— Сказала девушка: 'Я все отдам за сей чудесный шрам', - резво срифмовал Мелин.
— Веселимся? — так спросил, входя в фехтовальный зал, принц Патрик.
Он скорее скалился, чем улыбался, сводному брату, снимая колет и натягивая на руки перчатки. Его свита — шесть юношей в ярких, усыпанных модными мелкими украшениями, одеждах — с похожим снисходительно-презрительным выражением посматривали на кронпринца и его команду.
— А я вот тоже решил побаловаться, — Патрик подошел к стойкам, чтоб выбрать себе меч: забракованные бесцеремонно швырял в сторону, не заботясь о том, что из-за падающих на каменный пол клинков получается много грохоту.
Мелин хмурился, глядя на высокомерного юнца. Потом взял другое полотенце, вытер лицо, выпил воды, предложенной пажом, и сказал:
— Что ж, я закончил. Балуйся, — и потянул через голову промокшую до нитки рубашку.
— Э, нет, — ухмыльнулся Патрик, выбрав-таки оружие — длинный, тонкий, прямой клинок, — я хочу просить тебя поучить меня. Я слышал, что ты большой мастер фехтовального дела. Так отец говорил. Думаешь, он тебе льстил? — и юноша сделал мечом пару впечатляющих по скорости и ловкости финтов.
Мелин понял — его вызывают. 'Хочет посчитаться за стычку в саду', - догадался он, улавливая весьма недоброжелательный взгляд Патрика, его горделивую позу.
— А не боишься? Со мною драться — не с леди кувыркаться, — стихоплетным намеком кронпринц послал младшему брату ответную стрелу.
Попал метко — юноша вспыхнул, ноздри его раздулись, глаза полыхнули яростью. Он ударил себя той рукой, что сжимала меч, по бедру и выкрикнул:
— Становись! Я тебя уделаю! Я своё имя у тебя на заднице вырежу!
Мелин ответил снисходительным смешком, нарочито медленно надел другую рубашку (не хотелось ему сейчас щеголять голым торсом, хоть юные, тонкие-звонкие, дворяне из свиты Патрика с завистью посматривали на его небольшие, но рельефные мускулы), взял новое оружие вместо сломанного и вышел против юного принца.
— Вот тебе! — безо всякого представления Патрик сделал стремительный выпад Мелин, и, если бы так же стремительно не уклонился, то получил бы дырку в живот, а так — отделался длинной царапиной под левым ребром, и его белая рубашка тут же украсилась кровавой полосой. — Получи, с-скотина! — прошипел юноша сквозь зубы — только Мелин его и услышал.
— Ах так?! — кронпринц разъярился по-новому и угостил сводного брата серией рубящих ударов.
Патрик лишь успевал ловить клинок противника своим, чтоб не получить ран, и безнадежно клонился к полу. На третьем ударе ноги его подкосились, он упал на бок. Не желая сдаваться, хотел встать, но Мелин грубо ударил его ногой в ногу, заставив распластаться еще больше, потом хватил мечом у головы юноши в камни пола, выбив из них впечатляющий сноп искр. Под конец взял зажмурившегося Патрика за грудки, притянул к себе и зарычал ему в ухо:
— Не испытывай моего терпения! Убить тебя я всегда смогу, просто папу не хочу огорчать.
— Я тебя еще не так удивлю, — Патрик, без капли страха во взгляде, ответил таким же рычанием. — Ублюдок! Пока я жив, не получишь ты короны!
— Ах, вот как заговорил? Ты, значит, бесишься потому, что я тебе дорогу к трону перебежал? — усмехнулся кронпринц и отпустил брата, ставшего красным, как сваренный рак. — Спи в кроватке мирно, душка: мне не нужны твои игрушки.
Патрик хотел что-то ответить. Судя по горящим глазам, что-то гневное и яростное, но не успел.
В фехтовальный зал вбежал один из пажей Мелина. Он подскочил к молодому лорду и затараторил, едва успев отдышаться:
— Ваша милость! Ваша милость! К вам — какой-то человек! Просит срочного приема. Сказал, что его зовут Тит Лис! Он из Илидола!
Мелин просиял лицом, вмиг забыв о своей ярости и о Патрике:
— Отлично! Идем скорее! Надеюсь, он принес мне только хорошие новости! — тут же бросил меч одному из рыцарей и выбежал из залы, не попрощавшись с младшим братом.
Глава тринадцатая
Илидолец Тит ждал Мелина в его покоях.
Кронпринц, с порога увидав парня, упал настроением так же быстро, как сперва взлетел: один вид Лиса говорил о том, что вести он привез очень и очень неважные. Его светлая овчинная курка была прорвана в нескольких местах и вымазана во что-то бурое, напоминавшее кровь. Шапки у парня не имелось. Если учесть, что морозы в Лагаро стояли неслабые, сразу предполагалось, что головной убор парень где-то потерял. Про лицо юноши можно было сказать лишь одно: выражало оно крайний испуг и горе.
— Что случилось? — бросился к нему Мелин.
— Плохо все, — сокрушенно тряхнул рыжей головой Тит. — Мы выехали из Илидола, я, Карл, братья Карла и Нина со своим мужем, с Илларом. Все вроде было ничего. А в Чернолистном лесу нас всадники нагнали…
— Кто такие?!
— Они не скрывались — это люди лорда Гоша. Их было пятеро. Мы велели Иллару и Нине гнать коней вперед, а сами попытались их задержать. Они всех убили. Всех, — и Тит смолк, закрыл перекосившееся от рыданий лицо своим порванным рукавом.
— Кого всех? — тряхнул пустившего слезы парня Мелин. — Кого?!
— Карла и его братьев, Эйгона и Платина. Бедные ребята. Так попасться. Мы ведь штурм Илидола пережили, думали: заживем сыто и весело, как воробьи после зимы, — размазывал Тит влагу по щекам. — Меня они тоже убить хотели, а их главный сказал: 'Пусть этот доходяга живет. Пусть про все, что тут было, Мелину Лагаронскому расскажет'. Они мне дали коня, велели к вам в Тильд скакать… А еще они мне сказали, что мастер Герман умер. А что с Ниной и Илларом, я не знаю. Люди Гоша кинулись их догонять, но не знаю, догнали ли…
— Что ты сказал про Германа? — еле слышно спросил Мелин, потеряв голос от таких сокрушающих новостей.
— Они сказали, что он сам себя убил. Что он зубами вскрыл себе вены на руках. И сказали, чтоб я вам и это рассказал…
Мелин, дослушав Тита, больше ни слова не произнес. Он лишь кивнул, потеряно, и неуверенным шагом, чуть покачиваясь, направился к одному из диванов, что стояли в гостиной, но не дошел — с еле слышным выдохом сполз в обморок на пол.
— Эй-эй-эй, — кинулся к нему Ларик, — ты так не шути, братишка…
Он призывно махнул рукой пажу, чтоб тот помог, и они вдвоем осторожно подняли белого, как смерть, Мелина и уложили на диван.
— Его высочество ранен, — заметил мальчик, кивнув на кровавую полосу на рубашке молодого лорда. — Надо бы лекаря позвать.
— Не в царапине дело, — буркнул Ларик. — Но за доктором сбегай — не помешает… Эк тебя подкосило, братец, — и похлопал Мелина по щекам.
Так как друг не желал возвращаться в настоящее, Ларику пришлось взять с мраморного столика графин, набрать в рот воды и оросить ею бесчувственного кронпринца. Тот дернулся, махнул руками, спасаясь от 'дождя', и разлепит-таки глаза.
— Что? Что это? — забормотал, прижимая ладонь к мокрому лбу.
— Это я, — сообщил Ларик. — Доброе утро, барышня кисейная…
— Что было-то? Мне словно горло сдавило: ни дышать, ничего, — прошептал Мелин, откидываясь обратно на вышитую золотыми нитями диванную подушку — странная слабость запеленала все его тело.
— Ты, как девица, в обморок упал, — ответил ему приятель. — Хотя, признаюсь, от таких вестей и у меня что-то в груди оборвалось. Но ты-то совсем захирел, братец…
Пока он говорил, блуждающий взгляд кронпринца наткнулся на Тита. Тот сидел в кресле, опустив голову на руки и, похоже, плакал: его узкие плечи нервно подрагивали.
— Это все на самом деле… а я надеялся — я сплю, — простонал Мелин, тоже закрыл лицо ладонями, пару раз тяжело вздохнул и затих. — Боже, я убил их…
— Кого? — удивленно взметнул брови Ларик.
— Карла и его братьев. Я убил их. Своим приказом.
— Их убили люди Гоша! — выпалил Ларик, видя, что вельможный друг совершенно раскис.
— Я толкнул их к опасности! Я приказал им! — неожиданно резко подхватился Мелин. — Моя голова плохо подумала перед тем, как отдавать приказы!
— Ты не приказывал, а просил…
— Тем более! Я не имел права просить Карла решать мои проблемы! И Нина. О, Нина теперь у этого подонка, — Мелин, простонав это с крайним отчаянием, вновь закрыл лицо руками. — Я проиграл…
— Вот что я сейчас скажу, братишка! — рявкнул Ларик, вскакивая с кресла и рукою рубя воздух, как топором — дрова. — Ты совсем испортился! От Пека-Рифмача у тебя только репа осталась, и та бледная! Ты забыл? В Тумачино ты ни одного боя не проиграл. А теперь? Поплыл, как снеговик в марте. Вместо того, чтоб думать, как за парней отомстить и Нину вызволить, нюни распускаешь! Что это с тобой такое?! Вспомни: ты ведь Гошу ногу вспорол. Так неужели тебе слабо подобное еще раз сделать?
Он еще был готов выливать на голову кронпринца ведра упреков, но в этот момент в покои Мелина резво вбежал паж, а за ним вошел, уже степенно, королевский лекарь — высокий, худощавый, совершенно седой старик лет семидесяти. И Ларик смолк, правильно сообразив, что при посторонних орать на наследника престола несолидно.
— Ваша милость, позвольте осмотреть вас, — после краткого приветствия доктор сразу перешел к делу, видя испорченную рубашку на Мелине.
Процедура заняла всего несколько минут.
— Совершенно не опасная царапина, — объявил лекарь, смазав живот юноши чем-то тягучим и желтым из пузатой бутылочки зеленого стекла. — Через два дня все затянется. Но обморок у вас был?
— Был-был! — вместо Мелина ответил паж. — Его милость дышать перестали, на пол упали, стали белыми, как снег!
— Здоровье наследника престола — моя прямая обязанность, — важно заявил доктор и достал из своего чемоданчика какие-то трубки. — Есть множество скрытых недугов, один из которых и может быть причиною вашей слабости. Будем искать…
Искания врачевателя заняли около получаса. И пока он прослушивал сердце и легкие кронпринца, щупал его пульс, осматривал язык и глаза, Мелин
