автоматических станций, расположенных возле традиционного маршрута нашествия ачуультани. Обнаружено новое вторжение, передан тревожный сигнал.
МакИнтайр побледнел, это известие было куда ужаснее, чем факт его собственной «смерти».
– Я не засек никакого ответа на этот сигнал, – сказал компьютер еще тише. – Командование Флота молчит. Никаких мер не предпринимается.
– Не может быть! – выдохнул МакИнтайр.
– Нет, капитан, так оно и есть. Сигнал со станций слежения активировал еще один приказ категории Альфа. «Дахак» является кораблем Военного Флота Империума и ему известно об опасности, угрожающей существованию Империума, и я должен подчиниться этому приказанию… Но я не могу сделать этого до тех пор, пока мятеж не будет подавлен. Эта задача не может быть решена центральным компьютером, но решить ее необходимо. Именно по этой причине мне необходима ваша помощь.
– Но как
– Очень просто, коммандер МакИнтайр. Согласно пункта пять-три-три, подпункта девять-один, статьи десять Устава Военного Флота, командование любой боевой единицей возлагается на старшего по званию из оставшихся в живых членов его экипажа. Согласно пункта Устава три-семь, подпункта один-три, потомок любого из членов экипажа, приписанного к кораблю, становится членом экипажа.
МакИнтайр в страхе издал какой-то странный булькающий звук, однако Дахак безжалостно продолжал:
– Вы, коммандер, – прямой потомок верных присяге членов команды «Дахака». И вы находитесь на борту «Дахака». Соответственно, вы становитесь старшим по званию членом команды «Дахака», и из этого следует…
Бульканье, производимое МакИнтайром, приобрело умоляющую интонацию.
– … что командование кораблем передается в ваши руки.
Конечно, Колин был против.
От злости не осталось и следа, настолько незначительной представала его собственная участь перед лицом столь глобальной угрозы. В то же время идея Дахака была… она была просто абсурдна! Колин заметил, что в последнее время злоупотребляет этим словом. Но он совершенно, абсолютно, вне всякого сомнения, не был готов к этой должности, о чем и сообщил Дахаку.
Но старый корабль был упрям. Он заявил, что МакИнтайр – тренированный космический пилот, военный с хорошими командными задатками. На это МакИнтайр ехидно сообщил, что его, конечно, натренировали грести на каноэ, однако в тактике ведения боя на сверхсветовых кораблях он разбирается примерно на уровне древнего грека. На что Дахак возразил, что вопрос опыта не стоит столь остро, а предпочтение в таких вещах отдается потенциальным способностям человека. Однако, даже если бы у МакИнтайра их не было, все равно он по всем пунктам подходит для назначения на эту должность.
– Это все равно, что сказать, что единственным условием является принадлежность к человеческой расе.
– Не совсем, – возразил Дахак, – то, что вы – первый человек, ступивший на борт «Дахака», дает вам преимущество перед всеми остальными землянами, исключая, конечно, участников мятежа, которые своими действиями лишили себя всех званий, в том числе и звания члена команды.
Их препирательства продолжались несколько часов, пока, наконец, МакИнтайр окончательно не охрип. Парадоксальным образом его глубочайшее изнеможение поспособствовало тому, что Колин МакИнтайр согласился взвалить на свои плечи ответственность, которая не снилась ни одному человеку. Правда, он соглашался принять командование на себя до тех пор, пока на горизонте не появится более подходящий человек или группа людей, но Дахак раздраженно отверг это предложение. МакИнтайр был первым человеком, взошедшим на борт «Дахака» за последнюю пятьдесят одну тысячу лет. Соответственно, он занимал командный пост, причем не мог от него отказаться, и никакие возражения не принимались.
«Это несправедливо», – устало подумал МакИнтайр. Дахак – техническое устройство. Он может спорить до тех пор, пока МакИнтайр не грохнется от усталости на пол… Ему уже казалось, что это вот-вот произойдет.
Колин полагал, что куча народу была бы в восторге от перспективы стать капитаном корабля, способного без труда испепелить планету. Конечно, подобным типам ни в коем случае не стоит доверять таких вещей. Но
Колин откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, пытаясь привести в порядок мысли. Продолжать препирательство с Дахаком бесполезно. МакИнтайр чувствовал себя так, словно ему снова шесть лет и он спорит, кому быть шерифом, а кому – конокрадом.
Подумав об этом, Колин не смог сдержать усмешки и удивился тому, что он, будучи настолько вымотанным, еще способен на какое-то чувство юмора. Совершенно очевидно, что Дахак может продолжать этот спор до бесконечности, пока не добьется своего. Терпения ему, коротавшему собственное одиночество последние пятьдесят тысяч лет, не занимать. С другой стороны, МакИнтайра не оставляло некоторое чувство стыда за то, что он даже не хочет попытаться. Если Дахак исправно выполняет свои обязанности невероятное количество времени, то как МакИнтайр может так просто увильнуть от ответственности, когда на карту поставлено существование всего человечества? И если уж его угораздило вляпаться в эту совершенно сумасшедшую историю, он должен, по крайней мере, сделать все, что от него зависит, как этот корабль.
И он сказал, что согласен, причем это было, к его удивлению, почти не страшно. На самом-то деле ему очень страшно было делать этот шаг, но ведь, в конце концов, он был космонавтом-пилотом, а эта профессия требовала большой уверенности в своих силах. Когда-то давно он пошел в Военно-морской Флот, а потом перешел в NASA, потому что глубоко внутри него скрывалось желание доказать самому себе, что он способен пройти через любое испытание. «Ну и посмотри, куда это в конечном итоге тебя привело», – криво усмехнулся Колин. Он доводил себя до изнеможения, готовясь к участию в программе «Прометей», оказывается, для того, чтобы обнаружить, что это только первая ставка в игре, масштабов которой он не мог и предположить. Итак, Рубикон был перейден.
– Хорошо, Дахак, – тяжело вздохнул МакИнтайр. – Я согласен. Я принимаю это назначение, черт бы его побрал.
