презирать…
Он остановился в полнейшем изумлении — Таня смеялась, и в смехе ее не было ни обиды, ни озлобленности.
— Ты… ты что? — почти на вдохе спросил он.
— Господи, — отдышавшись, сказала Таня. — Мне-то всегда казалось, что ты взрослее меня и умнее. А ты совсем мальчишка, дурачок.
— Почему?
— А потому, что ты вбил себе в голову, будто в чем-то передо мной виноват, обманул меня, обидел. Разве ты клялся мне в вечной любви, и разве я приняла твои клятвы? Неужели ты ожидал, что я, узнав про твою Варю — кстати, что-то в таком роде я поняла по первым же твоим словам, — кинусь царапать тебе лицо или побегу сочинять телегу в твой партком о недостойном поведении коммуниста Чернова, который нижеподписавшуюся комсомолку Захаржевскую поматросил да и бросил? Оставим эти развлечения быдлу. Мы же с тобой современные, неглупые люди. Ты мне очень симпатичен и дорог, брат моей подруги, пусть и не самой близкой, друг моего брата и мой, надеюсь, тоже. И ты считаешь, что нам нужно стать врагами или чужими друг другу только потому, что один из нас встретил любимого человека?
Таня достала из сумочки сигарету, подошла к раскрытому окну и закурила, выпуская дым в форточку.
— Извини, мне казалось, что нас связывали совсем другие чувства… — сказал Павел ей в спину облегченно и чуть грустно.
Она стремительно развернулась. Щеки ее разрумянились, в волнении она была особенно хороша.
— Наши чувства — это наше личное дело, пока мы не выплескиваем их друг на друга, — отчеканила она. — А я слишком уважаю тебя, чтобы полоскать тебя в моих комплексах, обидах, смутных переживаниях, тайных мечтах и прочем мусоре. И с твоей стороны хотелось бы рассчитывать на взаимность. Вообще я считаю, что эта самая русская душевность, которой мы так кичимся перед всем миром — это просто душевная распущенность и эгоизм. Сладострастно исповедуемся, топим друг друга в соплях, и тут же вцепляемся в глотку, особенно если другой оказался счастливее, умнее, талантливей… Впрочем, я отвлеклась. Короче, ты согласен, что у нас нет серьезных оснований терять друг друга?
— А? Да… — Павел смутился. Он поймал себя на том, что любуется ею и так этим поглощен, что не вслушивается в ее слова.
— Прекрасно. Значит, мир? — Она подошла к кровати и протянула Павлу руку. Он крепко пожал ее, потом не удержался и приложился к ней губами.
Несколько секунд она смотрела на него сверху вниз с легкой улыбкой, потом отвела руку от лица Павла.
— У тебя теперь есть Варя, — полушутливо сказала она. — А у меня есть просьба.
— Какая?
— Ты познакомь меня с Варей, ладно? Я хочу посмотреть на нее и поболтать с ней. Во-первых, просто любопытно понять твой вкус. И еще, есть некоторые вещи, в которых я разбираюсь намного лучше тебя… Доверяешь? Но предупреждаю, что с тобой я своими наблюдениями поделюсь только в самом крайнем случае.
— Хорошо, — сказал Павел. — Она придет к ужину или чуть позже. У нее сегодня ночное дежурство. Это так называется — дежурство, она просто будет ночевать в кабинете. Здесь настоящих больных — только я один, и то уже поправился. Несколько человек восстанавливаются после болезни, а большинство отдыхают.
— Это я заметила, — с усмешкой сказала Таня.
— Я вас познакомлю, потом можем вместе посмотреть телевизор…
— Знаешь, чтобы не ставить ее в неловкое положение, ты скажи ей, что я — твоя родственница. Двоюродная сестра.
— Да? Я и не подумал…
— Ничего, зато я подумала. Две головы, если не совсем тупые… Ужин в полвосьмого?
— Да.
— Тогда до встречи.
— Погоди, — вырвалось у Павла. — Побудь еще немного.
Таня вздохнула и нахмурилась, явно в шутку.
— Ты, конечно, будешь смеяться, — сказала она, — но я тоже устала. Я ведь к тебе прямо с самолета, только вещички в номер забросила.
— Ой. Прости. Я не подумал.
— Прощаю.
И Таня вышла из комнаты, а Павел смотрел ей вслед.
Дверь закрылась.
«Господи, — подумал он. — Какое счастье, что она у меня такая!»
Никто за Павлом не зашел, и в столовую он отправился самостоятельно. В ординаторской, куда он заглянул по дороге, было пусто. Еще не пройдя сквозь стеклянные двери столовой, он заметил Таню. Она сидела за его столиком и что-то оживленно рассказывала его соседям — пожилой и явно сановной узбекской паре.
— Вот и Павлик! — радостно сообщила она, когда он подошел и, опираясь на здоровую ногу, несколько боком сел на стул. — А мы тут как раз про тебя говорили.
— Йигыт, йигыт… молодец прямо! — льстиво улыбаясь, сказал узбек.
Павлу стало неловко и немного противно.
— Что сегодня по телевизору? — спросил он.
— Говорят, «Начало», — тут же ответила Таня. — Хороший фильм, только надоел.
— Начало-мочало! — фыркнул узбек. — Ску-учно. Вчера «Зита и Гита» была. Вот это кино! А «Начала» нам не надо… Вечерний рацион — и спать, да?
— Что-что? — переспросил Павел.
— Рацион, — с явным удовольствием повторил узбек умное слово. — Гулять немножко будем, атмосферу дышать.
— Может, и мы не пойдем? — предложила Таня. — Посидим в холле, кофе попьем или в парке подышим атмосферу.
Павел, натужившись, чтобы не рассмеяться, смог лишь кивнуть головой.
Они сидели на скамеечке неподалеку от входа в стационар, курили Танины «Мальборо», разговаривали и поджидали запаздывающую Варю. Таня рассказывала Павлу о европейском турне, которое она совершила вместе с камерным оркестром областной филармониио о городах, нравах и магазинах, о разных смешных и досадных накладках и оплошностях, характерных для советских людей, вырвавшихся за рубеж. Павел заговорил об экспедиции, при всей трагичности более чем удачной с точки зрения науки, понемногу увлекся, начал размахивать руками, строить планы… После долгого перерыва мысли охотно встраивались в прежнюю, добольничную систему координат: наука-работа-институт-город. Родители. Сестра. Привычный круг привычных лиц, забот и надежд… Таня легонько толкнула его локтем в бок. Он поднял голову. Перед ними стояла Варя в мешковатом сером жакете и как-то странно смотрела на него.
— Опоздала, — чужим голосом сказала она. — Владька заболел. Перекупался и заработал ангину.
— Варя, — сказал Павел. — А ко мне сестра приехала. Только не Елка, а другая, двоюродная. Таня.
Варя затравленно посмотрела на Таню. Таня поднялась.
— Варечка, — прочувствованно сказала она и протянула руку. Варя нерешительно взялась за Танину руку. — Мне Павел столько о вас рассказывал. Вы наша спасительница. Если бы не вы…
— Что вы… — смущенно пробормотала Варя. — У меня работа такая. А вот Павлик… он такой… такой…
Таня взяла Варю за плечи и притянула к себе.
— Родная ты моя…
