Она успокоена, но больной делает странную гримасу.
– Вы любите щекотку, мадемуазель? Моя маленькая одержимость – это щекотание.
Он приближает перо к стопе Лукреции. Кончиком пера цесарки мягко касается нежной подошвы. Поверхность кожи молодой женщины покрыта двумя тысячами термических рецепторов, пятью тысячами тактильных рецепторов и десятками нервных сосочков, чувствительных к боли. Длительный, вращательный контакт приводит в действие частицы Пачини, находящиеся в подкожной клетчатке. Рефлекс, пропущенный через нервную дугу бедра, поднимает ногу, идет к позвоночнику, спинному мозгу, попадает в мозг рептилии – тот, что не думает. Внутри перевозбужденные нейроны начинают выделять эндорфины.
Лукреция испытывает неудержимое желание рассмеяться. В зонах мозга происходит короткое замыкание. Она больше не может себя сдерживать и хохочет, пытаясь произнести:
– Нет, только не это! Вы не имеете права.
Но Люсьен более чем изобретателен. Она не может предугадать его действия. По тонкой коже подошвы ее ног проходят зигзаги. Она смеется, смеется.
В крови полно эндорфинов, и процесс начинает меняться.
После удовольствия – боль. Эндорфины уступают место веществу P и брадикинину, гормону, несущему страдание. Одновременно ее мозг вырабатывает нейротензин.
Лукреция не осознает эту внутреннюю алхимию, но перепады становятся все более мучительными для нее – когда рот журналистки раскрывается в поисках воздуха и когда она плачет, корчась между двумя вспышками смеха.
Это невыносимо. Ей уже хочется настоящей боли вместо этой путаности ощущений.
Она отбивается от рук сумасшедших, которые сжимают ее все сильнее и сильнее.
Больные вокруг нее тоже смеются, но по-другому. При виде тела хорошенькой молодой женщины из внешнего мира, тела, попавшего во власть самого извращенного из них, они чувствуют, что берут реванш над миром «нормальных», который их отверг.
– Мы заставим ее башку отключиться, – кричит малыш с лукавым взглядом.
Робер кажется самым спокойным. Она понимает это корой головного мозга, но ее мозг рептилии уже весь взорвался и передал в лимбический мозг, что нейромедиаторы горят.
Ее горло в огне, из глаз текут ручьи.
Однако ее мысль работает с трудом. Часть ее мозга постоянно хочет смеяться.
Она отбивается и мечется.
Другая часть ее мозга решает, что надо как можно скорее найти укрытие для мысли. Место, которое ускользнет от власти щекотки.
В визуальной области ее мозга возникает высокомерное и самодовольное лицо.
Наконец-то Лукреция перестает смеяться.
Люсьен, встревоженный тем, что потерял свою власть, хватает другую ногу.
Лукреция больше не шевелится.
Больные отступают, изумившись, что перед ними человек, способный управлять своим разумом. Умение сохранять разум в такой момент впечатляет их. Этого достаточно, чтобы она высвободилась, растолкав нерешительных и удивленных пациентов. Но Робер включает сигнализацию.
85
Фрейд распугал всех самцов. Стремясь к рукояти, он уже серьезно ранил нескольких сородичей, и его необузданность произвела такое впечатление на остальных, что они держатся в стороне. В конце концов Фрейд аккуратно схватил металлический запор и отодвинул задвижку. Затем он закрыл ее за собой, чтобы соперники, не ведающие силы рукояти, его не беспокоили.
Фрейд вошел в зону, где должен был нагнуться, чтобы пройти дальше.
Феншэ восхищается находчивостью своего испытуемого.
– Он становится гением, – говорит он.
«У него есть мотивация, – добавляет Мартен. – Испытания заставляют его развивать новые способности».
– Ты прав. Чтобы быстрее проходить, ему приходится быть внимательнее и думать быстрее. Его дендриты всегда в возбуждении, и сети нейронов разом становятся все более и более сложными, чтобы соответствовать столь повышенной мозговой активности.
«Последний секрет развивает интеллект».
86
Лукреция бежит. Она попадает в больничную палату, из которой нет выхода.
Но она замечает люк, замаскированный картиной в стиле Ван Гога. Она подтягивается и оказывается на чердаке.
Перед ней стройная девушка, брюнетка с большими глазами, черными и блестящими. Выбора нет, придется ей довериться. Преследователи уже внизу.
– Меня зовут Ариана. Вы пытаетесь сбежать, да?
Она слышит шаги. Ее преследователи уходят.
– Можно сказать и так.
– А я не решаюсь.
– Итак, время, в течение которого вы думали, что хотите сделать... – говорит журналистка, направляясь к люку.
Но та хватает ее за руку. Она нажимает на выключатель, и на чердаке зажигается свет.
– Я верю в знаки. Если вы встретились на моем пути, значит, я должна уйти.
Ариана говорит с видом заговорщицы:
– Я больше не сумасшедшая. Я выздоровела, но они этого не заметили.
Она ведет Лукрецию к свободе, но потолок становится все ниже и ниже, и им приходится продвигаться на четвереньках.
87
Фрейд через люк забрался в пластиковый коридор.
88
Молодые женщины вылезают через форточку на крышу. Оттуда они спускаются по водосточной трубе.
– Мы выходим из форта?
– Феншэ расширил больницу, когда она стала слишком тесной. Больные спят в дортуарах, которые вы видели, но работают в новых строениях вне форта.
Девушки бегут между деревьями. Они оборачиваются, чтобы удостовериться, что за ними никто не гонится. Аллея Эвкалиптов, дорога Фазанов, и вдруг перед ними большое современное здание, скрытое за деревьями. Дверь бронированная. Над входом нависают две камеры наблюдения.
– Где мы?
– Это мастерская параноиков.
Ариана, кривляясь, машет рукой в видеокамеру слева. Прежде чем двери открыться, слышится лязг несколько электрических замков.
