они, скорее, представляли систему «сдержек и противовесов», которой так любят гордиться в современной России. Важным фактором вместе с тем служило то обстоятельство, что Первое и Второе главные управления, то есть разведка и контрразведка, находились под непосредственным кураторством председателя КГБ, входили в зону его постоянного внимания и воздействия. Но, как говорится, политика делается наверху, а повседневная практическая деятельность — это удел оперативных подразделений (управлений и отделов) и других низовых звеньев. Именно в них (при поддержке Ю. В. Андропова, других руководителей КГБ СССР) ковались оперативные результаты, определявшие лицо спецслужб.
Сейчас кое-кто пытается лягнуть органы государственной безопасности. Достается и Ю. В. Андропову. Его делают ответственным за многие политические решения Советского Союза, которые с позиций сегодняшнего дня раскритикованы, — особенно за жесткую позицию в афганском вопросе. Нельзя забывать, насколько сложный это период, насколько обострились отношения с нашим «главным противником». Не в пример некоторым последующим, руководителям страны Андропов — патриот и государственник, что определяло его подход к решению сложнейших вопросов времени. В 1979–1983 годах в Советском Союзе просто не могли считать, что в Афганистане допущена стратегическая ошибка. Но в любом случае нельзя делать еще большей ошибки, бросив Афганистан на произвол судьбы.
У Ю. В. Андропова много достоинств, которые делали его популярным в народе. И в чекистском коллективе он имел непререкаемый авторитет и уважение за понимание проблем, поддержку, доброе и справедливое отношение. Автор лишь дважды был на приеме у председателя КГБ — оба раза это памятные и впечатляющие события. Вызывало одобрение, что Ю. В. Андропов стремился к общению с руководителями среднего звена, с оперативными работниками, прислушивался к их суждениям и предложениям.
В 70 — первой половине 80-х годов начальником Второго главного управления был Г. Ф. Григоренко. Он и его первые заместители Ф. А. Щербак и В. К. Бояров играли важнейшую роль в деятельности советской контрразведки по противоборству со спецслужбами США.
Конечно, американская разведка далеко не единственный противник Советского Союза, и бремя ответственности начальника Второго главного управления КГБ намного превосходило то, за что приходилось отвечать начальнику конкретного отдела. Оперативные работники с большим уважением относятся к Г.Ф. Григоренко, к его большому оперативному и житейскому опыту, организаторским способностям, высоким человеческим качествам. Начав службу в органах госбезопасности в труднейшее для страны время Великой Отечественной войны, Григоренко прошел путь от рядового оперработника до крупного руководителя. В КГБ оставил значительный след не только как руководитель крупнейшего контрразведывательного подразделения, много сделавший для формирования соответствующей времени и обстановке структуры, но и как человек, последовательно внедрявший в практику оперативной работы системный подход, передовые направления и методы. Многим импонировал чуткостью в отношениях с подчиненными, умением находить в каждом сильные профессиональные стороны. Несмотря на огромную загруженность оперативными делами, считал важным и находил время для теоретического осмысления контрразведывательных проблем. Важно отметить, что Григоренко удачно сочетал способности и талант оперативного руководителя с глубоким пониманием государственных интересов и целей. Это приходилось неоднократно наблюдать лично во время поездок делегации КГБ СССР в другие страны мира.
Заместители начальника Второго главного управления — Ф. А. Щербак, заслуженно именовавшийся «патриархом» и «ходячей энциклопедией» советской контрразведки, мудрый и дальновидный В. К. Бояров; оба — талантливые организаторы, прошли чекистскую школу от «а» до «я». Доброе отношение начальника Второго главного управления и его заместителей, их руководство, поддержка «американского» отдела, оценка сложности задач и достигнутых результатов воодушевляли коллектив отдела и его руководителей.
Ф. А. Щербаку и В. К. Боярову принадлежала важная роль во многих операциях советской контрразведки против спецслужб США, Великобритании, Франции, ФРГ и других государств, на иных направлениях деятельности. Григоренко и Бояров стали персонажами популярного телесериала «ТАСС уполномочен заявить…», в котором показано разоблачение контрразведкой нашей страны агента ЦРУ сотрудника МИДа СССР Огородника. Роль начальника контрразведки (генерала Федорова) талантливо сыграл М. Глузский, а его заместителя (генерала Константинова) — В. Тихонов. События представлены правдиво, кроме нескольких эпизодов, образующих сюжетную ткань произведения.
Годы работы Григоренко и сменившего его на посту начальника советской контрразведки в 1983 году И. А. Маркелова пришлись на жесточайшее противоборство КГБ и ЦРУ. Американскую разведку в эти годы возглавляли, в частности, такие асы, как многоопытный Уильям Колби, агрессивный, напористый Уильям Кейси, методичный Уильям Уэбстер. Советская контрразведка не просто отбивалась от мощных атак ЦРУ, обладавшего несравненно большими материальными ресурсами, но сумела нанести американской разведке ряд тяжелых поражений.
За многие годы работы в центральном аппарате КГБ СССР и ряде территориальных органов И. А. Маркелов выработал свой почерк. Немногословный, сдержанный, вдумчивый, он прошел нелегкий путь от рядового оперативного работника до заместителя председателя КГБ; всегда по-доброму, ровно относился к своим подчиненным и пользовался большим уважением в органах госбезопасности. На посту начальника Второго главного управления Маркелов оставался до самой кончины (1989).
В конце 80 — начале 90-х годов Второе главное управление КГБ СССР возглавляли последовательно В. Ф. Грушко, Г. Ф. Титов, В. А. Клишин, Ф. А. Мясников. С их именами связан труднейший период жизни советской контрразведки: в декабре 1991 года Советский Союз прекратил свое существование, а с ним завершилось существование КГБ. Его место заняли другие подразделения специальных служб. Однако до самого конца, несмотря на все сложности, Второе главное управление держало порох сухим и противостояло разведывательно-подрывной деятельности иностранных спецслужб, провело ряд масштабных операций по вскрытию и пресечению деятельности ЦРУ, его посольской резидентуры в Москве.
В. Ф. Грушко, назначенный вскоре первым заместителем председателя КГБ, и Г. Ф. Титов — кадровые работники разведки — пришли в ВГУ из Первого главного управления; принесли свой богатейший оперативный опыт, накопленный за рубежом, свое понимание международных процессов, внешнеполитических аспектов деятельности спецслужб.
Хотелось бы отметить: вряд ли стоит разделять восторг тех, кто радуется повальной дезинтеграции КГБ, в том числе разделению разведки и контрразведки. Взаимные обмены кадрами обогащали Первое и Второе главные управления, в том числе в среднем руководящем звене. Ротация сотрудников разведки и контрразведки (в определенных пределах) — существенный элемент ознакомления с оперативной обстановкой, с деятельностью спецслужб противника, усвоения основ контрразведывательной работы, проникновения в тот внутренний мир вещей, который зачастую скрыт ведомственными барьерами.
Тема разъединения разведки и контрразведки затрагивалась в разговоре сотрудников КГБ и ЦРУ в ходе неофициальных контактов в конце 80-х годов. В размышлениях американцев просматривалась двойственность: с одной стороны, им импонировала самостоятельность ЦРУ, с другой — проскальзывала зависть по поводу того, что наша разведка и контрразведка находились в одном ведомстве, под единым руководством. Сотрудники ЦРУ сетовали на плохое взаимодействие с ФБР, на разобщенность, на преобладание в ЦРУ и ФБР ведомственных интересов.
В первый («американский») отдел Второго главного управления автор этих строк пришел с так необходимым контрразведчикам опытом оперативной работы за рубежом. Первый отдел относился к категории «географических», но иногда именовался «посольским» или «линейным». «Географическим» — потому что занимался определенным регионом; «посольским» — имел дело с подразделениями спецслужб, действовавшими с позиций посольства; «линейным» — имеется в виду линия конкретной иностранной разведки.
«Линейность», в частности, позволила мне познакомиться с легендарным Кимом Филби и другим отважным бойцом советской разведки, Джорджем Блейком, с которыми меня связывали многолетние дружеские отношения. Ким Филби — представитель СИС по связи с ЦРУ в Вашингтоне, Джордж Блейк поддерживал прочный контакт с американцами в период своей работы в резидентуре СИС в Западном Берлине (читатель, наверное, не забыл о Берлинском туннеле?). Общение с ними дорогого стоит: оба серьезно повлияли на мое понимание сущности Сикрет Интеллидженс Сервис (что вполне естественно: они кадровые сотрудники СИС), целей и методологии деятельности ЦРУ, побудили переосмыслить некоторые оценки в отношении посольских резидентур СИС и ЦРУ в Москве, были полезны в организации противодействия их акциям на нашей территории.
Уже через непродолжительное время проявилась изрядная разница, и количественная и качественная, в работе против СССР спецслужб Великобритании и США, но и сходство между ними значительно. Причина понятна — ведь англичане стояли у истоков создания Управления стратегических служб США и его преемника ЦРУ. В дальнейшем, опираясь на свой огромный материальный потенциал, спецслужбы США перещеголяли своих учителей и союзников. Но кое в чем англичане продолжали опережать американцев (мне приходилось наблюдать тех и других в деле — имел возможность сравнивать). Речь шла, конечно, и о полной координации действий ЦРУ и СИС. определявшейся в рамках «особых отношений» между США и Великобританией и в соответствии с теми договоренностями, которые заключались в Вашингтоне и Лондоне. Одна из них состояла в том, чтобы «не мешать друг другу» в Москве, и поэтому устанавливались соответствующие «зоны действий». Пожалуй, СИС отличалась большей осторожностью в операциях по связи с агентами, англичане больше заботились о конспирации сотрудников резидентур СИС в Москве. Хотя, безусловно, масштабность целей и задач по Советскому Союзу у ЦРУ была несравненно большей.
Широкий размах и напористость действий посольской резидентуры ЦРУ диктовали необходимость организовать работу первого отдела таким образом, чтобы, во-первых, знать противника, его устремления и планы, методы и средства, личный состав резидентуры в Москве и подконтрольной ей оперативной группы в Ленинграде, особенно разведчиков-агентуристов. Предстояло иметь дело с «лучшими разведывательными возможностями мира», как не раз утверждали американские политики и руководители ЦРУ. Во многом эти заявления делались по соображениям рекламы, но их надо признать справедливыми, если принимать во внимание материальную сторону, организацию разведывательного дела. Поэтому, и это во-вторых, требовалось противопоставить спецслужбам США не просто «глухую оборону», а активную наступательную тактику.
Концепция государственной безопасности в послевоенные годы исходила из того, что «главный противник» СССР — США, их спецслужбы, действовавшие в тесном контакте со своими союзниками. Перед советскими спецслужбами, в том числе перед контрразведкой, в качестве важнейшей ставилась задача выявлять и срывать разведывательно-подрывную деятельность противника; не проглядеть угрозы нападения или нарушения сложившегося военного равновесия сторон.
По-видимому, этим объяснялось отношение контрразведки к американскому посольству в Москве, считавшемуся (что во многом было справедливо) гнездом враждебных акций в отношении Советского Союза. В свете такого отношения размывались место и значение подразделений спецслужб, базировавшихся в посольстве, нивелировалась роль резидентуры ЦРУ как исполнителя акций агентурной разведки на территории нашей страны. В некоторых работах, даже в таком серьезном исследовании, как «Белая книга российских спецслужб», утверждается, например, что послы США в СССР Беделл Смит и Джордж Кеннан одновременно являлись руководителями американской разведки. Это не так, но характерно для суждений о роли и месте американских дипломатических представительств в Советском Союзе. Приходится отметить с сожалением, что в 60—70-х годах советская контрразведка не имела реального представления о посольской резидентуре ЦРУ в Москве — количественный состав ее преувеличивался в несколько раз, и в то же время полностью не оценивался ущерб от ее деятельности. Это положение удалось в определенной мере поправить уже позднее, в частности, усилиями первого отдела, собиравшего по крупицам драгоценные оперативные результаты, в условиях полной поддержки со стороны руководителей Второго главного управления и КГБ
