другом, Джек Путешественник. Где бы ты ни был. Независимо от того, встретимся мы еще или нет. Вот
– А ты всегда будешь моим другом, – твердо сказал он. – Я долго странствовал по этому миру после гибели нашего королевства. И нигде не было мне так хорошо, как у вас.
Я обнял его уже по-настоящему… и первый раз в жизни поцеловался с мальчишкой. И это было… здорово. Совсем
Джек сказал правду. Он был мой
Прыжками Джек поднялся на берег. И там, наверху, остановился уже неразличимым силуэтом. Вскинул руку:
– До встречи!
Я вскинул руку в ответ. Молча.
И… все. Джек пропал.
Несколько минут я смотрел на это место, ни о чем не думая вообще. И вздрогнул, когда там появилась фигура… Джек?! Вернулся?!
Но это был не Джек, а Вадим. Он тяжело хромал на левую ногу – в бою ему разрубили бедро и, похоже, сломали кость, он шел, опираясь на удобный самодельный костыль.
– Сегодня вечер встреч, – заметил я. Вадим – случайно, конечно – остановился на том же расстоянии от меня, что и Джек.
– Я остаюсь, – сказал он. – Ирка со мной. Вильма и Лора тоже.
– Вильма и Лора – это хорошо… – пробормотал я, пытаясь осмыслить первую часть сообщения. Я в самом деле считал, что потерявшим парней девчонкам лучше остаться на этом острове, где теперь будет спокойно, но не знал, как им это предложить. – И ты остаешься тоже?
– Я устал, – отрезал Вадим. – Устал, Олег, и больше не верю ни в романтику, ни в справедливость… ни в тебя.
Я покусал губу:
– Что ж, к этому шло. Давно… Мне будет тяжело без тебя.
– Ничего, – спокойно ответил он, – у тебя есть надежные люди.
– Да, есть, – подтвердил я, – побратим.
И посмотрел ему в лицо. Наши взгляды скрестились, как клинки, и за этим перекрестьем стояла пещера и наша кровь, смешавшаяся над тушей убитого медведя.
Да. Orlogs.
Что-то рвешь по-живому. Что-то отмирает само… и неизвестно, что хуже.
– Я не рыцарь, – ответил Вадим.
– Да, не рыцарь, – безжалостно отрезал я. – Всего хорошего. Удач на новом месте.
И, отвернувшись, пошел по берегу прочь.
Вадим не окликнул меня. А я не оглядывался…
Когда я вернулся к кострам, там по-прежнему было немало людей, но никого из ребят Нэда уже не осталось, и я с холодком в груди понял, что они отплыли. Все сидели тихо, кто обнявшись, кто полулежал, кто скрестив ноги, – и слушали Игоря, который негромко пел очень знакомое:
И я услышал, как моя Танюшка, сидевшая неподалеку с задумчивым лицом, присоединила к голосу Игоря свой:
Гусли-арфа Игоря неожиданно заплакали под его пальцами, и к ним вдруг присоединилась поцарапанная гитара в руках какого-то парнишки, подхватившая мелодию…
Он приглушил струны. Никто не хлопал, все просто молчали, не глядя друг на друга. Молчали, пока тот же парнишка с гитарой не подобрал новую грустную мелодию и не запел по- английски:
Я знал эти стихи Бернса, но по-русски. Они мне всегда нравились…
– Почему ты стоишь один в темноте? – Я обернулся и увидел Сандру. Она улыбалась, и улыбка была чуть смущенной. Не дожидаясь моего ответа, она быстро сказала: – Я тебе так благодарна… но я тебе плохо отплатила. У вас погибшие… и четверо твоих остаются у нас…
– Каждый волен решать, где ему оставаться и с кем идти, герцогиня, – ответил я спокойно. Сандра на миг запнулась, словно не решаясь что-то сказать, но потом выпалила:
– Оставайтесь все! Чем плохо?!
– Да ничем, – пожал я плечами. – Просто не для нас. Меня лично ждет Пацифида, а остальные просто идут со мной, потому что этого хотят… – И добавил:
И это тоже романтика, Сандра.
И я подошел ближе к костру, возле которого сидела Танюшка. Она посмотрела на меня снизу вверх и тихо спросила:
– Проветрился?
– Да, Тань. Я сяду? – Она хлопнула рядом, и я опустился на расстеленный плащ. – Тань, – я толкнул ее локтем, – ты не обиделась?
– Эх ты, – вздохнула она и погладила раненое плечо. – Опять тебя зацепили…
– И еще руку под локтем, – вздохнул я. – И еще сердце, Тань. Сразу несколько ударов, и так точно…
– Ты про Джека? Он мне сказал. Жаль, что он ушел…
– Не только из-за Джека. Про Вадима знаешь? – Танюшка кивнула. – А больше всего, Тань, знаешь – из-за Арниса.
Она помолчала. Потом коснулась губами моего уха и шепнула:
– Если бы ты этого не сказал, мне было бы тяжело с тобой… дальше. – И, пока я переваривал ее слова, она добавила: – Но вообще-то, знаешь, Олег… все справедливо. Каждый сам выбирает, как будет жить. И умирать. Только сам.
– А где Сергей и Ленка? – спросил я, чтобы хоть что-то сказать.
– Они давно ушли, – пожала плечами Танюшка. – Ленка его увела… Хочешь, – Танюшка улыбнулась углом рта, – и мы пойдем?
– Куда? – резко затормозил я.
– Ты меня трахнешь, – пояснила Танюшка. – Именно трахнешь, говорят, это помогает от переживаний… Я потерплю. Помнишь, как ты это сделал тогда, в Англии?
– Тебе что, тогда не понравилось? – осведомился я.
– Понравилось, – призналась Танюшка. – Только вообще-то ты мне не из-за этого нравишься…
– А что, разве бывает, что нравятся только за это? – удивился я.
