Мейсон или нет. Если оставить в стороне устрашающие объяснения священника, следовало признать, что визиты Мейсона не выглядели угрожающими, просто пугающими. Если он находился здесь, чтобы добраться до меня, то у него это плохо получалось. И невольно уже в который раз более вероятной начала казаться версия стресса и усталости.
— А теперь время и мне поесть, — заявила я, когда Кристиан закончил.
Сейчас я отчетливо ощущала запах бекона. Кристиану это наверняка понравится — он завернет в него французский тост.
Только мы вышли из комнаты, как столкнулись с Лиссой, за которой следовал Эдди. Ее лицо светилось возбуждением, хотя, судя по чувствам, которые я ощущала через нашу связь, нельзя сказать, что она была счастлива.
— Слышали? — спросила она, тяжело дыша от быстрого бега.
— Что слышали? — спросила я.
— Быстро… Идите и складывайте свои вещи. Мы едем на суд над Виктором. Прямо сейчас.
Никто не счел нужным предупредить нас, когда состоится суд над Виктором, не говоря уж о том, что было принято решение о нашем участии в нем. Мы с Кристианом обменялись быстрыми пораженными взглядами и заторопились в его комнату, чтобы собрать вещи.
Это не заняло много времени. Моя сумка была уже готова, а Кристиану понадобилась минута, чтобы покидать барахло в свою. Меньше чем через полчаса мы были на взлетно-посадочной полосе Академии. Там стояли два частных самолета, один из которых уже разогревал двигатели и ждал взлета. Вокруг сновали два мороя, заканчивая последние приготовления с самолетом и взлетной полосой.
Никто, казалось, не понимал, что происходит. Лиссе просто сообщили, что она, Кристиан и я будем свидетельствовать на суде и что Эдди может лететь с нами, чтобы не прерывать полевые испытания. Никаких объяснений по поводу этой внезапной перемены, в воздухе ощущалась атмосфера напряженности и опасений. Мы все хотели, чтобы Виктора держали за решеткой, но сейчас, когда нам предстояло встретиться с реальностью судебного разбирательства и с ним самим… это пугало.
Несколько стражей стояли рядом с трапом. Я узнала среди них тех, кто помогал захватить Виктора. Скорее всего, им предстояло не только быть свидетелями, но и защищать нас. Невдалеке я заметила Дмитрия и поспешила к нему.
— Мне очень жаль, — выпалила я. — Мне очень, очень жаль.
Он повернулся ко мне, сохраняя на лице то идеальное выражение нейтралитета, которое так хорошо ему давалось.
— Чего тебе жаль?
— Жаль, что я наговорила тебе вчера все эти ужасные вещи. Ты сделал это… действительно сделал это. Убедил их послать нас туда.
Я, конечно, нервничала из-за Виктора, но все же меня переполняло ликование. Дмитрий сделал все от него зависящее. Я всегда знала, что он беспокоится обо мне… но это было еще одно доказательство. Не будь вокруг столько народу, я обняла бы его.
Выражение его лица не изменилось.
— Это не я, Роза. Я не имею к этому отношения.
Альберта просигналила, что пора подниматься на борт; он отвернулся и зашагал к остальным. На мгновение я замерла, глядя ему вслед и пытаясь понять, что же произошло. Если не он вмешался, тогда почему мы летим? Дипломатические усилия Лиссы не дали никаких результатов. Что изменилось?
Мои друзья были на борту, и я заторопилась туда же. Едва оказавшись в салоне, я услышала, как меня окликнули:
— Маленькая дампирка! Давно пора.
Адриан, с бокалом в руке, махал мне. Прекрасно. Нам пришлось умолять, чтобы нас взяли, а вот Адриан каким-то образом просто втерся сюда. Лисса с Кристианом сидели вместе. Ну, я и устроилась рядом с Эдди, в надежде держаться подальше от Адриана. Эдди уступил мне место у окна. Адриан встал, занял кресло перед нами и без конца поворачивался, чтобы поговорить со мной; это было все равно что сидеть рядом с ним. Его болтовня и бесцеремонный флирт свидетельствовали о том, что он начал прикладываться к коктейлям задолго до того, как мы поднялись на борт. Я и сама была не против выпить бокал-другой, когда мы поднялись в воздух. Почти сразу же у меня дико разболелась голова, и я тешила себя фантазиями о водке, способной заглушить боль.
— Мы будем при дворе, — болтал Адриан. — Тебя это возбуждает?
Я закрыла глаза и потерла виски.
— Что именно? Двор или суд?[6]
— Двор, конечно. Ты платье прихватила?
— Никто не надоумил меня сделать это.
— Так… Значит, «нет».
— Да.
— Да? Я подумал, ты имеешь в виду «нет».
Я открыла один глаз и сердито уставилась на него.
— Я имею в виду «нет», и ты прекрасно понимаешь это. Нет, я не взяла с собой платье.
— Ничего, мы раздобудем его для тебя, — великодушно заявил он.
— Собираешься поводить меня по магазинам? Думаю, тебя вряд ли можно рассматривать в качестве надежного спутника.
— Поводить по магазинам? Зачем это? Прямо там живут портные. Тебе сошьют что-нибудь по специальному заказу.
— Мы долго там не пробудем. И неужели мне вправду нужно платье для того, ради чего мы отправляемся туда?
— Нет, мне просто хочется увидеть тебя в платье.
Я вздохнула и отвернулась к окну. Боль все еще пульсировала в голове. Наверно, давление воздуха на высоте другое. Периферийным зрением я заметила какую-то вспышку и удивленно повернулась в ту сторону, но за окном не было ничего, кроме звезд.
— Что-нибудь черное, — продолжал Адриан. — Атлас, мне кажется… может, с кружевной отделкой. Тебе нравятся кружева? У некоторых женщин они вызывают зуд.
— Адриан…
Это было как молот — молот снаружи и внутри моей головы.
— Или бархатная отделка. От нее зуда точно не бывает.
— Адриан…
Казалось, у меня болят даже глазницы.
— И разрез на боку — чтобы продемонстрировать твои великолепные ноги. Он может доходить почти до бедер и идти так слегка по дуге…
— Адриан! — Взрыв внутри моей головы. — Можешь заткнуться хоть на несколько мгновений?
Я вопила так громко, что, наверно, даже пилот услышал меня. На физиономии Адриана появилось редкое для него выражение крайнего изумления.
Альберта, сидящая напротив Адриана через проход, вскочила.
— Роза, что происходит? — воскликнула она.
Я стиснула зубы и потерла лоб.
— У меня чертовски жуткая головная боль, а он никак не заткнется.
Я только спустя несколько секунд осознала, что выругалась, отвечая инструктору. Опять где-то сбоку, но с другой стороны я, кажется, увидела еще одну тень, пронесшуюся сквозь самолет, и вроде бы с черными крыльями. Вроде летучей мыши или ворона. Я закрыла глаза.
— Господи, почему она никак не проходит?
Я думала, Альберта выбранит меня за мой взрыв, но вместо этого услышала, как Кристиан сказал:
— Она сегодня не успела поесть, хотя была очень голодна.
Я открыла глаза. На лице Альберты появилось выражение тревоги, за ее спиной маячил Дмитрий. Все новые и новые тени проносились в поле моего зрения. В основном расплывчатые, но, клянусь, я видела нечто похожее на череп в обрамлении тьмы. Я быстро замигала, и все они исчезли. Альберта обратилась к одной из стюардесс:
— Не могли бы вы принести ей что-нибудь поесть? И обезболивающую таблетку?
— Где болит? — спросил Дмитрий.
Со всем этим проявленным ко мне вниманием мой взрыв казался совершенно неуместным.
— Голова… Уверена, это пройдет… — Под внимательным взглядом Дмитрия я ткнула пальцем в центр лба. — Как будто что-то разрывает череп изнутри. И позади глаз боль. И еще все время такое чувство… ну, будто что-то попало в глаз. Вижу тени или что-то в этом роде. Когда я мигаю, они исчезают.
— Ах, это симптом мигрени — когда проблемы со зрением, — сказала Альберта. — Это называется аура. Такое иногда бывает перед приступом головной боли.
— Аура? — испуганно спросила я и глянула на Адриана.
Он смотрел на меня поверх спинки своего кресла, обхватив ее руками.
— Это не то. — Улыбка тронула его губы. — Просто названия одинаковые. Как двор и суд. Аура мигрени — это образы и свет, которые появляются перед ее приближением. Она не имеет ничего общего с аурой людей, которую я вижу. Но я скажу тебе… аура, которую я вижу сейчас… та, что вокруг тебя… она потрясающая.
— Черная?
— И не только. Это очевидно даже после всего того, что я выпил. Никогда не видел ничего подобного.
Я не понимала, что из этого следует, но тут вернулась стюардесса с бананом, батончиком гранолы[7] и ибупрофеном. Этой еде, конечно, было далеко до французского тоста, но мой пустой желудок обрадовался и ей. Я все съела, проглотила таблетку и прислонила подушку к окну. Закрыла глаза, надеясь, что засну и головная боль пройдет до того, как мы приземлимся. По счастью, все вокруг молчали.
Я уже начала слегка задремывать, когда почувствовала легкое прикосновение к руке.
— Роза?
Открыв глаза, я увидела в кресле Эдди Лиссу. Тени с крыльями летучих мышей порхали позади нее, голова по-прежнему болела. В водовороте теней я снова увидела что-то вроде лица, на этот раз с широко раскрытым ртом и огненными глазами, — и вздрогнула.
— Все еще болит? — спросила Лисса, пристально глядя на меня.
