— Кто это? — дрожащим голоском спросила Соня. Я думала, он не услышит, окно все-таки было лишь чуточку приоткрыто, но у него был хороший слух.
— Не бойся, свои!
— Кто это свои? Вы кто?
Соня нашла время и место для интеллигентных препирательств!
— Открой, говорят тебе! — отвечал он. — Не бойся, я тебе ничего не сделаю!
— Как вас зовут? — додумалась спросить Соня.
Невзирая на кошмарность ситуации, меня разобрал хохот. Я привалилась к стене и тут вдруг сообразила, что он же не знает, что нас здесь двое.
— Сонька! Слушай! Ты с ним еще поговори, спроси, как его отчество, а я выскочу и побегу звонить в милицию! Поняла?
Соня кивнула — мол, ага, поняла! — и в полном ошалении действительно спросила:
— Как ваше имя-отчество?..
Я схватилась за голову. Вопрос получился издевательский, а я догадывалась, что эту скотину лучше не дразнить.
— Лучше открой добром, а то узнаешь, как имя-отчество! — нехорошим голосом пообещал человек внизу.
— Я вам не открою, — быстро сказала Соня. — Я сейчас милицию вызову!
— У тебя телефона нет, — ответили снизу. — Давай открывай, я сейчас поднимусь. А то хуже будет.
— Не открою!
Он не ответил.
Соня, стоя у окна, не решалась выглянуть наружу. Я набралась смелости и высунулась. Его во дворе не было.
— Он что, действительно к нам пошел? — недоуменно спросила Соня.
— Фиг его знает… Я уже не успею выскочить.
— Я тебя не пущу!
— Если он уже на лестнице…
Тут в дверь позвонили.
— Он — прошептала бледная Соня. — Ей-богу, он! Жанка, я боюсь! Он убьет меня!
— Не пори ерунды! — прикрикнула я. — Что он, лбом, что ли, твою дверь прошибет?
— А вдруг у него лом?
Пожалуй, ломом он мог бы прошибить дверь — если бы умудрился замахнуться. Дверь отворялась в такой закоулок, что мы с Соней еле туда протискивались. Но он мог засунуть какую-нибудь дрянь в щель и отжать дверь!
Позвонили опять — долго, упрямо.
— Молчи, — приказала я Соне. — Не визжи и не паникуй!
— Господи, ну зачем я ему понадобилась? — вдруг взмолилась Соня. — Ну, зачем он меня преследует? Что я ему сделала? Я же его никогда в глаза не видела!
— Заткнись, — спокойно сказала я. — У тебя красный перец есть?
— Ты с ума сошла?
— Есть или нет?
— На кухне…
— Понимаю, что не под одеялом.
Тут он впервые ударил в дверь — еще не очень сильно, а как бы пробуя кулак.
— Пошли на кухню.
Он колотился в дверь, а мы зажгли свет и отыскали пакет красного перца. Я честно поделила его пополам.
— Если он все-таки проломится к нам, кидай ему в глаза перец и выскакивай на улицу, — приказала я.
— Ты с ума сошла! Он меня догонит, — обреченно сказала Соня.
— Ему будет не до тебя.
— Надо позвать соседей! — вдруг сообразила она. — Пусть кто-нибудь хоть на лестницу высунется! Пусть они в милицию позвонят! А, Жан?
— Зови, — позволила я, даже с некоторым любопытством — как она с этой задачей справится?
— По-мо-ги-те-е-е!!! — вдруг заорала Соня. — На-по-мощь!
У меня даже уши заложило. Я знала, что у нее тонкий и пронзительный голос, но таких бешенных децибелов не ожидала!
Тот, за дверью, уже бился в нее всем телом. Дверь дрожала, но держалась.
— Он сумасшедший, — вдруг негромко и уверенно сказала Соня. — Он сумасшедший маньяк! Он не понимает, что сейчас выскочат люди!
— Не слышу хлопанья дверей и возмущенных голосов, — зло ответила я.
— По-мо-ги-и-ите-е-е! — еще громче заорала Соня, и с тем же результатом. Дом спал или притворялся спящим.
— Ты лучше заорала бы “Пожа-а-ар”, все бы повыскакивали! — вспомнила я старое средство самозащиты. — Свою жизнь и имущество каждый спасти захочет!
— Да-а, а потом?
— Что — потом?
— Что я им потом скажу?..
— Идиотка!
Тут жалобно звякнул звонок и раздался самый громоносный удар.
Видимо, только таким грохотом можно было пробудить от спячки мои мозговые извилины.
— Стой у дверей с перцем! — приказала я. — А я попробую вылезть в окно.
— Не пущу! — и Соня, рассыпав перец, вцепилась в меня. — Ты шею сломаешь!
— Не бойся, не сломаю!
Я легко разбила ее захват и вскочила на подоконник. Соня кинулась ко мне, но я оттолкнула ее ногой, и она упала. Я проверила — перышко Зелиала крепко держалось в волосах, упрятанное в узел. Тогда я провела руками, как учила баба Стася, сперва сверху вниз, потом снизу вверх, взялась за плечи и крепко сжала их. Зуд охватил спину, руки, грудь. Ноги словно въехали куда-то в живот, спина прогнулась не человечьим, а уже птичьим прогибом. И я, пока превращение еще не завершилось, шагнула с подоконника куда-то в сторону, рассчитывая на какой-нибудь выступ в стене, чтобы Сонька не спятила от такого чуда.
Воздух сделался плотным, почти как вода. Я взмахнула крыльями и очень даже просто оттолкнулась от него и полетела. Мелькнула ехидная мысль — уж не в ворону ли я превратилась? — но полет все-таки требовал внимания, а зеркала ни во дворе, ни на улице, ни на крыше, которую я перелетела, не оказалось.
План мой был прост — у ближайшей телефонной будки перекинуться опять человеком и действительно вызвать милицию. Пусть приедет патрульная машина и повяжет нашего маньяка как обычного хулигана. В том, что дореволюционная дверь ему не по зубам, я практически не сомневалась. А то бы он взломал ее, пока Соня лежала в больнице или жила у матери. Взломал и засел ожидать хозяйку. А не бился бы сейчас, перебудив весь дом — я не сомневалась, что люди хлопают глазами в своих постелях и проклинают того, кто мешает им выспаться перед рабочим днем. А вопль “Помогите!” они приняли с брезгливой гримасой. Ну, гоняет кто-то свою бабу, ну, даст ей пару раз по шее… Чего тут помогать!
Обратное превращение оказалось таким же неприятным — в меня втянулись все перья, оставив такое ощущение, будто кожа вся в мелких дырочках.
Я набрала номер милиции и узнала, что все патрульные машины в разгоне, и как только хоть одна освободится, ее пришлют по указанному адресу. Адрес я, конечно, дала, но какое-то чувство подсказывало мне, что с машинами дело неладно. Выхода не было — я опять перекинулась и прямиком над крышами понеслась к райотделу милиции.
