Она уперлась рукой ему в грудь. Ему были смешны ее попытки оттолкнуть его.
— Бесполезно, Сара, если пикнешь, я скажу тому, кто войдет сюда, что я здесь по твоему приглашению. А это ведь будет выглядеть некрасиво, если я так скажу, а? Даже твой замороженный невинный вид не поможет!
— Если вы… — голос ее стал слабее и менее уверенным. — Если вы не уйдете…
Он быстро прервал ее, прижав свои губы к ее губам, притянув ее к себе с такой силой, что она не могла сделать ни единого движения. Тесно прижатая к нему, она явственно ощутила те мужские ароматы, которые он принес с собой в ее крошечную каюту: запах и вкус табака на его губах и языке, слабый запах пота от его подмышек, запах брильянтина, который он употреблял для волос. Они липли к ее ноздрям и вызывали страх. У него была сила, и он был охвачен лихорадкой желания, поэтому продолжал требовать ответа на свой поцелуй, а она не давала его. Он слегка ослабил хватку, и она почувствовала, что он пытается опрокинуть ее назад. Она закрыла глаза и вцепилась ему в плечи, так чтобы ее тело невозможно было опрокинуть. Ею овладела одна мысль, когда она вцепилась в него: ничто не заставит ее уступить Уайлдеру, потому что, если она уступит, он будет пользоваться ею безжалостно и бездумно. Он будет использовать ее, пока захочет, а потом бросит.
Он начал отчаянно трясти Сару, пытаясь ослабить ее хватку, но она не отпускала. Запах вина был тошнотворно сильным, и ей казалось, что она теряет сознание. Она открыла глаза и увидела капли пота у него на лбу и над губой. Она поняла, что выглядит так же.
Тогда он отпустил ее. Она все еще цеплялась за него, уставившись вперед ошалелым взглядом. Казалось нелепым: бороться, чтобы он не приближался, а когда он отпустил ее, все еще держаться за него. Он взял ее за запястья и сбросил ее руки одним рывком со своего мундира.
— Ты не рассчитывала, что я приду, да? — спросил он. — Для кого-то другого готовилась… для другого, Сара! Для кого-то ты нарядилась. Для кого?
Он придвинул к ней свое лицо.
— Если ты мне не скажешь, я тебя сломаю! Я… — Он яростно тряхнул се. — Это Роберте? Говори! Или Маклей? Или это один из тех мерзавцев- ссыльных, с которым ты спишь, когда удается?
Он снова стал трясти ее, больно ударяя о край столика.
Она прошептала слабым голосом из-за боли, которую он ей причинял:
— Если вы не уйдете…
— Уйти?.. — Он отпустил ее руки. — Я не хочу уходить.
Его бешеная ярость, казалось, оставила его. Выражение лица смягчилось и он положил руку ей на плечо, одним пальцем нежно поглаживая кожу, лаская с необычайной нежностью изгиб выступающей косточки.
— Почему ты сопротивляешься, Сара?
Рука соскользнула на шею, тот же палец теперь задержался на впадине у ее основания.
— Я бы смог так облегчить твою жизнь. Я бы дал тебе денег, чтобы ты могла купить еду по прибытии в Сидней. Я куплю тебе платья в Кейпе, шелк… Сара, ты меня слышишь? Ты слушаешь меня?
Его глаза, смотревшие ей в лицо, были уверенными и полными желания.
— Сара… — говорил он нежно. — Я же нравлюсь тебе, правда?
В ответ она резко отдернулась от его ласкающей руки. Голос ее, исходивший откуда-то из глубины гортани, был сиплым шепотом.
— Если вам нужна шлюха, мистер Уайлдер, вы найдете сколько угодно внизу! Сюда же в поисках шлюхи не приходите!
Рука его дернулась, как будто он хотел ее ударить.
— Чертова дурочка! — рявкнул он. — Говоришь, как воинствующая девственница! Дура!.. Дура! Не думай, что ты кого-то проведешь таким образом… Мы-то знаем таких! Но тебе так долго не продержаться в Порт Джексоне. Увидишь, как быстро ты переменишься… там тебе придется выбирать между своей девственностью и голодной смертью.
Его негодующий голос понизился. Он глубоко дышал, постоянно стирая рукой пот со лба.
— Я тебе расскажу, Сара, если ты не знаешь, что с тобой произойдет, когда ты попадешь в Сидней. Тебя сначала осмотрят военные, а так как у тебя красивое лицо и красивая фигура, один из офицеров захочет сделать тебя своей наложницей. И ты не откажешься. Ты не станешь совать им в нос свою невинность. Там слишком страшна будет угроза голода. Тебе придется заняться бизнесом: продавать свою красоту за хлеб и солонину.
Она смотрела на него сквозь полуопущенные веки.
— Как вы заблуждаетесь, мистер Уайлдер! — огрызнулась она. — Я не торгую собой. Мое положение в обществе будет иным — я буду личной горничной миссис Райдер.
— Вот как? Личной горничной? — издевательски усмехнулся он. — Почему ты так думаешь? С чего это ты взяла?
— Она мне сама это сказала! — бросила она ему.
— Ах вот как? Как же она тебе доверилась!
— У нее нет причин не доверять мне, больше того — у нее не будет оснований для этого впредь. — Ее дыхание вырывалось из груди с такой силой, что причиняло ей боль. Наконец она приказала: — А теперь убирайтесь!
Тонкая неприятная улыбка вернулась на его лицо.
— Убираться? Ты велишь мне убираться? С какой стати?
Продолжая улыбаться, он неожиданно снова метнулся к ней и схватил ее. Саре, которая изо всех сил уворачивалась, казалось, что его губы повсюду: прижимаются к ее волосам, к глазам и рту, жадно ищут ответа. Потом она ощутила их на своей шее, на плече, с которого сползло платье. Его руки шарили по ее телу, и она слышала острые звуки рвущегося муслина. После этого она перестала сдерживаться. От гнева у нее потемнело в глазах, отлетела всякая осмотрительность: ей стало совершенно безразлично, является ли этот человек капитаном или последним человеком на корабле. Она знала только одно — ей необходимо отделаться от его рук.
Сара быстро увернулась, в тот же миг подняв правую руку к его лицу. Она вонзила ногти в его потную кожу и резко провела ими вниз. На краткий миг они оба замерли. Сара в благоговейном ужасе смотрела на три длинные царапины, которые оставила на его щеке. Средняя, глубже остальных, уже начинала кровоточить.
Его рука медленно потянулась к щеке. Пальцы нащупали влагу, он повернул их к себе, взглянул на них и выругался, увидев размазанную по ним кровь.
— Шлюха! Где ты научилась этим трюкам? В борделе? Да я тебе все кости переломаю за это!
Он дважды ударил ее. Второй удар отбросил ее на сундук, она стукнулась головой о переборку и соскользнула вниз, почти потеряв сознание.
Фигура Уайлдера угрожающе заколебалась перед ее затуманенным взором. Он склонился над ней.
— Мне больше от тебя ничего не нужно, сучка! Здесь и оставайся! Это тебе очень идет — твоя маленькая келья!
Он повернулся на каблуках и вышел. Дверь захлопнулась за ним с оглушительным грохотом, который отдался по всему узкому коридору.
Глава ЧЕТВЕРТАЯ
I
Глухие часы ночной вахты вызвали в Эндрю ощущение тупой усталости. Он с благодарностью передал дежурство Робертсу, и теперь, почти сразу после восьми склянок, стал спускаться вниз. Ночь была ясной, но темной. Дул легкий бриз, и «Джоржетта» четко следовала курсу в спокойном море. Тишина была полной, так как судно было погружено в сон.
Два кормовых огня бросали слабый свет на палубу и освещали рулевого, когда лучи их сходились на штурвале. Отведя от них взгляд, спускаясь по трапу, Эндрю увидел огонек сигары в темноте и рассмотрел очертания человека, который прислонился к борту. Он помедлил, потом двинулся вперед.
— Брукс? Это вы?
— Да, вышел глотнуть свежего воздуха. — Эндрю не мог рассмотреть его лица, но голос его был усталым и мрачным. — Там, внизу, сущий ад, — сказал он. — Я принимал там роды у ссыльной, провозился всю ночь.
— Она в порядке? — Эндрю сочувствовал врачу в его трудном деле — возиться с этой непокорной толпой заключенных женщин.
— Мать в порядке, ребенок мертв. Он родился мертвым. — Брукс отвернулся к борту и попыхтел сигарой. — И хорошо, что он умер. Эти младенцы, рожденные на транспортах, редко доживают до конца путешествия. Они больны и истощены. Мать этого ребенка не имеет представления, кто отец.
Между ними наступило молчание. Эндрю смотрел в морскую даль, но ничего не ощущал: ни своей усталости, ни темноты ночи. Наконец он сказал:
— А как тот, которого вчера выпороли?
— Плохо. Но он отойдет, я полагаю. Он сильный.
Сцена порки, проведенной накануне, преследовала Эндрю. У ссыльных, казалось, какой-то особый дар все время попадать в неприятные истории. Боже праведный, неужели им мало, недоумевал он. Вчерашнее наказание было результатом зверского нападения валлийца на низкорослого бристольского бандита. Оружием послужила одна половина ржавых ножниц. А стычка произошла, ни много ни мало, из-за числа орудий на борту «Джоржетты». Нетрудно возбудить драку среди людей, которые месяцами ничем не заняты. Валлийца пороли перед мачтой на виду собравшегося экипажа. Плетка взлетала и опускалась, пока его спина не превратилась в кровавое месиво и невозможно стало продолжать экзекуцию, тогда его начали хлестать по икрам ног. Маленький бандит лежал внизу, слишком ослабев от потери крови, чтобы принять участие в наказании.
— А второй? — спросил Эндрю. — Он будет жить?
— Да, будет. Он хорошо поддается лечению, но оба они проведут остаток пути в кандалах.
