– Прощай, – шепчешь ты.
Он в последний раз ухмыляется – и делает шаг вперед. Волшебный меч легко входит меж ребер прямо в сердце. С раскрывшихся губ умирающего срывается вторая половина Последнего Слова.
Остров Шести Бурь подвергается неистовой атаке со стороны всех стихий, всех сумасшедших Духов. Ты не удивился бы даже присутствию демонов Бездны, но их в поле зрения не наблюдается. Пока.
Не дожидаясь этого мгновения, ты перемещаешься в одно из разбросанных по всему свету укрытий (обнаруженных тобой еще во времена ученичества, когда ты выполнял бесчисленные поручения Варгона и других Адептов) и начинаешь продумывать дальнейшие планы. Пока что ясно одно: Путь далеко не таков, каким представлялся тебе и твоим учителям.
Прежде всего потому, что они никогда не использовали Слов, хотя и знали о таком методе работы с силами. Считая верхом совершенства Знаки, которые, безусловно, полезны, но уж слишком своевольны (что погубило не одного начинающего). И кажется, ты начинаешь подозревать, почему учителя так ограничили собственные возможности.
В твоем разуме медленно проявляется образ Замкнутых Врат. Створки цвета поблекшего серебра снабжены массой запоров; опутывающая их вязь рун и символов неведомых наречий говорит о том, что по ту сторону Врат скрыто нечто, чему лучше там и оставаться.
В центре Врат – пятно из непонятного красноватого вещества, напоминающего глину или смолу. Когда- то этот материал был мягким и аморфным, но за века застыл и теперь по прочности превосходит любой камень. Отчасти его сделала таковым печать: пересеченная тремя кольцами шестиконечная звезда в окружении огненных букв.
И еще один предмет появляется перед твоим мысленным взором. Это клинок из темного металла, похожий на сабли кочевников восточных степей, но куда шире и тяжелей; кривое лезвие также отмечено паутиной символов – однако они не похожи ни на острые северные руны, ни на составленные из языков пламени буквы древнейшего из человеческих языков, наречия Нефилим, ни на узорчатые иероглифы, ведущие начало от затонувшей Атлантиды. Эти угловатые символы чем-то напоминают тебе полустертые письмена на Камне Змея, идоле нагов – ты не смог прочесть их, но запомнил достаточно хорошо.
Язык Старого Мира, понимаешь ты.
И тогда тебе открывается последняя часть головоломки. Ты вспоминаешь попавшийся тебе сравнительно недавно манускрипт, озаглавленный «Ал Азиф», и видишь то, чего не заметил тогда. А именно, связь между Серебряными Вратами, скимитаром Барзай (так зовется черный клинок с письменами Старого Мира) и написанной уже в наши дни Книгой Демонов – так переводилось «Ал Азиф» с наречия суровых жителей пустынь далекой Аравии… И только полный горечи взгляд умирающего Хравна удерживает тебя от соблазна поскорее забыть обо всем этом. Теперь ты понимаешь, почему северянин избрал смерть.
И завидуешь его участи. Умереть в бою и стать Стражем – это куда легче, чем то, что осталось на твою долю…
6. Ступени Мрака
Дорогами лжи и порока
Достичь края Бездны – и ждать
В ночи наступления срока,
Чтоб стать тем, кем должен ты стать…
– Но почему?
– У тебя нет ни права, ни оснований задавать этот вопрос.
– Шимон, я все же не твой ученик, чтобы беспрекословно подчиняться малейшему твоему требованию.
Старый каббалист печально качает головой:
– Ты слишком много берешь на себя, Акинак. Во-первых, со старшими надлежит разговаривать со всей подобающей вежливостью…
– Если кто-либо из вас усматривает в каких-то моих словах явное или скрытое оскорбление, я охотно приношу свои извинения. – В твоем голосе, однако, нет и намека на раскаяние.
Красавица Эстер, старшая из чародеек Средиземноморья (выглядящая при всем этом менее чем на двадцать, хотя родилась еще до падения Империи), сверкает белыми зубками в насмешливой улыбке.
– Во-вторых, ты не принадлежишь к нашему роду, а значит, не можешь быть допущен к ТАЙНАМ. – Последнее слово она произносит, выделяя каждый звук, словно подсказывая, что есть просто «тайны», а есть – ТАЙНЫ. – Ну и наконец, ты объявлен вне закона.
– Я мог бы объяснить… – начинаешь ты, но Шимон поднимает руку в знак протеста.
– Нет нужды. Мы не будем выдавать тебя посланцам Серой Башни, в этих землях Сбор не имеет власти. Но и помогать, если это вынудит нас нарушить нейтралитет, не станем.
– Таков наш Путь, – твердо говорит Эстер, подтверждая тем самым непоколебимость своей позиции. – Таков Путь нашего рода. Даже если бы я хотела поддержать тебя, мне этого не позволено.
«Ну-ну, – думаешь ты. – Это тебе-то не позволено? Да ведь Совет Эрушалайма сделает все, чего пожелает твоя левая пятка… если ты соизволишь хотя бы заикнуться об этом.»
Впрочем, вслух ты не произносишь ни слова, оставив на лице сумрачную маску покорности Судьбе и обещания рано или поздно предъявить ей счет за все. Сие не удивляет чародеев Нефилим, хотя они, понятное дело, ничего не говорят по этому поводу.
– Однако я вовсе не хочу заставлять тебя покинуть наши земли, – молвит Эстер; ее улыбка становится менее ослепительной, но более теплой. – Оставайся. Мой дом всегда примет гостя.
Шимон скептически смотрит на чародейку, проводит рукой по седой бороде, явно воздерживаясь в твоем присутствии от колкого замечания (ты даже подозреваешь, какого именно замечания – сплетни об «аморальном и достойном всяческого порицания» поведении Эстер ходили по Школам Пути еще в бытность твою учеником), и заменяет его иными словами:
– Не могу не выразить надежды на то, что ты проведешь некоторое время и в моем доме. Мне доставит немалое удовольствие побеседовать с одним из… кхм… светлейших умов молодого поколения. К тому же, хотя я не вправе напрямую помогать твоим поискам, мне вовсе не запрещено также предоставлять тебе любую информацию.
Титула «светлейшего ума» ты не заслуживаешь как минимум по двум причинам, однако поправлять старика каббалиста не считаешь нужным. Зато поблагодарить необходимо, что ты и делаешь – на языке, который здесь, в Палестине, считается едва ли не священным, а в иных землях почти не встречается. Традиционная формула благодарности звучит подобно молитве во здравие оказавших тебе благодеяние; в глазах чародеев Нефилим возникают удовлетворение и признательность: ты сделал то, что надлежало бы сделать одному из них.
Гладкая подобно стеклу вода Средиземного Моря отражает звездные глаза небосвода, и их колдовской свет исходит, кажется, отовсюду. Песчаная коса, на которой ты стоишь, довольно узка, что лишь усиливает иллюзию Великой Пустоты.
Мягкий шелест набегающих на берег слабых волн, перемигивания и шепот далеких звезд, вздохи остывающих камней, за день раскаляющихся до невозможности, – все это вместе заставляет тебя расслабиться и почувствовать себя в безопасности. О, ты очень хорошо понимаешь, почему тебе было отказано в помощи – ведь в случае твоей неудачи эта земля, с таким трудом вырванная в свое время народом Нефилим у Империи, варваров-гуннов и арабов, будет потеряна для них если не навек, то очень и очень надолго. Это – святая земля; здесь никогда не будет пролита кровь того, кто не причинил ей вреда. Многие сказки говорят, будто их Бог (чье имя из четырех букв произносить строжайше запрещено, несмотря на то, что все Нефилим его и так знают) уделяет этому уголку Палестины личное Свое внимание; теперь ты не считаешь это такими уж сказками – Его присутствие для того, кто умеет чувствовать, здесь более чем ощутимо.
Внезапно ты ощущаешь рядом еще чье-то присутствие, однако никаких следов угрозы нет. Поэтому ты даже не оборачиваешься, не желая нарушать сосредоточение на ночном пейзаже. Не так уж часто тебе доводится посещать подобные места, дарующие отдохновение и душе, и разуму…
– Скажи, Акинак, правду ли рассказывают о твоем походе на Изумрудные Острова? – спрашивает Эстер.
