струями мыльной воды. 103 683-й один из немногих, если не единственный, кому удалось спастись.
Он хотел тогда повернуть назад, в родное гнездо, и сообщить всем трагическую весть, но любопытство пересилило. Он решил не возвращаться, а, поборов страх, продолжить путешествие по той стороне света, по стране, где живут гигантские Пальцы.
И он их увидел.
Королева Бел-о-кана ошибалась. Три тысячи солдат не способны разгромить все Пальцы в мире, потому что враг гораздо многочисленнее, чем можно себе вообразить.
103683-й описал их мир. У себя Пальцы уничтожили природу и заменили ее предметами, которые делают сами, предметами странными, безукоризненной геометрической формы.
Вещи в стране Пальцев гладкие, холодные, мертвые.
Тут старый разведчик прерывает рассказ. Он издалека чувствует врага. Быстро, не раздумывая, он и остальные двенадцать прячутся. Кто это там еще?
21. ЛОГИКА ПСИХА
Для удовольствия пациентов врач обставил кабинет, как гостиную. Современным картинам с красными кляксами удавалось не вступать в диссонанс со старинной мебелью красного дерева. В центре комнаты тяжелая ваза эпохи Минь, тоже красная, с трудом удерживала равновесие на хрупком круглом столике, оправленном в золоченый металл.
Сюда мать привела Жюли после первого приступа анорексии. Специалист сразу заподозрил какую-то сексуальную проблему. Не злоупотреблял ли отец ее доверием в детстве? Не позволял ли себе вольностей с ней какой-нибудь друг семьи? Не подвергалась ли она приставаниям со стороны учителя пения в отрочестве?
Последнее предположение поразило мать. Она представила свою маленькую девочку пленницей старика. Так вот откуда все идет…
– Может быть, вы и правы, потому что у нее есть еще одна проблема, что-то типа фобии. Она не выносит прикосновений.
Специалист не сомневался, что малышка перенесла сильный психологический шок, и отказывался верить, что причиной могла быть простая потеря голоса.
Психотерапевт и в самом деле был уверен, что большинство его пациенток в детстве пострадали от сексуальных домогательств. Его убежденность в этом была такова, что, если у болезненного состояния не отыскивалась причина подобного рода, он прикладывал все свои силы и знания к тому, чтобы пациентки придумывали ее себе сами. Потом их нетрудно было лечить, они становились его клиентками пожизненно.
Когда мать позвонила врачу, чтобы условиться о приеме, тот спросил, хорошо ли Жюли ест.
– Нет, по-прежнему плохо, – ответила мать. – Она привередничает, отказывается от всего, что хотя бы отдаленно напоминает мясо. Я считаю, что у нее развивается новый этап анорексии, может быть, теперь не так ярко выраженный.
– Вот что, без сомнения, объясняет ее аменорею.
– Ее аменорею?
– Да. Вы говорили мне, что в девятнадцать лет у вашей дочери еще ни разу не было менструации. Ее развитие ненормально замедленно. От этого скорее всего она так мало ест. Аменорея зачастую сопровождает анорексию. Организм обладает своей собственной мудростью. Он не производит зародышевых клеток, если чувствует, что не сможет впоследствии прокормить зародыш до созревания, не так ли?
– Но что же с ней?
– У Жюли то, что мы на профессиональном языке называем «комплексом Питера Пена». Она не хочет расставаться с детством. Она отказывается становиться взрослой. Она надеется на то, что, не получая пищи, ее организм не будет расти и она навсегда останется маленькой девочкой.
– Понятно, – вздохнула мать. – По этим же причинам, конечно же, она не хочет сдавать выпускной экзамен.
– Естественно. Степень бакалавра означает переход ко взрослой жизни. А она не хочет становиться взрослой. И поэтому Жюли брыкается, как норовистая лошадка, которая не желает брать барьер.
По интерфону секретарь сообщила о приходе Жюли. Психотерапевт попросил впустить ее.
Жюли пришла вместе с собакой Ахиллом. Раз уж все равно идти к этому врачу, то пусть животное заодно погуляет.
– Как у нас дела, Жюли? – спросил психотерапевт.
Жюли посмотрела на все время потеющего упитанного человека с жидкими волосами, стянутыми на затылке в хвост.
– Жюли, я хочу тебе помочь, – решительно начал он. – Я знаю, что в глубине души тебя мучает смерть отца. Но девушки стыдливы, и ты не решаешься показать свою боль. Тем не менее тебе необходимо высвободить ее, чтобы от нее избавиться. Иначе она застоится в тебе, как горькая желчь, и принесет все больше и больше страданий. Ты меня понимаешь, не так ли?
Молчание. Никаких эмоций на застывшем лице. Психотерапевт встал с кресла и опустил руки ей на плечи.
– Я здесь, чтобы помочь тебе, Жюли, – повторил он. – Мне кажется, что ты боишься. Ты маленькая девочка, которой страшно оттого, что она оказалась в темноте и одиночестве. Тебя надо успокоить. А это моя работа. Моя цель – придать тебе уверенности в себе, устранить твои страхи и помочь выразить все, что есть в тебе лучшего, не так ли?
Жюли незаметно знаком показала Ахиллу, что в дорогой китайской вазе спрятана кость. Собака посмотрела на Жюли из-под полуприкрытых век, почти поняла, но не решилась тронуть незнакомый предмет.
– Жюли, мы здесь с тобой для того, чтобы раскрыть тайны твоего прошлого. Мы рассмотрим одно за другим события твоей жизни, даже те, которые ты, казалось бы, уже забыла. Я послушаю тебя, и мы вместе подумаем, как вскрыть нарывы и прижечь раны, не так ли?
Жюли продолжала исподтишка подстрекать собаку. Ахилл смотрел на Жюли, смотрел на вазу и изо всех сил пытался сообразить, что за связь существует между ними. Его собачий мозг был в полном расстройстве, ибо он понимал, что девушка требует, чтобы он сделал что-то очень важное.
Ахилл – ваза. Ваза – Ахилл. Какое отношение он к ней имеет? Ахилл в своей собачьей жизни часто раздражался из-за того, что не видел связи между предметами или событиями человеческой жизни. Он долго искал, например смысл отношений между почтальоном и почтовым ящиком. Почему этот человек заполнял ящик кусочками бумаги? Наконец Ахилл пришел к выводу, что дурачок принимал ящик за животное, питающееся бумагой. Остальные люди не мешали ему, очевидно, из сострадания.
Но Жюли-то чего сейчас хочет? Ирландский сеттер тявкнул, выражая свои сомнения. Может быть, она этим удовлетворится?
Психотерапевт пристально посмотрел на девушку со светло-серыми глазами.
– Жюли, я наметил две основные цели нашей совместной работы. Сначала я придам тебе уверенности в себе самой. А затем моей задачей будет обучить тебя смирению. Доверие – акселератор развития личности, смирение – тормоз. Как только ты начнешь контролировать и акселератор, и тормоз, ты возьмешь в свои руки судьбу и начнешь жить полной жизнью. Ты меня понимаешь, Жюли, не так ли?
Жюли наконец посмотрела врачу в глаза и бросила:
– Мне наплевать и на ваш акселератор, и на ваши тормоза. Психоанализ придумали только для того, чтобы помочь детям не повторять ошибок родителей, вот и все. Он дает результат вообще-то в одном случае из ста. Прекратите разговаривать со мной, как с необразованной маленькой девчонкой. Я, как и вы, тоже читала «Введение в психоанализ» Зигмунда Фрейда, и ваши психоштучки мне известны. Я не больна. Если я и страдаю, то не от недостатка, а от избытка. Я просто слишком хорошо усвоила то, что наш мир устарел, окостенел, прогнил. Даже ваша так называемая психотерапия – всего лишь вечное пережевывание прошлого. Я не люблю оглядываться, я даже за рулем редко смотрю в зеркальце заднего вида.
Врач удивился. До сих пор Жюли была сдержанной и молчаливой. И никто из его пациентов не позволял себе выражать недоверие к нему так открыто.
– Я не призываю смотреть в прошлое, я призываю хорошенько вглядеться в себя, не так ли?
