— Машина? — переспросил он, глупо улыбаясь. — Да, извините…
И он потянулся к карману, где лежала кредитка.
— Пройдемте, — сухо сказал милиционер, — и отведите машину на десять метров вперед.
Они пошли по тротуару рядом. Милиционер шагал крупно и сердито: ему, должно быть, было жарко в ослепительной белой сбруе и в сапогах.
— Вот туда, к магазину, — показал он рукой, и Левка увидел невдалеке (туманно, как сквозь слезы) что-то роскошное, ослепительно черное, окруженное любопытной толпой.
Зажмурившись, Левка подождал, пока сердце кончит колотиться. Что бы еще? А в уме считал:
'Первое, второе, третье. Это будет уже третье! Нет, подождем…'
В своих обтрепанных брюках, в тапочках на босу ногу, в ковбоечке в бледную клетку, он подошел к автомобилю, и толпа людей, быстро затихнув, расступилась перед ним. Никто уже не трогал с нежностью тонкие крылышки, не шептал зачарованно:
— Ух, красивая… А обивка, обивка, смотри…
Все глядели на Левика настороженно и молчали. Один только русый парень в очках протиснулся вперед и спросил:
— Двенадцать цилиндров, что ли?
Но его тут же дернули за рукав: не мешай.
10
Обивка и в самом деле была хороша. Распахнув дверцу, Левка увидел ее во всем великолепии Пористая, искристая, в мягких прострочках, она так и просила присесть. Янтарным блеском светились шкалы и руль. Теплым запахом сильного мотора веяло из-под ног.
— Сколько тебе платят, малый? — негромко спросил кто-то, нагнувшись к опущенному боковому стеклу.
Левка вспыхнул и, усевшись поглубже, наглухо закрыл окно. Но и сквозь толстые стекла ему было слышно, как, посмеиваясь и бранясь, расходились люди.
'За лакея приняли… Противно. Уж лучше бы я «Волгу» попросил. Или «Чайку»… А тут, наверно, и номер дипломатический, вот черт…'
На минуту Левке стало неуютно в автомобиле. Он посмотрел налево: милиционер хмуро глядел на него с перекрестка. Левка положил руки на широкий холодный руль и тут только вспомнил, что водить машину он не умеет.
— Вот это раз! — сказал Левка вслух и еще раз повторил: — Вот это раз! Как же я поеду?
Но отступать было уже поздно. Вылезешь-доказывай потом, что машина твоя…
Левка недовольно поежился и тихо сказал:
— Хочу уметь водить. Хочу уметь водить И вдруг руки его властно легли на руль, ступня ноги провалилась куда-то к полу, поворот ключа — и, мягко присев на задние колеса, машина рванулась вперед.
Левка откинулся на мягкую спинку, сделал неожиданно мощный поворот, так что рука его щелкнула в суставе, а самого его кинуло влево на синтетические ручки двери, и в это время пальцы его, на миг оторвавшись от руля, самовольно зашарили по щитку приборов. Щелчок-зажурчала тихая музыка, и солнечная улица, мягко качаясь, полилась под колеса. Люди пролетали почти у самого крыла. Казалось, что машина летит по воздуху.
— Эгей! Эгей!
И Левка запел. Он пел, как чукча, всякую всячину: о том, что у него машина, что за спиной на сиденье лежит махалка из страусовых перьев, что у окна клубком свернулся синтетический желтый тигренок, а под рукою-коробка коричневых, шелковых на ощупь сигар. И еще Левка пел, что жизнь-это сумасшедшая штука, а он, Левка, парень ничего.
Немножко неприятно было править, когда не знаешь, куда пойдет рука. Казалось, что какие-то другие, сильные руки, обняв тебя из-за плеч, лежат на баранке Время от времени они касаются твоих рук, и ты чувствуешь, какие они жаркие, волосатые, взрослые. С рукавами, закатанными выше локтей.
Левка пошарил в карманах, нашел свои противосолнечные очки-разбитые, треснувшие, с одной дужкой — и нацепил на нос.
'Ну, что бы еще пожелать? А, была не была! Пусть самая красивая в мире девчонка сядет ко мне в машину!'
11
Через секунду Левка пожалел о том, что сказал. Но, по-видимому, было уже поздно. Чужой, ватной рукой Левка повернул баранку. Машина вздрогнула и остановилась у края тротуара, чиркнув шиной по бортику.
И снова Левка оказался лицом к лицу с людьми. Иронически, с усмешкой рассматривали его парни, холодно скользили по нему взглядом девчата, и у всех в глазах Левка читал: лакей. Нет, не похож он был ни на гида из «Интуриста», ни на переводчика.
— Моя машина, моя! Поняли? — сказал всем Левка.
Но люди недоверчиво проходили мимо.
Кто-то невидимый подбежал сзади к автомобилю и рывком, по-хозяйски распахнул дверь. Машина, качнувшись, приняла нового пассажира. В кабине запахло духами 'Ландыш серебристый'.
Похолодев от страха, Левка медленно повернул голову.
— Ты? — глупо спросил он.
Сзади, смущенно забившись в угол машины, сидела Лариска.
В сереньком халатике, в тапках с помпонами на босу ногу. Пуговицы у халата оторваны, и одной рукой Лариска придерживала воротник на груди, другою закрывала коленки.
— Здравствуйте! — сердито сказала Лариска. — Сам меня звал. Три квартала бежала из-за тебя, сумасшедший! Я как раз ванну себе наливала, вдруг кричат со двора: 'Выходи скорее, тебя твой Левка зовет!'
Не выпуская из рук руля, Левка молча смотрел на нее и, медленно соображая, хлопал глазами.
— Ну, что глядишь, как заколдованный? — насмешливо проговорила Лариска и взглянула в зеркальце под потолком. — Растрепанная, да?
Она ловко вынула из кармашка шпильки и, красиво закинув руки, так что рукава халатика упали до плеч, принялась убирать свои красивые темные волосы.
— Ну, дела, — сказал себе Левка и мгновенно взмок от стыда. Вот сейчас ввалится сюда какая-нибудь Лоллобриджит Бардо-веселенькая будет встреча!
— Слушай, Лариска, — сказал он каким-то заискивающим голосом, — ты не обижайся. Понимаешь…
Лариска медленно опустила руки, вынула шпильки из губ, странно взглянула на Левку.
— Ты меня звал, Левка? — тихо спросила она.
— Понимаешь, — весь обливаясь потом от презрения к себе, забормотал Левка, — я, конечно, очень рад, что ты сюда заглянула, но я позва… честное слово, я не подумал… машина и женщина, это в каждом кино говорится… в заграничном, конечно… В общем, сейчас сюда придет одна моя знакомая…
— Пожалуйста! — быстро сказала Лариска, и Левка чуть не заплакал: так ему стало жалко ее и себя. — Я просто подумала…
Лариска дернула плечом и потянулась к ручке двери.
— Подожди! — умоляюще зашептал Левик. — Я нечаянно ее позвал, честное слово! Я тебя хотел, правда же…
Но Лариска уже выскользнула на тротуар. Она хлопнула дверью и побежала, поминутно придерживая на коленях халатик, распахивающийся на бегу.
12
Оставшись один, Левка мрачно задумался. 'Связался, нечего сказать: машина да еще сейчас явится эта красотка. А может, и не сейчас. А может, она из Рио-де-Жанейро. Возьмет недели через три и прибудет. С одним лимузином сколько хлопот: гараж достать — одно желание, чтоб не ломался - другое, с бензином тоже надо как-то выходить из положения-это уже шесть желаний, а потом ведь надо устроить, чтобы никто не интересовался, откуда у меня такая машина. Вот и весь потенциал исчерпан, а еще неизвестно, куда я на этом драндулете ездить собираюсь. В школу, что ли, или на речку пескарей ловить? Вон он огромный какой, целый автобус!'
Мимо окна автомобиля прошмыгнула рослая девушка в розовых брючках и с пышными седыми кудрями. 'Она!' Оцепенев, Левка долго следил за ней. Но девчонка ловко обогнула машину и затерялась в толпе.
'Не ко мне!' — с облегчением вздохнул Левка. И вдруг его взяло такое зло, что он стукнул кулаком по колену в крикнул:
— Да провалитесь вы к чертям кошачьим вместе с вашей машиной!
В ту же минуту его так стукнуло по голове, что он даже ойкнул и, нелепо и жалко взбрыкнув ногами, ударился задом о горячий асфальт.
Машины как не бывало. Только вокруг чуть-чуть курился дымок и расплывалось на асфальте пятно золотистого масла.
А Левка сидел у края мостовой и соображал: ну да, ведь надо было сначала выйти из машины. Нехорошо.
Он пощупал кармашек ковбойки — хрустит. Встал и, прихрамывая, вновь побрел к скверу.
