Они все понимают и в нужный момент предпримут соответствующие действия. Неизвестно только, когда настанет этот нужный момент. Проводить масштабные преобразования в разгар войны всегда непросто, а успехи МакКвин и ее старорежимных прихвостней, ухитрившихся несколько раз неплохо взгреть манти, сделали этот процесс еще более затруднительным. Разумеется, до поры до времени. И уж во всяком случае, здесь, на Шилоу, у флотских не может быть никаких сомнений в том, кому принадлежит главенство. В остальном же Госбезопасности придется действовать постепенно… если, конечно, МакКвин не зарвется и не даст гражданину Сен-Жюсту повод свернуть ей шею.
«А пока, – злорадно подумал он, – я, во всяком случае, сумел поставить на место эту ядовитую маленькую стерву, гражданку коммодора Янг. Надо же, вздумала ныть, будто „сопровождение конвоев – это задача флота“. Пора бы тебе знать, дура, что две звезды всегда выигрывают у одной, гражданка коммодор, особенно если две звезды играют за БГБ».
Выслушав доклад о прибытии на борт генерал-майора Торнгрейва, гражданка коммодор Рэйчел Янг ограничилась тем, что кивнула, хотя больше всего ей хотелось плюнуть. Гражданка генерал-майор Гаррис тоже служила в БГБ и, разумеется, имела свои недостатки, но она, по крайней мере, понимала, что управлять военными кораблями должны те, кто этому обучен. А вот Торнгрейв, похоже, не понимал. А возможно, просто считал, что верность Революции и отсутствие личных амбиций (ха, ручаюсь, уж он-то и есть самый бескорыстный малый во всей Госбезопасности!) автоматически делают любого более компетентным, чем человека, который тридцать лет безукоризненно исполняет свой долг.
«Черт возьми! – со злостью подумала она. – Я тоже верю в Революцию! Ну хорошо, возможно я и не одобряю некоторые крайности, однако понимаю, что разрушить до основания старый порядок и воздвигнуть здание нового, не допустив при этом отдельных эксцессов, попросту невозможно. Еще на Старой Земле кто- то говорил, что „свобода – это дерево, корни которого надо время от времени поливать кровью патриотов“. Так какого черта этот Торнгрейв уселся мне на шею? Ему что, невдомек, что если Гаррис назначила командовать эскортом флотского офицера, то сделала это неспроста? Или он думает, что мне и моему штабу доставляет удовольствие торчать на корабле БГБ под присмотром невежд, не имеющих о мерах обеспечения безопасности конвоев даже отдаленного представления?»
К несчастью, все эти сетования ничего не меняли. Торнгрейв имел право возглавить конвой – и, коль скоро он возложил на себя командование, ей оставалось лишь избегать конфронтации и стараться свести к минимуму неизбежный вред.
– «Марди Гра» уже закончил погрузку? – спросила она связиста.
– Никак нет. Гражданин коммандер Талбот докладывал, что последние боевые машины будут приняты на борт к двадцати двум часам.
– Хорошо. Но напомни ему, что конвой отбудет к системе Цербера ровно в двадцать два тридцать. И ни минутой позже.
– Есть, гражданка коммодор.
Янг кивнула и отвернулась к голосфере.
– Конвой начал движение, гражданин генерал.
– Хорошо, гражданка коммодор. Спасибо за информацию. Прошу заблаговременно – за полчаса – предупредить меня о пересечении гиперграницы. В момент перехода я хочу находиться на мостике.
– Будет исполнено, гражданин генерал.
Лицо Янг на экране оставалось спокойным, но Торнгрейв чувствовал, что она стиснула зубы, и скрыл довольную улыбку. Он, разумеется, отмечал каждое слово и действие этой женщины и радовался тому, что ее так легко разозлить. Любая мелочь может послужить оправданием решительных действий, когда придет время покончить с офицерским своеволием.
– Спасибо, гражданка коммодор, – ответил он с той же фальшивой любезностью, что и она, после чего отключил коммуникатор.
Услышав сигнал коммуникатора, гражданин лейтенант-коммандер Хитроу сел в постели. На курьере собственные каюты имели только командир и старпом. Отдельное помещение считалось невероятной роскошью, из-за нехватки места на борту проектировщику пришлось втиснуть командирскую спальню совсем близко к корме, сразу за импеллерным кольцом, где корпус начинал резко сужаться. В результате изогнутый потолочный свод находился всего в шестидесяти сантиметрах над койкой. В обычных обстоятельствах Хитроу об этом помнил, но сейчас, разбуженный звонком посреди ночи, врезался головой в потолок и крепко выругался.
К счастью, проектировщики предусмотрели и это. Чтобы избежать повышенной смертности среди капитанов скоростных кораблей, они заботливо обили потолок упругим пластиком. Шишку Хитроу, конечно, набил, но серьезно не пострадал.
– Да, – буркнул он, нажав кнопку громкой связи.
– Сэр, это Говард. Я… Сэр, у нас тут проблема, и я…
Связь прервалась, но Хитроу успел услышать в ее голосе панику и, встревожившись, нажал кнопку видео.
Говард заморгала, увидев на экране голого по пояс командира. Подчиненные привыкли видеть его в мундире, а не в трусах, однако, распознав внимание и заботу в его глазах, она вздохнула с облегчением.
– Что случилось, Ирен? – спросил он, пытаясь предугадать ответ на собственный вопрос. Увы, в голову ничего не приходило. Ну что, черт возьми, срочного могло случиться на орбите Данака?
– Сэр, это наземники, – сбивчиво заговорила Говард. – Я им сказала, что у нас не было… Но они же ничего не слушают… А теперь гражданин полковник Террет говорит, что сам гражданин генерал Чернок… Но, сэр, у меня нет для них больше никаких сообщений! Все, что было, я перегнала им вчера, сразу по прибытии. Поэтому…
– Успокойся, Ирен! Успокойся.
Хитроу ухитрился заставить свой голос звучать мягко, но в то же время властно, хотя сам не знал, как ему это удалось. Говард уставилась на него с мольбой, и он глубоко вздохнул, подумав, что успокоиться следует им обоим.
– Давай-ка попробуй повторить все сначала, – сказал он. – Не волнуйся. Не забегай вперед. Не думай,
