– Впустишь или на лестнице будем разговаривать?
– Проходи, – Альбина, наконец, взяла себя в руки.
– А твой где? – спросил Олег, осматриваясь в прихожей.
Альбина видела, как он мысленно оценивает обстановку акентьевской квартиры.
– Мой – это кто? – уточнила Альбина.
– Сама знаешь, не придуривайся! Саша твой замечательный!
Из комнат вышла Акентьева и уставилась подозрительно на Олега. Тот поклонился насмешливо.
– Александр в Сибири вот уже почти три года, – сказала Альбина.
– Сослали?! – Олег поднял брови.
– Нет, просто уехал.
– А может, ты его от меня прячешь? – спросил он. – Чтобы чего не вышло! Не бойся, морду бить не буду, хотя надо бы. Я же не самоубийца. Хватит того, что вы оба мне всю жизнь поломали!
– Я тебе уже сказала, его нет, и никто тебе жизнь не ломал, о чем ты говоришь!
– Хватит! – лицо его исказилось.
Акентьева подошла к Альбине и взяла ее за руку.
– Молодой человек, если вы не прекратите себя так вести, я вызову милицию!
Олег насупился.
– О, здорово, – сказал он. – Сначала в зону отправили… Думаешь, это снова получится?
– Прекрати! – потребовала Альбина. – Никто тебя в зону не отправлял! Ты сам влип, я пыталась тебе помочь – и тогда, и потом хлопотала, да все без толку!
– Только не говори мне, что твой милый Саша не мог устроить мое освобождение. Помнишь ведь, как он Моисея спас от суда? Он ведь у тебя прямо волшебник какой-то! Так почему же со мной не получилось, а?!
Он рассмеялся сквозь зубы, не дожидаясь ответа.
– Господи, как я вас всех ненавижу!
Альбина молчала, сжимая кулаки. Она ненавидела Олега не меньше, чем он ее, ненавидела за его слабость, за глупость, за то, что он пришел сюда теперь. Она допускала, что неправа. Но почему она должна быть всегда правой?!
– Где мои дети? – спросил он.
– Помнится, раньше они тебя не интересовали! – сказала Альбина.
– Где дети?!
– Дети еще спят. И я не хочу, чтобы ты их будил – ты же пьян, Олег!
– «Пьян!» – передразнил ее Олег. – Разве это называется – «пьян», Альбина?! После всего, что мне пришлось пережить, можно было спиться! Но я не спился. Наверное, ты разочарована? По глазам вижу!
– Я не знаю, что ты там видишь, – сказала она, – только детей я тебе будить не позволю. Если нужны деньги, я дам, приходи потом, когда протрезвеешь!..
– Да какое ты право имеешь, сучка, мне указывать?! – спросил он тихо. – Это же мои дети! Или все-таки его?! Может, ты с ним тайком трахалась, а папаша твой все знал или как?! Вы оба меня ненавидели, пока я деньги в дом приносил – терпели, а как только появился этот, сразу поняли, что к чему. Я-то понять не мог, с чего это он полез голову свою подставлять с этим твоим евреем! Отсосала ему за это уже тогда… Ах, да, я забыл, ты таким не занимаешься, чистенькие вы все очень! Ты хоть представляешь себе, что мне пришлось вынести?!
Он сплюнул ей под ноги.
– Здесь тебе не сортир! – Альбина всеми силами пыталась превозмочь свой страх перед этим человеком. Чувствовала, что сейчас все зависит от нее – даст слабину, и считай пропала.
А в руках одно полотенце.
– Уходи! – сказала она твердо. – Нам говорить не о чем. Протрезвеешь, можешь позвонить. Телефон помнишь?
– Помню, помню, – сказал Швецов. – Я все помню. Еще увидимся. Очень скоро увидимся. Я тебе клянусь, Альбина ты у меня землю грызть будешь! Ты… – он не договорил, махнул рукой, повернулся и пошел к двери. Еще раз огляделся, словно оценивая обстановку, и вышел на лестницу. Акентьева принесла из кухни половую тряпку и вытерла его грязные следы и плевок на полу.
– Ужасный человек, – бормотала она. – Если он еще раз придет в таком состоянии, лучше сразу позвонить в милицию…
Альбина хорошо понимала, что деликатная Акентьева держит при себе вопрос, который не могла себе не задавать – как могла Альбина жить с ним. Трудно было себе представить, что когда-то он был другим. Впрочем, не это самый страшный человек. Александр Акентьев куда страшнее, а с Олегом можно справиться. Немного успокоившись, Альбина решила, что говорить с Швецовым больше не станет. Просто не откроет дверь, и все. И милицию незачем впутывать.
Олег посмотрел на окна акентьевской квартиры – теперь главное, чтобы не перепугалась слишком и не слиняла куда-нибудь вместе с детишками. А куда она может слинять? Всех ее старых друзей он знает – тоже
