мне кажется, меня о вас уже предупреждали. Поэтому давайте расставим все апострофы в слове «д'Артаньян». Д'Артаньян здесь я.
Незнакомец рассмеялся и бросил палочку в огонь.
— Храбро, но глупо и самонадеянно.
— По крайней мере, я не торгую людьми, — отрезал Олег.
— Я тоже не торгую, зачем мне это? Просто помогаю деловым людям разных миров найти друг друга и перебрасывать товар. К взаимной выгоде. И ты уверен, что в твоём собственном мире…
— Знаете, что? — Олег встал. — Я читал, что переспорить вас могут только господь бог и немногочисленные святые. Я не господь бог и не святой, поэтому спорить с вами не стану, пока вы не доказали мне, что чёрное — это белое.
— А что, боитесь разувериться? — живо начал незнакомец, но Олег отрезал:
— Спокойной ночи, — и направился под навес.
Надо сказать, что он боялся. Очень. Так, что внутри всё тряслось, прыгало и противно ёкало. Но, когда он дошёл до своего жёсткого ложа и позволил себе оглянуться — позади не было даже костра.
— Блин, — выругался Олег задрожавшим голосом и сел.
Кажется, сегодня спать больше не придётся. И вот интересно — наврал этот… господин — или нет? Олег проклял то, что толком ничего не понимает в механизме перемещения, даром что перед Женькой хвастался. А если и правда до города — двести с хвостиком? Литр воды во фляжке… Сильно захотелось назад… и Олег на миг ощутил запах степного ковыля…
Но тут же удержал себя. Шикарно придумано — при первой же опасности в кусты. В ковыль, то есть. Тогда уж лучше сразу домой. Да и с какой стати ему говорить правду? Деловым людям он помогает найти друг друга, хвост козлиный.
— Наврал, — буркнул Олег, укладываясь удобнее…
…То, что ручеёк пересох, он обнаружил только утром.
Пустыня почти всегда беспощадна к человеку. Если случится так, что ты оказался без транспорта и воды хотя бы за полсотни километров от жилья — ты не дойдёшь до него.
Сухой жар и глубокий песок убьют тебя не хуже пули, только медленней.
Если у тебя есть литр воды — ты можешь протянуть два дня, если будешь идти ночью, а днём — лежать.
Если ты — Олег Серёгин, то с тем же литром ты сможешь прожить три дня. Но этого всё равно едва ли будет достаточно, чтобы пройти больше двухсот километров по пескам под беспощадным солнцем…
…Олег лежал в тени косо наклоненной плоской скалы — скорее гранитной пластины, растущей из песка.
Воды больше не было. А пройти требовалось ещё почти сто километров. Завтра вечером он будет мёртв. Если останется лежать здесь — проживёт на сутки дольше.
Мальчишка повернул голову, ощутив присутствие живого существа. На гребне бархана — в тридцати метрах — стояли несколько ломбов и смотрели в его сторону. Хорошо, что эти твари не охотятся ночью. Но ночью «вылезают на свет» танторы…
Олег достал револьвер, прицелился, но передумал — ломбы не нападали. Они ждали, зная, что человек скоро умрёт.
Олегу вспомнилась читанная в Интернете книжка «Имя для витязя». Как бойцы Песчаного Отряда на какой-то планете (в будущем) искали воду. Они нашли подземную реку — и спаслись… Под этой пустыней тоже текут реки — огромные потоки холодной воды. Да-да, много-много воды всего в каком-то полукилометре от него. Полчаса ходьбы даже в нынешнем состоянии.
Только вниз.
Надо было поспать. Олег закрыл глаза.
По ночным барханам сбегали текучие тени. Светила луна — как прожектор.
Звуки крались следом за человеком.
Шаг. Шаг. Ещё шаг. Ноги вязли в песке. Олег шёл без головной повязки, чтобы дать отдохнуть страшно чешущейся от соляной корки высохшего пота голове.
Чёрно-серебряные барханы плыли вокруг него. Качались. Текли, как ртуть, как смола.
«Небо над нами звенит, как сталь…» Небо над нами звенит, как сталь, говорил принц Эльрик у книжке Муркока.
Нельзя умирать. Умрут шестнадцать человек. И он — семнадцатый.
Достаточной причиной для того, чтобы умереть, может быть только слабость человека. Неумение найти выход. Так говорил Князь.
Мозги работали с каким-то противным, болезненным стуком. Робин не сразу сообразил, что это стучит, бьётся в висках изнутри загустевшая кровь.
Звёзды пульсировали в такт этим ударам. Около полуночи мальчик упал и не сразу смог подняться, потому что упал лицом в воду и пил, пил её… Скрип песка на зубах и боль в ссохшемся рту заставили его придти в себя.
Он встал и помочился. Моча была чёрной, и не из-за того, что стояла ночь. Соль. Переизбыток солей.
Ста километров — нет, примерно восьмидесяти — ему не пройти. Следующим вечером он уже не поднимется, а если попробует идти днём — упадёт ещё до вечера.
— Всё? — спросил Олег звёзды. Они подмигивали сверху. Ободряли? Издевались? Вспомнилась другая книжка. Про полярную экспедицию Скотта. Как англичане шли по бесконечным ледяным полям, через торосы, по льдам — под вот таким же звёздным небом. Шли умирать, фактически знали, что идут умирать… И мечтали только об одном.
Согреться.
— Я бы поменялся, — сказал Олег в небо. — Но каждый умирает на своём месте. Или живёт на своём. Главное — правильно выбрать место.
Да. Вот оно. Место.
Оазис.
Карта всплыла перед его глазами. Необычайно отчётливо. Сейчас мозг заработал, как отлаженная машина. Оазис. В тридцати километрах перпендикулярно той точке, где он сейчас находится.
Олег улыбнулся, слизнув кровь с лопнувших губ.
Если он не пройдёт эти тридцать километров до рассвета, то умрёт. Больше того — он отклонится от пути, исчезнет даже призрачная надежда дойти до Гарбея. Но если он всё-таки доберётся — он спасён. Там вода и отдых. Он наполнит фляжку, отлежится и дойдёт.
Прикрыв глаза, Олег заставил себя сосредоточиться и определить направление. Потом повернулся.
И побежал по барханам — неспешно, но быстро, покачивая корпусом и глядя прямо перед собой.
Спустя пять часов мальчишка всё ещё бежал. Почти в рассвет — во весь горизонт чуть правее направления его движения на небе белела и ширилась беспощадная полоса огня.
Казалось, человек упрямо бежит в костёр.
Олег почти не мог думать. Он понимал только, что шевелит ногами, но ему казалось, что это происходит на одном и том же месте. К счастью, бежать получалось вдоль барханов — всё-таки легче.
Острые рыжие щупальца метнулись навстречу бегущему — и побелели стремительно, обретая цвет
