самым намекал, что можно быть достойным гражданином, не входя при этом в состав Земной Федерации.
Прозвучал негромкий сигнал. Ладислав встал и протянул руку Татьяне Ильюшиной. Они прошли к космическому челноку, который должен был отвезти их в Женеву, где Шорнинг надеялся договориться о прекращении кровопролития.
Перед люком челнока собралась толпа народа. Ладислав выглянул наружу и, несмотря на волнение, улыбнулся, заметив, как вытянула шею стоявшая рядом с ним Татьяна. Она никогда не покидала Новую Родину с ее бескрайними степями, и горы на горизонте наверняка поразили ее не меньше, чем удивило бы безбрежное море на Бофорте. Он знал, что за ними пристально наблюдают, и в душе надеялся, что толпа не поймет, насколько Татьяна неопытна, сочтя ее просто диковатой провинциалкой.
Заиграл оркестр. Однако он исполнял не гимн Республики Свободных Землян «Через тернии к звездам» и не гимн Земной Федерации «Сверкающие звезды». Несколько мгновений Шорнинг, нахмурившись, пытался понять, что же играют. Потом кивнул и улыбнулся. Музыка была действительно очень старой, но проверенный временем военный марш вполне устраивал обе стороны.
Среди встречавших официальных лиц Ладислав узнал Оскара Дитера и Дэвида Хейли. Дюжий здоровяк в расшитом мундире наверняка был командующим Вичинским, а стоявший рядом с ним мужчина с резкими чертами лица весьма походил на Кевина Сандерса, которого Шорнинг видел на голограммах, предоставленных в его распоряжение разведкой.
Ладислав сжал локоть Татьяны:
– Танечка, займись-ка монументальным командующим, а субъекта с хитрющим лицом предоставь мне.
– Хорошо, Лад, – ответила Татьяна. – Обещаю, что не продам Новую Родину этому кабану, расшитому галунами.
– Главное, чтобы ты не простилась ради него с девичьей честью, – поддразнил Шорнинг залившуюся краской Татьяну.
Официальные лица Земной Федерации остановились у подножия трапа рядом с почетным караулом космических десантников. Ладислав пожалел, что не захватил с собой Ли Хан или Магду Петрову для переговоров с военными. Адмирал флота Гольбейн был честным и преданным человеком, но его мозги работали не так быстро. Однако ни Ли Хан, ни Магда не успели бы прибыть на Землю с Запаты до окончания переговоров. Шорнинг вздохнул и сошел с трапа.
– Господин Шорнинг! – Дитер отвесил Ладиславу поклон, тщательно соблюдая достигнутую договоренность избегать официальных титулов. – Добро пожаловать на прародину-Землю!
– Благодарю вас, господин Дитер! – Ладислав крепко сжал руку премьер-министра и заглянул в глаза худощавому новоцюрихцу. – Рад снова видеть вас и сожалею лишь о том, что наша встреча происходит при таких обстоятельствах. В прошлом мне приходилось не очень лестно о вас отзываться. Беру свои слова обратно.
– Благодарю вас! – Дитер на мгновение опустил глаза. – Для меня это очень много значит. – Он собрался что-то добавить, но только покачал головой. – Разрешите представить вам своих коллег!
– Сделайте одолжение, – согласился Ладислав, и началась длительная церемония представления.
Шорнинг пристально наблюдал за лицами людей, с которыми обменивался поклонами и рукопожатиями, сравнивая их реакцию с той, которую ожидал, тщательно изучив дома всю имевшуюся у него информацию о них. К тому времени как представления закончились, Шорнинг понял, что его разведчики правы: коллеги Дитера почти поровну делились на тех, кто был за мир, и тех, кто был за продолжение войны. Впрочем, Ладислав надеялся, что ему удастся склонить к миру даже тех, кто пока его не желает.
– …Это совершенно неприемлемо! – Министр иностранных дел Роджер Хадад решительно покачал головой. – Хотя мы и готовы считать любую планету, вышедшую из состава Федерации… то есть попытавшуюся выйти из ее состава, – он поспешно поправил самого себя, вспомнив, что Земная Федерация упорно отказывается считать выход тех или иных миров из ее состава свершившимся фактом, – входящей в вашу Республику Свободных Землян, мы не можем считать любой мир, захваченный вами у Федерации силой, «естественным образом входящим» в вашу конфедерацию. Одного обстоятельства, что та или иная планета до начала мяте… до начала войны относилась к Дальним Мирам, недостаточно для того, чтобы мы отказались от любых претензий на нее и бросили на произвол судьбы ее население.
– Господин Хадад! – с нотками раздражения в голосе возразил Ладислав. – Все это замечательно, но поймите, что нельзя не считать те или иные Дальние Миры естественным образом входящими в состав Республики Свободных Землян только потому, что они не стали осмелиться выйти из состава Федерации, потому что вы стали отправить туда военные подразделения для подавления возможных попыток поднять восстание. – Он смерил пронзительным взглядом щеголеватого министра. – Господин Хадад, не думайте, что я только что от сохи! Я не стану согласиться с формулировками, создающими юридическую базу для отрицания правомерности любых попыток выйти из состава Федерации.
– Но мы же не можем заявить гражданам систем вроде Симмарона, что бросаем их на произвол судьбы! – решительно запротестовал Хадад.
– Жители Симмарона, – неумолимо продолжал Ладислав, – стали приветствовать нас с распростертыми объятиями. На самом деле они станут прийти в ужас, если узнают, что мы будем снова отдать их в ваши руки.
– Но!…
– Господин Дитер! – Ладислав, бофортский диалект которого как по волшебству то исчезал, то появлялся, повернулся к премьер-министру. – Этот вопрос необходимо урегулировать. Мы не претендуем на то, чтобы в состав Республики перешли все субъекты Федерации, но настаиваем на том, чтобы Республика была признана самостоятельным государством, которое, в качестве такового, несет точно такую же ответственность перед своими гражданами, как и Федерация перед своими.
– Я согласен, господин Шорнинг! – кивнул Дитер, и Ладислав был готов поклясться, что премьер- министр быстро подмигнул ему, отвернувшись от Хадада. – Роджер, нам придется признать существование Республики Свободных Землян, нравится это нам или нет. А из этого признания вытекает, что ее конгресс несет ответственность за судьбы ее граждан. Ведь мы уже в принципе признали, что миры, вышедшие из состава Федерации, теперь являются частью Республики. Нам остается только решить, что делать с теми мирами, которые впоследствии были присоединены к Республике силой, правда?
– Ну да, – пробормотал Хадад, с трудом скрывая уныние. – Но это не так просто. Дело в том, что прецеденты…
– Сложившаяся ситуация беспрецедентна, – отрезал Дитер, и Хадад посмотрел на него так, словно тот пытается обвести его вокруг пальца. – Согласно действующим законам Земной Федерации в их нынешнем толковании, выход из ее состава рассматривается как измена, но мы не можем не признать необходимость юридически закрепить правомерность фактически сложившейся ситуации.
– Господин Шорнинг, – Дитер повернулся к Ладиславу, – я предлагаю провести референдумы на всех планетах, не вышедших из состава Федерации самостоятельно, а присоединенных к Республике силой. Те планеты, чье население выскажется за то, чтобы остаться в составе Республики, станут ее частью. А те, кто пожелает вернуться в Федерацию, должны получить такую возможность. Полагаю, вы понимаете, что в нынешней ситуации мы не сможем провести аналогичную процедуру на всех планетах, где в настоящее время размещены подразделения вооруженных сил Земной Федерации. Разумеется, за исключением планет, занятых нами в течение последнего наступления.
– Я это понимаю, господин Дитер, – с серьезным видом согласился Ладислав, не упомянув при этом, что, помимо захваченных Тревейном систем, под контролем Федерации не оказалось ни одной планеты, обнаружившей желание войти в состав Республики.
– Благодарю вас!… Продолжайте, Роджер! – Дитер откинулся на спинку своего кресла, стоявшего рядом с креслом Сандерса, вновь передав ведение переговоров в руки Хадада, который, судя по всему, не очень рвался снова за них браться, но постарался скрыть свое нежелание.
– Ну что ж, господин Шорнинг, – сказал он, что-то записывая в старомодном блокноте. – Мы
