«Зондергруппу Р», или «Вогру».
«Зондергруппа Р» появилась в военном министерстве Германии еще в начале 1921 года, по личному указанию Секта. Инициатором ее создания был Шлейхер, а Нидермайер стал ее первым уполномоченным в России. В русской терминологии это подразделение называлось «Вогру», или «военная группа». Она-то непосредственно и занималась организацией военного сотрудничества, и Сект отнюдь не горел желанием посвящать в эти дела постоянно меняющиеся разномастные правительства. Отчасти поэтому «Зондергруппа Р» входила в состав разведотдела, самой засекреченной структуры немецкого штаба. Об основной причине, по которой «Вогру» была включена в состав разведотдела, говорит имя одного из тех, кто входил в ее руководство. Это был легендарный Вальтер Николаи, начальник контрразведки кайзеровской армии и специалист по России. Военное сотрудничество было нашпиговано разведчиками – впрочем, с обеих сторон.
Но военное министерство не могло напрямую заниматься промышленными делами. И тогда в 1923 году оно основало промежуточную структуру – так называемое «Общество содействия промышленным предприятиям», или «ГЕФУ». Под прикрытием этого расплывчатого названия пряталась организация, назначением которой были финансирование и координация работы совместных германо-советских предприятий на территории СССР, – естественно, гражданские предприятия ее не интересовали. Общество было попросту «крышей», под которой германские военные прятали дела, не совместимые с условиями Версальского договора. Руководителем «ГЕФУ» стал еще один член спецгруппы Секта, майор германского генштаба Чунке. Тогда же и Нидермайер получил повышение, став начальником службы генштаба по русским вопросам. Он информировал Секта и начальника генштаба Хассе о ходе работ, поддерживал контакты с советскими организациями и высокопоставленными деятелями не только армии и промышленности, но и политиками, и чекистами. Именно в его руках сосредоточились все нити сотрудничества.
Однако один Оскар фон Нидермайер не мог заменить всего аппарата военного атташе. А таковых Германии, по условиям все того же Версальского договора, иметь не полагалось. И тогда в Москве появилась еще одна контора. Называлась она постоянной комиссией по контролю за хозяйственной деятельностью немецких концессий в СССР. А на самом деле это было тайное представительство немецкого генерального штаба. В секретных документах оно именовалось «Центр-Москва» («Ц-МО»). Под пару ей в германском генштабе был создан отдел «Ц-Б» («Центр-Берлин»). «Ц-МО» возглавил полковник Лит- Томсен, а его заместителем и фактическим руководителем стал все тот же Оскар фон Нидермайер. В 1927 году Лит-Томсена отозвали в Германию, и Нидермайер остался во главе общества до 1931 года. Общество должно было не только курировать все вопросы советско-германского военного сотрудничества, но и информировать генштаб по всем доступным ему военным вопросам то есть разведкой.
Уже в 1923 году, с самого основания «ГЕФУ», одним из партнеров этого общества выступает наше предприятие «Метахим». В сентябре этого года обе конторы организовывают совместное общество «Берсоль», цель которого совершенно белая и пушистая – производство удобрений. Возглавлял правление сей крайне полезной для сельского хозяйства фирмы Стефан Иосифович Мрочковский. 14 мая 1923 года в Москве был подписан договор о строительстве химического завода по производству отравляющих веществ. Немцы ассигновали на его создание 35 млн. марок. Немецким партнером стал химик Хуго Штольценберг, один из крупнейших в Германии специалистов по ОВ, который к тому времени уже построил завод в Гамбурге. По договору, Штольценберг должен был модернизировать химический завод в поселке Иващенково, что под Самарой. Предполагаемая производительность – 60 тысяч пудов фосгена и 75 тысяч пудов иприта в год, а также жидкий хлор. Но как только завод был построен в 1925 году коммунисты решили кинуть немецких концессионеров. Использовалась профсоюзная фишка. Сначала заключался договор на длительный срок, а потом «внезапно» советский персонал начинал бастовать, требуя повышения зарплаты в несколько раз. В итоге договор расторгался, а оборудование концессионеров и обученный персонал оставались советской экономике в качестве трофея. После отъезда немцев нашим ученым потребовалось несколько лет на то чтобы запусить процесс создания ОВ самостоятельно, а также качество и количество выдаваемого продукта оставляло желать лучшего. Тем не менее Россия и Германия договорились о совместном испытании ОВ. Испытания ОВ были настолько секретными, что точное количество полигонов неизвестною. Есть точные сведения только о двух объектах. Это «Подосинки», расположенные в поселке Шиханы, что неподалеку от Саратова, и «Томка» возле населенного пункта Тоцкое Оренбургской области. Испытания совместные, расходы – пополам. И снова техническое руководство испытаниями – немецкое, административное – наше. Обе стороны за отдельную плату могли получить образцы всех применявшихся и разработанных приборов. Все протоколы испытаний, фотоснимки, чертежи выполнялись в двух экземплярах – для каждого из партнеров. Мы предоставляли немцам полигоны, персонал и условия для работы. В ответ они брали на себя обязательство обучать специалистов по всем отраслям, по которым будут проводиться опыты, и давать им возможность принимать практическое участие в работе. Этот проект практически свернут к 1929 году в связи с изменениями в германской политической ситуации. Среди других советско – германских проектов можно назвать летную школу в Липецке. Липецкий объект выполнял двоякие функции, в первую очередь здесь обучались будущие асы немецких ВВС, а так же школа стала испытательным полигоном рейхсвера. Именно здесь, в Липецке, проходил испытания «Юнкерс» К-47. Вначале этот самолет был разработан как истребитель. Затем, впервые в истории военной авиации, на нем установили спаренные пулеметы с вращающимся лафетом. Вскоре решили попытаться использовать истребитель для бомбометания, и в результате появился новый тип самолета – пикирующий бомбардировщик. После, в 30-х годах, на базе К-47 был разработан знаменитый Ю-87 – самый популярный пикировщик Третьего рейха, отличавшийся исключительной точностью бомбометания. С 1926 года в Казани начала действовать совместная танковая школа, в июне 1929 года состоялся ее первый выпуск. В настоящее время ряд советских военных высокого ранга, таких как Иона Якир, Жан Зомберг, Василий Степанов, Ян Лацис и Роман Лонгва обучаются в Военной академии генерального штаба Германии. А генерал-майор Ганс Хальм работает по обмену опытом в Штабе Красной Армии. в общем сотрудничество между нашими странами носит широкомасшабный характер и будет свернуто только с приходом к власти Гитлера в 1933 году. Исходя из вышеизложенного следует отметить что начатое сотрудничество в военной и других областях позитивно влияет на развитие современных технологий и индустриализацию России, желательно устранить все препятствия к продолжению взаимовыгодного сотрудничества путем вмешательства специалистов Мистраля. В частности вербовка ключевых фигур представляющих Германские интересы в России является обязательной. В последствии эти лица могут использоваться для недопущения прихода к власти Гитлера или его устранения.»
Да есть о чём подумать, времени остается все меньше и меньше, Надеждину нужно поручить разработать план операции внедрения во властные структуры СССР и вербовки с последующей психокоррекцией представителей германской разведки и рейхсвера.
Обстановка в Кронштадте оставалась спокойной, хотя по прежнему не работала паромная связь с Ленинградом. Руководство Ленинграда пока что себя никак не проявляло, но Макаров чувствовал что это не на долго, скоро нарисуются с проверкой, но ничего встретим. Десантники отловили несколько особо ретивых граждан пытавшихся уйти с острова на лодках, но серьезных врагов среди них не было, поэтому их подкорректировали и отпустили с миром. Отмена карточной системы на продукты и увеличение продовольственных норм для красноармейцев и моряков сработало как отвлекающий фактор от прихода в порт Мистраля и отмены паромов. Ладно еще день или два, а затем постепенно восстановим сообщение с берегом, но надо будет ввести пропускной режим и селективную психокоррекцию. Да кстати, надо будет дать Зимину задание без шума восстановить церковные службы в Морском соборе, который закрыл для посещения и богослужений его предшественник, тоже будет фактор в нашу пользу, большенство населения ведь верующие.
Глава 10.
Богато и со вкусом одетый молодой человек с модной в этом сезоне бородкой эспаниолкой вошёл в неприметное здание без вывески расположенное на Ру де Сан Себан в престижном районе Парижа недалеко от собора Парижской Богоматери. В просторном холле прямо перед лестницей ведущей на второй этаж стоял большой письменный стол за которым восседал мужчина неопределенного возраста и с не запоминающимся лицом, при виде вошедшего посетителя человек попытался улыбнуться, показал испорченные желтые зубы и на плохом французском спросил:
-Добрый день месье, чем могу быть полезным?
Да не повезло мне, подумал лейтенант Крапивин, я то надеялся увидеть здесь молодую симпатичную французскую секретаршу, а не это чудо природы, у него же на лбу печать «Я СЕКРЕТНЫЙ АГЕНТ СССР» большими буквами пропечатано, но «А ля Гер, ком А ля Гер», как говорил когда-то Миша Боярский, ничего не поделаешь придется с этим типом любезничать. Ну понеслась, сыграем в стиле Коровьева замечательно исполненым Сашей Абдуловым в последней версии фильма «Мастер и Маргарита». Крапивин широко улыбнулся, раскрыл руки для обьятий и громко по русски сказал:
-Дорогой товарищ, бонжур, бонжур, бонжур! Я тут с оказией в Париже и подумал, ну как же я могу не навестить моих дорогих и любимых товарищей по борьбе за все хорошее и по уничтожению всего плохого. Нет этоже невозможно просто, невозможно, ну как же не навестить моих дорогих и любимых советских друзей. Вот вы дорогой сегодня завтракали? Вижу, вижу что завтракали, а вот мне не довелось, не откажите в любезности небольшое денежное вспомоществование соратнику поможет укрепить расшатанные за время борьбы нервы.
Если бы Крапивын не был занят спектаклем он бы от души посмеялся наблюдая за метаморфозами лица чекиста, оно как будто было вылеплено из пластиллина и постоянно перетекало и меняло цвет. Прервало монолог Крапивина настойчивое звякание колокольчика который судорожно тряс человек за столом, откуда-то появились два дюжих молодца с суровыми лицами и подхватив Крапивина под руки поволокли к выходу. А Крапивин перешёл на крик и вещал.
– Как вы смеете выгонять бывшего регента. Я этого так не оставлю, я буду жаловаться Сталину, нет я буду жаловаться на Сталина!
В общем, когда его вытолкнули за дверь он для приличия покричал еще немного, а затем двинулся в сторону Шампс Ализе, через несколько минут в отражении одной из витрин он увидел что за ним направили хвост, замечательно, то что нам и надо. Владимир с группой только сегодня утром прибыли в Париж и из-за отсутствия времени на длительную подготовку решили действовать сразу и дерзко. Путь группы Крапивина проходил через Таллин, где были куплены Эстонские паспорта и билеты до Берна. Кстати с покупкой документов им помог комиссар Зимин, он выделил валюту из фондов Кронштадта, естественно что все наличные деньги находившиеся на борту Мистраля в этом времени были бесполезны, экипаж однако собрал золотые изделия на довольно большую сумму, что позволило всей группе комфортабельно добраться до Швейцарии. В Берне Владимир получил в нескольких банках с номерных счетов, которые раскопал в архивах, в общей сложности более 800 тысяч Британских фунтов, таким образом обретя финансовую независимость все члены группы приоделись и двинулись в Париж для знакомства с представителем «Воствага» в Европе товарищем Мрочковским. В то время как Владимир направился в центральную контору компании-ширмы «Спакомер», четверо десантников остались его прикрывать, а остальные расположились в пансионе Мадам Крюсо, причём сняли весь особняк и заплатили за месяц вперед. Владимир умело вел филера в сторону пансиона и когда он последовал за Крапивиным в небольшой безлюдный переулок, к нему сзади неслышно подошёл один из десантников и уколол в шею дозу препарата «ВМ», ноги филера подогнулись и он был
