христианскую традицию. Данной теме (если отвлечься от тривиальных 'социальных' толкований) посвящен ряд произведений Ф. Кафки.
Уже меркнет свет в его глазах, и он не понимает, потемнело ли все вокруг, или его обманывает зрение. Но теперь, во тьме, он видит, что неугасимый свет струится из врат Закона. И вот жизнь его подходит к концу. Перед смертью все, что он испытал за долгие годы, сводится в его мыслях к одному вопросу - этот вопрос он еще ни разу не задавал привратнику. Он подзывает его кивком - окоченевшее тело уже не повинуется ему, подняться он не может. И привратнику приходится низко наклониться - теперь по сравнению с ним проситель стал совсем ничтожного роста. 'Что тебе еще нужно узнать? спрашивает привратник. - Ненасытный ты человек!' - 'Ведь все люди стремятся к Закону, - говорит тот, - как же случилось, что за все эти долгие годы никто, кроме меня, не требовал, чтобы его пропустили?' И привратник, видя, что поселянин уже совсем отходит, кричит изо всех сил, чтобы тот еще успел услыхать ответ: 'Никому сюда входа нет, эти врата были предназначены для тебя одного! Теперь пойду и запру их' (притча 'Перед Законом', впоследствии вошедшая в роман 'Процесс').
Подобное отношение легко переносится и на 'светские' человеческие законы.
Герой 'Записок из подполья' Достоевского страстно протестует против законов природы и даже законов арифметики:
Разумеется, я не пробью такой стены лбом, если и в самом деле сил не будет пробить, но я и не примирюсь с ней, потому только, что это каменная стена и у меня не хватило сил. Как будто бы такая каменная стена и вправду заключает в себе хоть какое-нибудь слово на мир, единственно только потому, что она дважды два четыре.
В христианстве Закон занимает некоторое 'промежуточное' положение между природным и духовным.
Вы - наше письмо, написанное в сердцах наших, узнаваемое и читаемое всеми человеками; вы показываете собою, что вы - письмо Христово, через служение наше написанное не чернилами, но Духом Бога живаго, не на скрижалях каменных, но на плотяных скрижалях сердца. Такую уверенность мы имеем в Боге через Христа, не потому, чтобы мы сами способны были помыслить что от себя, как бы от себя, но способность наша от Бога. Он дал нам способность быть служителями Нового Завета, не буквы, но духа, потому что буква убивает, а дух животворит. Если же служение смертоносным буквам, начертанное на камнях, было так славно, что сыны Израилевы не могли смотреть на лице Моисеево по причине славы лица его преходящей, - то не гораздо ли более должно быть славно служение духа? (2 Кор. 3:2-8)
Отметим здесь, что слова из романа Линдсея в эпиграфе противопоставляют дух и 'женский' природный мир. С этой точки зрения, с Законом связаны Израиль и Церковь, имеющие, в противоположность Богу, женскую природу (ср. с иудейскими и христианскими аллегорическими толкованиями Песни Песней).
Лютер писал, что Закон, господствуя над телом человека (Рим.7:18-24), не имеет право беспокоить его совесть, которая подвластна только Христу.
Христианин - это не тот, кто не имеет или не чувствует греха. Это тот, кому Бог, по его вере во Христа, не вменяет его греха... Если дать христианину надлежащее определение - это тот, кто свободен от всех законов и ничему не подчиняется ни внутренне, ни внешне (М. Лютер, Лекции по 'Посланию к галатам', Минск, 1997, с.159).
Противопоставление Закона и Духа в христианстве (особенно в протестантизме) не вполне совпадает с противопоставлением Ветхого и Нового Заветов, поскольку в православии и католичестве выработан собственный Закон, основанный на Предании. В истории западной цивилизации (например, в средние века) на первый план часто выдвигался кодекс чести, который на практике мог доминировать над официальными законами и вступать в противоречие как с требованиями библейского Закона, так и с евангельскими заповедями; при этом абсолютную ценность теряла и человеческая жизнь.
В двадцатом веке мы, к несчастью, неоднократно встречались с ситуациями, когда исчезали и барьеры, связанные с честью и совестью.
В мусульманской традиции, наряду с арабским текстом Корана, который считается атрибутом Бога, большая роль принадлежит преданию сунны и законам шариата. Выполнение религиозных предписаний является неотъемлемой составной частью жизни каждого правоверного. В истории ислама, как и других религий, часто происходили трагические столкновения между мистиками и ревнителями закона (например, казнь суфия ал-Халладжа).
Знайте, что под словами 'чтобы все, что ни скажете, стало дозволенным' разумеется следующее: чтобы стали дозволенными те слова, которые произнес шейх Джунейд Багдади: 'В моем плаще нет никого, кроме Аллаха',... или те, которые произнес Мансур Халладж: 'Я есмь истинный!'... Что же до нас, чье постижение еще не столь совершенно и кто еще не избавился от грубого и утонченного, то нам не следует произносить подобных слов, ибо, произнося их, мы погрешаем против Закона. А стезя Закона, хотя она и долга, свята, тогда как стезя Истины, хотя она и кратка, преисполнена опасностей. Для нас недопустимо оставлять молитву или отвергать Закон, ибо Закон и Истина суть одно... Итак, достигнув совершенства, познай и постигни суть единения, после же исполняй дела Закона, и да не выйдешь ты за его ограду! Ибо Закон подобен оболочке, Истина - мозгу; мозг без оболочки гибнет... Кто взыскует Господа, пусть нерасторжимо соединит Закон, Путь, Истину, Постижение и тогда станет совершенным. Если же он отвергнет от себя Закон, то попадет в число заблудших, и пусть он даже наделен умением летать по воздуху либо ходить по воде, либо пожирать огонь - все это лишь обманчивые чары и блуждание по ложным путям (Хамса Фансури, Тайны постигших, 16 в.).
Весьма многопланова трактовка закона в буддизме. Один из важнейших смыслов буддийской категории 'дхарма' - закон. Канон буддизма занимает многие сотни томов (и монахи все равно знают его наизусть).
Истинный закон глубок и безмерен, включает восемьдесят тысяч статей; переводчикам же удалось добыть не более тысячи цзюаней. И сопряжено сие с трудностями переходов через пески, переправ через ужасные пропасти. Эти люди шли через ущелья на сигнальные огни, продвигались вверх по колышкам. Так что когда они собирались вместе и подсчитывали потери, то из десяти человек оставалось восемь или девять... Когда они отправлялись в путь, за ними шла толпа, когда же они возвращались, их сопровождала только собственная тень (Хуэй-Цзяо, Жизнеописания достойных монахов, М., Наука, 1991, с.197).
Здесь интересна аналогия с Пятикнижием, описывающим сорокалетний переход евреев от горы Синай (где была получена Тора, т.е. Закон) в Землю Обетованную, во время которого почти все они гибнут.
Закон понимается в буддизме также как закон кармы. В не вполне адекватных западных категориях это закон причинно-следственной связи (буквальный перевод слова карма - действие, деяние):
Вследствие причин существует мир, вследствие причин бывают все вещи, и все существа зависят от причин и ограничены ими. Они стабильны как вращающееся колесо повозки - стержнем своей оси (Сутта Нипата 654).
Таким образом, законы мира определяются поступками людей. С другой стороны, напомним, что слово дхарма означает также учение Будды, долг и истину.
Благословенные будды, бесконечные и неограниченные в добродетелях, рождаются Законом Справедливости. Они пребывают в законе, они воплощены в Законе. Закон - господин для них, Закон - их свет, Закон - поле их деятельности, Закон - их прибежище. ... Закон один и тот же для всех. Закон заботится и о низшем, и о среднем, и о высшем. Поэтому я должен сделать свое сознание подобным Закону (рефрен, далее - (*)). ... Закон нельзя понимать как нечто приятное. Закон нельзя передать. Закон нельзя понимать как прибежище. Но именно Закон - прибежище всему миру. (*) Никто не может противиться Закону.
