отразит натиск монгольских орд, собирающихся завоевать Австралию; превратить Картера-человека в выходца с двойной планеты Кифа-мил, некогда вращавшейся вокруг Арктура, в далекого пращура, жившего на той же планете Кифа-мил или в Стронти за пределами галактики, в четырехмерный летучий разум в старом пространственно-временном континууме или в растительный мозг будущего со зловещей радиоактивной кометы, и так далее в бесконечном вращении.
(Г. Ф. Лавкрафт. Врата серебряного ключа)
В настоящее время предложены различные карты личности, начиная с достаточно простых фрейдовских (Ид, Эго, Суперэго) и кончая сложнейшими построениями современной трансперсональной психологии С. Грофа и др., являющейся, в свою очередь, развитием аналитической психологии К. Г. Юнга; см., напр., книги С. Грофа За пределами мозга (М., 1992) и Психология будущего (М., 2001), К. Уилбера Никаких границ (М., 1998), Р. А. Уилсона Психология эволюции (Киев, 1998), Е. А. Торчинова Религии мира. Опыт запредельного (СПб, 1998), а также нашу книгу Уставы небес. Впрочем, двоичный базис, видимо, является самым естественным. Одно из возможных толкований очень глубокого и важного (и, разумеется, многозначного, как всегда в Писании!) евангельского изречения Да будет слово ваше: да, да, нет, нет, а что сверх этого, то от лукавого (Мф. 5:37) - указание на фундаментальную бинарность мироздания. Здесь же, впрочем, можно увидеть и намек на восточную четверичную логику, которая содержит еще две возможности и да, и нет; ни да, ни нет. В пифагорейской традиции двойка символизировала различие, неравенство, все делимое и изменчивое (см. Порфирий. Жизнь Пифагора 48- 52). Во всяком случае, возникает сильный соблазн связать корпускулярно-волновой дуализм квантовой механики с двойственностью левополушарного (корпускулярного) и правополушарного (волнового) сознания.
Важно подчеркнуть, что оба этих аспекта могут быть выражены средствами языка. На первый взгляд, это утверждение может показаться странным, так как, во-первых, речевые центры находятся (у правшей) в левом полушарии, а во-вторых, язык по своей структуре дискретен - основан на атомах (фонемах), число которых в реальных языках колеблется в не очень широких пределах - от 10 до 80 (см. цитированную выше книгу Вяч. Вс. Иванова). Однако в действительности, наряду с дискретным, язык в принципе способен описать и непрерывное путем удлинения слов: по аналогии с построением иррациональных чисел как сечения рациональных, т. е. бесконечных десятичных дробей, между двумя любыми словами можно вставить промежуточное по значению (например, с помощью сравнительных наречий).
Если бы все то, что на земле из деревьев, - перья [для письма], а морю, кроме него, помогли бы еще семь морей, не иссякли бы словеса Аллаха!
(Коран 31:26)
Это прекрасно понимали физики Бор и Гейзенберг. В. Гейзенберг в своей уже цитированной книге диалогов Часть и целое приводит со слов Н. Бора следующее примечательное рассуждение:
Разумеется, у языка есть эти черты своеобразного парения. Мы не знаем в точности, что означает слово, и смысл говоримого нами зависит от связи слов в предложении, от контекста, в котором произносится фраза, и от сопутствующих обстоятельств, которые невозможно даже перечислить полностью... Так обстоит дело в обычном языке, тем более - в языке поэта. И до известной степени то же относится к языку естествознания. Именно в атомной физике природа снова учит нас, сколь ограниченной может оказаться область применения понятий, которые прежде казались нам совершенно определенными и бесспорными... Представители позитивизма, конечно, правы, когда они... предостерегают нас от опасности размывания языка строгих формулировок. Но они мало учитывают при этом, что мы в естествознании можем в лучшем случае только приблизиться к этому идеалу, но никогда не достичь его.
Далее в этом диалоге Бор дает прекрасный образец неклассического использования языка: Смысл жизни заключается в том, что не имеет смысла говорить, что жизнь не имеет смысла.
Возвращаясь к боровскому принципу дополнительности и к корпускулярно-волновому дуализму, можно отметить явно правополушарный характер образа волны. Приведем характерное высказывание известного философа и психолога:
Мы живем в эпоху, когда логика балансововой ведомости, логика производства вещей распространилась на жизнь человека. Люди и вещи равно стали экземплярами... Как мы можем сказать нет философии, идеалом которой является жизнь, основанная на принципах компьютера - без волн, без чувств, без страстей?
(Э. Фромм. Бегство от свободы)
Как всегда, лучше всего такие неформализуемые вещи выражаются языком поэзии:
Волны, море, вода - те образы, которые человек связывает с континуумом, с непрерывностью, с Запредельным (противопоставляемым дискретному, дробному, рассыпающемуся на элементы миру проявленного).
Как мы уже писали в главе 7, в библейской традиции (особенно в ее христианском осмыслении) важную роль играет диалектика закона и благодати, детально обсуждаемая в посланиях ап. Павла. До некоторой степени, эта диалектика соответствует дуализму левополушарного и правополушарного сознания, корпускулярной и волновой картин, дискретного и непрерывного (закон - дискретен, корпускулярен, вербализуем, логичен; благодать - внелогична, невербализуема, нелокализуема, непричинна). Проявляясь в мире, единый Бог порождает дискретные формы, которые постоянно дробятся. От каждого слова Бога происходит ангел (Талмуд, Хагига). В трактовке Павла, Моисей получает небесный Закон, общаясь с отдельными ангелами-посредниками (эту же точку зрения высказывал Филон Александрийский в Иудейских древностях).
Для чего же закон? Он дан после по причине преступлений, до времени пришествия семени, к которому относится обетование, и преподан через Ангелов, рукою посредника. Но посредник при одном не бывает, а Бог один.
(К Галатам 3:19- 20)
Закон, будучи святым и праведным, тем не менее не дает отдельному человеку спасения, а лишь осуждает его - это неизбежно в мире причин и следствий. Стихия же Христа - непрерывная благодать, которая и содержит спасительную истину (Иоан. 1:14- 17). Сын Человеческий (Христос) оказывается выше ангелов (служебных духов), поскольку именно Ему покорена Вселенная (Евр. 1:3- 14, 2:2- 8). Христос - единое Семя Авраама, которое одновременно дробится на число потомков, большее, чем число звезд на небе (Быт. 15:5):
