ручейков проделали себе русла. Эвкалипты под темными небесами утратили свои краски и казались грязно-зеленой массой.
Все это Сара увидела, стоя спиной к двери, и поняла, что это все каким-то необъяснимым образом гармонирует со свободной небрежной позой Ричарда, на лице которого было непривычно серьезное выражение. Он направился к ней, протягивая руку. Она приняла ее и позволила ему проводить себя к камину. Он нежно расстегнул пряжку ее плаща, снял его с плеч и перебросил через спинку стула. Он все еще некрепко сжимал ее пальцы, потом потянулся за другой рукой и сжал их в своих.
— Ты замерзла, Сара. И волосы твои промокли. Ты похожа на девочку. Помнишь, как?..
Она тряхнула головой.
— Молчи, Ричард, — больше ни слова! Сейчас не время вспоминать, как и что мы когда-то делали. — Она отдернула руки. — Не время сжимать мои руки и мечтать о том времени, когда это было возможно. Все это давно кончилось.
— Сара… — он неуверенно нахмурился. — Хоть на то краткое время, что мы вместе, мы могли бы притвориться…
— Притвориться? Какой в этом толк, если мы оба знаем, что притворству должен прийти конец?
— Разве обязательно должен? — спросил он тихо.
Без колебаний она сказала:
— Конец уже пришел, Ричард. Притворство никогда не продолжается долго. Мне следовало помнить об этом — только на этот раз его прекратили, не дав ему даже начаться.
— Кто прекратил?
— Острые глаза, болтливые языки. Я предупреждала тебя, что Сидней всего лишь большая деревня. Здесь все друг за другом следят… ежедневно… неустанно. Так легко сосчитать, сколько раз ты здесь был, а потом приукрасить. О нас уже сплетничают. Скоро это дойдет до Эндрю… и Элисон.
Его глаза подозрительно сузились.
— С кем ты говорила, Сара? Кто вбил это тебе в голову?
Ей было непросто последовать совету Джереми — отправить Ричарда прочь и сказать почему. Она пожала плечами, как будто объяснить это все очень просто.
— Разве это так важно! Я бы сама заметила эти сплетни, если бы не была временно ослеплена.
— Сара, скажи мне! — потребовал он. — Кто это сказал?
— Джереми Хоган, если тебе непременно нужно знать, — сказала она. — Я только что виделась с ним.
— Джереми Хоган? А кто такой этот Джереми Хоган, что ему жалована честь так разговаривать с тобой? Она предостерегающе подняла руку.
— Тише, Ричард! Ты не должен так кричать! Я не Элисон, чтобы на меня кричать или чтобы принимать близко к сердцу твои настроения.
Он сжал губы.
— Я хочу знать, кто этот Джереми Хоган. Кто он такой?
— Ну, — сказана она терпеливо, — Джереми Хоган политзаключенный…
— Ссыльный?!
— Это ты называешь его ссыльным, а для Эндрю и для меня он как брат, как друг — и он управляющий в Кинтайре. До сих пор я безоговорочно доверяла ему. И когда он приходит ко мне и сообщает, что о нас говорят, Ричард, то я и в этом вполне доверяю ему.
Он посмотрел на нее, нахмурившись, как рассерженный ребенок.
— Как же вы иногда глупы — ты и твой Эндрю. Этот Хоган какой-то чертов ссыльный, которому вы оба потакаете и льстите, пока он не вообразил себя божеством. И ты слушаешь его совета, да? Ты мне заявляешь, что между нами все кончено, потому что подобный наглый выскочка велит тебе это сделать?
Саре так захотелось в этот момент разгладить его сердитые морщинки, поцеловать его и сказать, что она совсем не имела в виду того, что сказала. Но она подумала о Джереми и поняла, что боится сцены, которую он может устроить Ричарду, если она расскажет ему, что не выполнила его приказания.
Она слегка отстранилась.
— Между нами все должно быть кончено! — произнесла она холодно. — Ничего и не случилось такого, что нужно было бы кончать. Я тебя один раз поцеловала — это было безумием, и я в этом честно сознаюсь. И за последнюю неделю ты нанес мне больше визитов, чем допускают приличия. Между нами нет ничего, чего нельзя было бы так просто прекратить! — Она щелкнула пальцами, чтобы показать, как просто. — Ничего, Ричард!
Его брови сошлись в гримасе неверия и разочарования.
— Сара, ты же говорила, что любишь меня! В тот день на берегу — ты же сама это сказала!
Лицо ее вспыхнуло.
— Я сказала, что люблю и Эндрю.
— Но ты же меня первого полюбила.
— А Эндрю я полюбила тогда, когда стала достаточно зрелой, чтобы понять, что такое любовь!
Он парировал победоносно:
— Но я был первым! И ты не смеешь отрицать, что до сих пор любишь меня!
Она посмотрела на него долгим взглядом: на его красивое лицо, разгоревшееся от своевольной страсти. И вдруг она разозлилась на Ричарда так, как никогда раньше не злилась. Он так мало изменился, подумала она возмущенно, за все эти годы он так и не понял, что в мире есть вещи, которых невозможно добиться просто проявлением яростного темперамента. Элисон и леди Линтон вдвоем лишили его того единственного шанса измениться, который, может быть, в нем был. Вместе они потакали ему и баловали его, и сейчас он стоит перед ней с искаженным от злости лицом, потому что она посмела перечить ему.
— Нет, я этого не отрицаю, Ричард, — сказала она твердо. — Это было бы бесполезно. Но я хочу тебе сказать, что то, что мы с Эндрю создали, — нерушимо. И тебе этого не разрушить. — Она запрокинула голову. — Я сейчас тебе говорю и говорю всерьез: ты здесь не должен появляться без Элисон.
Она держалась очень чопорно, боясь смягчиться.
— Один поцелуй, Ричард, — сказала она. — Больше ничего не было, и не пытайся вообразить, что это не так.
Он засунул руки в карманы и посмотрел на нее почти насмешливо.
— Так я не смею даже спросить, можно ли мне просто навещать тебя? Я не ожидаю ничего такого драгоценного, как твои поцелуи, если тебе их так жалко. Как покорный спаниель, я просто прошу разрешения на местечко в твоей гостиной. Я бы также хотел иногда поговорить с тобой наедине. Но нет, ты предпочитаешь принимать на веру слова ссыльного с его грязными мыслишками, что про нас сплетничают, и посему гонишь меня прочь с видом герцогини.
Сара побледнела, но уже не боялась смягчиться. Она выпрямилась, и ее глаза оказались почти на уровне его глаз, когда она заговорила:
— Я должна просить тебя помнить две вещи, Ричард. Во-первых, в моем присутствии никто не смеет называть Джереми Хогана ссыльным с грязными мыслишками. И второе — хоть я и не герцогиня, я все же хозяйка этого дома. А теперь я хочу, чтобы ты немедленно покинул его. И ты должен пообещать, что один сюда являться не будешь.
Ричард замер, но на лице его гнев боролся с отчаянием. В глазах его была детская мольба.
После нескольких минут молчания он тихо сказал:
— Я не Эндрю, Сара, и никогда не смогу быть на него похожим. Я не мог бы сделать для тебя состояния или завоевать мир, чтобы положить к твоим ногам. Но ты мне нужна, нужна больше, чем ты нужна ему, мне кажется. — Он помедлил, потом его голос снова зазвучал, но уже громче: — И более того — мне кажется, ты во мне тоже нуждаешься! Однако ты сделала свой очень благородный выбор, моя дорогая. Ну что ж, довольствуйся им!
Он медленно повернулся и подошел к одной из дверей, ведущих на террасу. Он широко распахнул ее, впустив струю влажного воздуха. Несколько мгновений он постоял, пристально вглядываясь в темному сада. Рука его придерживала тяжелые складки гардины. Дождь все не унимался. Вид на гавань был скрыт в тумане. Ричард шагнул вперед и застыл в косых потоках дождя. По спине Сары пробежала дрожь: дождь и туман, неподвижная фигура Ричарда как будто набросили чары на комнату. Они как бы замерли, соединенные этим колдовским мгновением. Он обладал странной силой, способной одним своим присутствием здесь заставить ее ощутить боль и отчаяние.
— Ричард! Ричард! — прошептала она про себя.
Ветер шелестел в верхушках деревьев, сад был пуст и одинок. Наконец он снова обернулся к ней.
— Это еще не конец, Сара. Мы еще часто будем видеться: Эндрю позаботился об этом, сделав свое щедрое предложение. Я только надеюсь, что ты будешь страдать не меньше, чем я страдал в прошлом. Я надеюсь, что ты познаешь хоть часть моих мучений. — Он изящно поклонился ей. — У нас впереди еще много времени, у нас с тобой.
Затем он пересек террасу и перемахнул через ограду.
Через несколько минут, услышав стук копыт по дорожке, Джереми Хоган поднялся со своего места в столовой, где он заканчивал ужин, принесенный Энни Стоукс. Он отворил стеклянную дверь и ступил на веранду. Выходя, он заметил, что Сара быстро метнулась назад в гостиную.
Он перегнулся через перила террасы, чтобы уловить последний раз фигуру всадника, увидел, как сверкнула униформа на фоне строгих древесных стволов.
— Да-а… — пробормотал вслух Джереми. — Ну-ну, скачи так, как будто вы с лошадью так и родились вместе, но я не стану плакать, капитан Барвелл, если услышу, что ты свалился и сломал свою чертову шею!
III
Вечером, через три недели после прибытия Барвеллов, Эндрю стоял у одного из окон в гостиной майора Фово, критически рассматривая собравшуюся толпу.
Пока лишь восемь или около того пар собралось здесь, но снаружи отчетливо доносился звук прибывающих экипажей и сердитые выкрики возниц, которым с трудом удавалось удерживать в одном ряду беспокойных лошадей, ожидая очереди подъехать к открытым дверям. Они все приедут, все до одного:
