?
– А мне размер члена не важен, – хихикнула Юлька, – у меня детское влагалище. Мне и тринадцать сантиметров кажется огромным.
– Вот мерзавка, и за что тебе такое счастье? В коридоре запиликал телефон, и Ира пулей выскочила из-за стола.
– Так, тихо! Мой звонит! Помолчите секунду!.. Да, солнышко, с девочками. Скоро, не волнуйся. Ужин приготовил? Такой ты у меня здоровский! Люблю тебя. Целую. Мр-мр.
– Лицемерка. – Юлька обреченно махнула рукой и зачерпнула ложкой салат. – Секс, девочки, фигня! Самое большое удовольствие в жизни – хорошо пожрать. Хрустящий батон, пакет майонеза, докторская колбаска… Ммммммм!
– Юль, я не лицемерка, – надулась Ира. – Игорек – хороший! Он, между прочим, вчера сказал, что нам нужны серьезные отношения. Как у мужа и жены чтоб. Я говорю, прям, очень серьезные? Улыбаться нельзя будет?
– Игорек… С таким именем он никогда не станет настоящим мужиком, – фыркнула Лерка. – Надо его переименовать. Гарик, например. Как тебе?
– У меня с пожарным ассоциируется. Не…
– Ну зови его просто – Мужчина. Привет, Мужчина! Как дела, Мужчина? Мужчина, где твоя зарплата? Зато никогда не перепутаешь имя, как мой б/у муженек.
В отличие от подруг, Ира была патологической идеалисткой. Она верила, что можно стать счастливой с любым мужчиной и, вопреки советам «Космополитена», не искала принца. У нее был тридцатичетырехлетний Игорек – эгоистичный строитель с едва наметившимся животиком. Ира внушила себе, что он – лучший мужчина в мире, и настойчиво пыталась убедить в этом друзей. Оргазмы с ним были нечастыми, зато, по уверениям Иры, яркими и… «милыми». Игорь восхищался ее кулебякой, сырным супом и по утрам чмокал в ухо.
– Но ведь это – семейная жизнь! – оправдывалась Ира. – Не может же быть каждый день праздником! Иногда надо ходить на работу, молчать, сидя у телевизора, или просто проводить вечера по отдельности…
– Или не быть унылым занудой, – вставляла Юлька. – Потому что, хоть ты и не поверишь, но жизнь может быть праздником! И каждый день может быть не похожим на другие.
Ира не любила разговоров об Игоре. Ей никогда не хватало аргументов, чтобы убедить подруг в том, что она действительно счастлива. В напоминание об этом она носила в кошельке фотку любимого и по шестнадцать раз в день целовала ее. Однажды Юлька подсунула ей в портмоне газетный снимок члена Распутина в банке. Ира по-настоящему обиделась и целую неделю не отвечала на телефонные звонки подруги.
Когда Ире исполнилось тридцать, она решила, что крайний срок для замужества – тридцать три года. Еще можно успеть похудеть после родов и покататься с ребенком на роликах. Три месяца назад она отметила тридцатидвухлетие, а Игорь все еще не сделал предложение.
– Если хочешь замуж, предложи ему сама! – посоветовала как-то Лерка. – Сейчас эмансипация, все можно. Заодно посмотришь, перекосит его или он расцветет от внезапной радости.
Но Ира боялась. И все чаще присматривалась к своему отражению в зеркале: тут – немного обвисло, тут – некстати высыпавшие канапушки… Просто ужас!
Юлька в такие моменты хохотала и становилась рядом: «Да ты на Патриссию Каасс похожа, вся Москва „твоими“ баннерами увешана! До чего ж ты хороша: и фигура, и душа. Не будь дурой!» Ира хмурилась и старалась сменить тему.
Сегодня она сидела на Леркиной кухне и справляла поминки чужой любви. Еще одни отношения закончились ничем… А ведь у Лерки с Сашкой все было гладко и ровно. Где справедливость?
Лерка рассказала, что как раз вчера купила новые занавески. С красными тюльпанами, дорогие, в «Мегамолле». Пока она подбирала нужный цвет, Сашка
