для охлаждения - повышать. Все верили, что пока инфляция не вышла из-под контроля низкие процентные ставки будут стимулировать здоровый бум.
Через год после рождения Гринспена в истории Федерального резерва случилось поразительное событие, задавшее тон на следующие три четверти столетия.
В июле 1927 г. Огден Миллс, министр финансов США, организовал совещание у себя дома на Лонг- Айленде. Он пригласил самых влиятельных людей в денежном мире той эпохи - руководителей центральных банков Англии, Франции, США и Германии. Присутствовали Бенджамин Стронг из Федерального резерва, Монтегю Норман из Банка Англии и Яльмар Хорас Грили Шахт из Рейхсбанка. Эмиль Моро, глава Банка Франции, ненавидел переезды почти так же сильно, как руководителей центрального банка Англии. Поэтому он прислал в качестве представителя своего подчиненного, Шарля Риста.
Речь шла о золоте. Точнее говоря, проблема заключалась в утечке золота из Англии, причиной чего был установленный Норманом чрезмерно высокий курс фунта стерлингов. После Первой мировой войны Банк Англии установил завышенный курс фунта, чем вызвал наступление экономического кризиса в Британии. Было предложено всем вместе расширить кредит. Стронг был близким другом Нормана; Шахт и Норман также были в дружеских отношениях. Помехой, как и 44 года спустя, был только француз. Франция пригрозила предъявить к погашению имевшиеся у нее фунты и тем самым опустошить английский золотой запас.
Чтобы снять давление с фунта, Стронг решил снизить процентные ставки в США и сделать американское золото доступным для Франции. При этом он жизнерадостно сообщил Ристу, что намерен предложить «стопку виски фондовому рынку»64. Впоследствии в 1931 г. Адольф Миллер из Совета управляющих Федерального резерва, давая показания перед сенатским комитетом по банкам, сообщил, что этот эпизод представлял собой «самую большую и смелую операцию из всех, когда-либо предпринимавшихся Федеральным резервом, и, по моему мнению, привел к одной из самых дорогостоящих ошибок, когда-либо совершенных им или любой другой банковской системой в последние 75 лет». Экономист из банка J.
Кредитный кризис наступил, но только через два года после вздувания долга. С конца 1924 г. фондовый рынок уже почти удвоился. После конференции на Лонг-Айленде Уолл-стрит за вторую половину 1928 г. подрос еще на 50%. За три месяца перед августом 1929 г. он раздулся еще на 25%.
Были созданы новые кредитные инструменты, такие, как продажа в кредит, так что все больше и больше людей могли участвовать в процветании. Джон Рэскоб, директор
В 1929 г., как и в 1999 г., многие верили, что новые технологии - радио, телефон, автомобиль, электрическая техника - открывают новую эру богатства.
Федеральный резерв, снизивший процентную ставку, чтобы помочь Англии, был напуган чрезмерным разбуханием кредита и «иррациональной эйфорией» фондового рынка. В 1925 г. учетная ставка, которую коммерческие банки платили за деньги, предоставляемые Федеральным резервом, составляла всего 3%. К 1928 г. ее в несколько приемов повысили до 5%. Но мания продолжалась. Наконец, в августе 1929 г., Федеральный резерв поднял ставку до 6%, и пузырь лопнул (рис. 5.1).

Когда начался спад, всю вину возложили на повышение учетной ставки. Но реальная доходность заемных средств была настолько велика, что вряд ли это повышение учетного процента имело хоть какой-то эффект. Если за три месяца II квартала 1929 г. на фондовом рынке можно было получить 25% прибыли, увеличение цены денег на 1% не могло ничему помешать. В США широким потоком лились деньги из Европы, чтобы воспользоваться ростом курса акций. Повышение ставки на 1 процентный пункт не могло изменить баланс и снизить привлекательность американского рынка.
Но потом в один миг баланс превратился из положительного в отрицательный. Акции рухнули. Компании разорялись. Цены падали. К 1931 г. оптовые цены были на 24% ниже, чем в 1929 г., а вскоре они упали еще на 10%. К 1931 г. 15% занятых потеряло работу, а через два года число безработных выросло до 25%. Разорилось более 10 ООО банков. Тогда банки были чем-то вроде нынешних взаимных фондов или портфелей акций. Страхования вкладов не существовало. Потери были реальными. Богатство просто исчезло.
Напуганные ненадежностью банков и утратившие доверие к акциям люди бросились за золотом. Кладовые банков пустели. Люди предпочитали хранить наличные или золото у себя дома. Для финансовой системы, зависящей от состояния банков и их готовности предоставлять кредиты, это стало проблемой. Люди изымали деньги из банков, те разорялись, и это усиливало недоверие вкладчиков к банкам.
Разорение банков стало настолько острой проблемой, что президент Гувер попытался уговорить людей не изымать вклады. Он послал опытного оратора полковника Фрэнка Нокса в поездку по стране, чтобы тот объяснил публике пагубность тезаврирования наличных и золота66.
По мере разорения банков денежная масса сжималась. В результате ценность денег повышалась (цены падали). В США еще действовал золотой стандарт, поэтому цена золота соответственно выросла. Но вскоре новаторски настроенные экономисты во главе с британцем Джоном Мейнардом Кейнсом сочли, что для приведения экономики в движение нужно увеличить количество денег и кредита. Казалось, что этому мешает золото.
Инвесторы, напуганные перспективой девальвации доллара (по отношению к золоту), начали уводить капиталы за границу или превращать их в золото. В феврале 1933 г. случился набег на американское золото - 160 млн долл. покинуло подвалы Казначейства. Еще 160 млн долл. были изъяты в первые четыре дня марта. Коммерческие банки также теряли золото: в первые 10 дней февраля инвесторы сняли со счетов более 80 млн долл., а за первые четыре дня марта - еще 200 млн долл.
Одним из инвесторов был Артур Дьюинг, профессор Гарвардской школы бизнеса. Он был настолько встревожен, что явился на Гарвардскую площадь в офис компании
Президент Франклин Рузвельт вступил в должность в самый разгар золотой лихорадки. 8 марта Рузвельт в ходе своей первой пресс-конференции заверил страну, что золотой стандарт сохранится. 9 марта он протолкнул через Конгресс Чрезвычайный закон о банках, наделивший его властью регулировать или запрещать золотое обращение.
Меньше, чем через месяц, он заменил увещевания Гувера прямым принуждением - лидер свободного