знали, что ни в одной игре нельзя выигрывать вечно, но единственное, что им оставалось, это идти дальше и дальше по тонкой, туго натянутой проволоке, увертываясь от подстерегавших их на каждом шагу ударов судьбы, и надеяться… что когда-нибудь, как-нибудь все изменится….
Странно, но Жискар ни разу даже не задумывался о возможности изменить все самому. Ни он, ни она не представляли себе возможности перехода на сторону противника. Горстка офицеров, включая бывшего наставника Жискара, Альфредо Ю, сделала такой выбор. Но хотя Хавьер относился к Ю с глубочайшим уважением, он просто не мог последовать его примеру, причем сам не знал, считать это признаком добродетели или беспросветного идиотизма.
– Ты правда веришь, что МакКвин сумеет это провернуть? – спросил он, помолчав.
Причарт, откинувшись назад, подняла бровь и пожала плечами.
– Думаешь, она действительно сумеет наладить нормальную работу военного ведомства и не попасть при этом под чистку? – пояснил Жискар.
– Необходимые способности у нее, несомненно, есть, – задумчиво произнесла Причарт. – И возможность использовать свои способности ей представилась лучшая, чем кому-либо другому. Но вот удастся ли ей использовать их полностью…
– Признаюсь, меня тревожат разговоры о ее непомерных амбициях, – сказала Жискар.
– Заверяю тебя, Сен-Жюст прекрасно осведомлен. Я не видела ее досье, сам понимаешь, но слышала, что решение о ее назначении Пьер продавил не без сопротивления.
– Несмотря на то, что она прихлопнула Уравнителей? – Жискар попытался пошутить, но шутка прозвучала фальшиво, и Причарт скорчила гримасу.
– Может быть, как раз из-за того, что она прихлопнула Уравнителей. Уж больно лихо это у нее получилось. К тому же она проявила недюжинную выдержку и снискала популярность в народе. Кроме того, многие считают, что, если бы не та авария, она не остановилась бы на достигнутом. Мне все же кажется, что они ошибаются. Уверена, Фонтейн, да и сам Сен-Жюст, придерживаются того же мнения. Полагаю, она сообразила, что отсутствие у нее широкой опоры во властных структурах не позволит ей удержать власть, даже если она захватит ее силой, и, хочется верить, ей противна мысль о возможных последствиях попытки переворота для нашей многострадальной Республики. Но сейчас дело обстоит иначе. Если ей удастся создать основательную базу и найти, на кого опереться, она может повести себя более решительно.
– Но это понимаешь не только ты, – указал Жискар. – Так что, во всяком случае до поры, ей следует соблюдать крайнюю осторожность, ибо любая оплошность даст ее противникам сильные козыри.
– Ума у нее хватает, и до сих пор она вроде бы все делала как надо. Но у нее те же проблемы, что и у нас с тобой, Хавьер. Чем лучше она делает свое дело, чем больших успехов добивается, тем
– Замечательно, – с горечью вздохнул он. – Мало того что мы живем в дурдоме, так еще и заправляют в нем не доктора, а психи!
– Что правда, то правда, – невозмутимо согласилась Причарт. – Но тут мы с тобой ничего поделать не можем. Остается лишь постараться выжить, а попутно попробовать сделать что-нибудь полезное для Республики.
Их взгляды снова встретились, и Жискар криво улыбнулся. Оба они, оставаясь наедине, редко произносили слово «народ». Их верность принадлежала Республике. Или, по крайней мере, тому республиканскому идеалу, возвращение к которому обещал Пьер. Что, с точки зрения БГБ, могло бы стать исчерпывающим доказательством их неблагонадежности.
Эта мысль заставила Жискара хмыкнуть, и Причарт подняла бровь, словно прося его произнести шутку вслух. Но Жискар лишь покачал головой, после чего наклонился и припал к ее губам. Им удалось оказаться наедине впервые за долгое время, и от этого поцелуя у обоих закружилась голова.
Оторвавшись (это произошло не скоро), Хавьер заглянул в ее сияющие топазовые глаза.
– Думаю, гражданка комиссар, нам есть чем заняться, – задыхаясь, пробормотал он и, нежно подхватив ее на руки, направился к дверям спального отсека своей адмиральской каюты.
ГЛАВА 18
– А ну
Скутер Смит снова сел на корточки и торжествующе ухмыльнулся: ему, наконец, удалось извлечь дефектный привод третьего лазерного кластера. Смит ума не мог приложить, каким образом бракованная деталь прошла сквозь многочисленные проверки, но факт оставался фактом: установленный привод во время вчерашнего испытания мало того что отказал, так он еще и деформировался. В результате, для того чтобы извлечь неисправный блок, техникам пришлось разобрать всю секцию, но даже после этого они провозились с ним добрых два часа.
Смит бросил деталь технику и встал, потирая затекшую поясницу.
Одним из приятных новшеств, связанных с работой в доках «Минотавра», было то, что кто-то скрупулезно позаботился обо всех мелочах, касающихся обслуживания и снабжения. До перевода сюда Смит занимал должность начальника секции штурмовых шаттлов на борту «Лойцена» и, как всякий специалист, отвечающий за поддержание малых судов в рабочем состоянии, привык проводить как минимум треть рабочего времени в контактном или тяжелом скафандре, плавая в вакууме при полной невесомости.
Легкие атакующие корабли «Минотавра» во многих отношениях представляли собой этаких несколько укрупненных собратьев шаттлов и ботов, и Смит полагал, что ему придется столкнуться со знакомыми проблемами, причем в соответственно увеличенном масштабе. Однако его ждало приятное разочарование.
Проектировщики «Минотавра» сделали все возможное, чтобы создать условия для эффективной работы экипажа. Даже сейчас, прослужив на корабле пять месяцев, Смит все еще благоговел перед высочайшим уровнем автоматизации «Минотавра». Как правило, экипаж военного корабля заметно превосходил по численности команду гражданского судна равного тоннажа. Это объяснялось тем, что торговые суда представляют собой главным образом корпуса с грузовыми трюмами, тогда как военные корабли под завязку нашпигованы оружием, навигационными системами, электроникой, генераторами защитных полей, резервными термоядерными реакторами, парусами Варшавской, более мощными бета-узлами и множеством прочих приспособлений. На «купцах» все это не устанавливалось, а стало быть, гражданские суда не
