– Спектакль «Евгений»……– сказал он задумчиво, как видно в продолжение недавнего размышления. – Онегин? Или все же Невский? Евгений Невский.
Марков не мог вспомнить, когда он успел поделиться своими планами насчет спектакля, был видимо пьян. Или Переплет научился читать мысли.
– Я очень благодарен тебе за театр, – сказал он, не ответив на вопрос. – Хотел все время сказать, без всякого официоза…
– Это пустяки, – сказал Акентьев, пристально на него глядя. – Кроме того, ты же знаешь, я ничего не делаю просто так! Восхитительное зрелище, эти твои спектакли. Иногда кажется, что они не для людей. Не для обычных людей, это точно!
– Ты не представляешь, что здесь на самом деле творится, – добавил он, посмотрев в зеркало и пригладив волосы.
– Цверги, – вспомнил Марков.
Акентьев улыбнулся и приложил палец к губам.
– Человек на моем посту редко может позволить себе расслабиться! Не рассказывай об этом никому, а не то у моих противников на грядущих выборах появится весомый аргумент.
Марков согласно кивнул.
– Собираешься баллотироваться в губернаторы?!
– Этому городу нужна твердая рука, – сказал Александр. – Ему нужен я, а мне нужен город.
– Да, тебя, я вижу, ничто не остановит.
– Нас, нас! Ты сейчас многого не знаешь, но скоро ты все поймешь! Обещаю!
– Что именно?! – уточнил Марков.
– Обещаю! – повторил Переплет и, кивнув ему, пошел дальше по коридору, и лампы в нишах загорались при его приближении, а потом гасли у него за спиной.
Марков покачал головой, он хотел вернуться к Джейн, но так уж устроен был этот проклятый дом, что самый короткий путь оказался не самым лучшим. Сначала Марков немного заблудился и уже проклинал себя за то, что не взял с собой мобильник, когда стал узнавать место, куда забрел.
Он почувствовал себя увереннее. Свет проникал в коридор через ряд фонарей в крыше. Кирилл понял, что находится где-то рядом с оранжереями. Впереди, в косой полосе света, что-то зашевелилось, заставив его замедлить шаг. Он увидел кролика, белого кролика, который сидел неподвижно посреди коридора. Марков поднял его на руки и только теперь заметил, что его шерстка перепачкана в крови.
Дверь в крольчатник была приотворена. «Так он, вероятно, и выбрался наружу», – подумал Кирилл. Он приоткрыл дверь шире и расслышал странные звуки, похожие на урчание огромной кошки.
Ангелина стояла за широким столом, лунный свет, проникая в окно, словно обволакивал ее. Она была абсолютно нагой, в ее руке был широкий нож, она как раз закончила разделывать очередного кролика и, заметив Маркова, улыбнулась ему. Он вздрогнул и проснулся.
«Кошмарный сон, – подумал Кирилл, отдышавшись. – Никогда больше не буду есть крольчатину. И нужно поскорее выбираться из этого дома».
Его ждет театр. Напрасно он согласился приехать сюда. Впрочем, так ли уж напрасно?!
Именно здесь он начал кое-что понимать. Мысли, которые не давали ему покоя все это время, окончательно оформились здесь, в этом доме. И, наверное, нужно было увидеть это место, чтобы понять все окончательно, чтобы все встало на свои места.
Дом, Акентьев, Ангелина, Альбина… Зеркала, кролики… Курбатов с цвергами и Петр Первый верхом на змее. Информации не хватало, приходилось опираться на интуицию. А она подсказывала, что времени осталось мало. Что-то готовилось все это время, назревало, как нарыв. То, о чем предупреждал их Тито в Белграде… Вода, тьма. Тьма, вода. Одно из двух: либо тьма, либо вода. В любом случае – смерть для города. Для того города, который он знает.
Вспомнились слова Акентьева о второй площади и втором памятнике. Второй собор, второй памятник – все это нарушит какое-то равновесие. И что там говорил Переплет про ритуал? Здесь он определенно промахнулся, причислив Маркова к своим союзникам. Теперь зато становилась ясна причина его подарка. Раскрыл карты Переплет. Не до конца, но приоткрыл, как человек, который уверен, что победа за ним.
А вдруг он не ошибается?! Вдруг Марков, сам того не зная, исполняет нужный ему, Акентьеву, ритуал, когда выходит на сцену?! И что теперь он должен сделать? Кирилл не хотел себе признаваться в этом, но за долгие, бесконечно долгие годы странствий он просто устал. Театр давал ему желание жить, и еще была Джейн……Но он чувствовал, что сил у него недостаточно. И что будет дальше, он боялся себе представить.
Остается только наблюдать. Может быть, ему суждено стать свидетелем конца. Конца города, конца света. Для этого он вернулся сюда?
– Спектакль… Нужно уезжать, иначе я не успею подготовиться к спектаклю, – сказал он утром.
– О чем ты?! – Джейн всегда начинала беспокоиться, когда не могла понять его до конца.
– Я еще и сам не знаю точно! – признался Кирилл. – Это и есть самое печальное!
Джейн успела хорошо изучить его привычки. И знала, сейчас лучше ни о чем не спрашивать. Все равно вразумительного ответа она не добьется. Нужно подождать, когда он сам справится с депрессией или, по крайней мере, соблаговолит объяснить ей, в чем, собственно, дело.
Она многое бы дала, чтобы узнать, о чем Марков думает сейчас. И конечно, была бы весьма удивлена, узнав, что мысли его сейчас занимает Англия, но не милая, знакомая ей Англия, а другая – та, где можно странствовать неделями, не встречая человеческого жилья, Англия Евгения Невского.
Невский мог бы дать ему совет.
