будет? Предлагаю всем скинуться, скажем по двадцати марок. Пусть каждый сделает свои предположения о том, как далее будет меняться свет внутри Рамы. Выигрывает тот, кто окажется ближе всего к истине.
— А кто это определит? — сонным голосом отозвался Реджи Уилсон. За последний час он уже зевал несколько раз. — Все выдающиеся умы, собравшиеся за этим столом, не сумели еще понять целей Рамы. Но я готов утверждать, что освещение не будет следовать никаким схемам — свет будет включаться и выключаться наугад, чтобы нам было над чем поломать голову.
— Запишите и перешлем на корабль О'Тулу. Мы с Ричардом считаем, что лучшего судьи нам не найти. Когда все закончится, он сравнит факты и предсказания, и кто-то из нас выиграет обед на две персоны в ресторане.
Доктор Дэвид Браун отодвинул свой стул от стола.
— Табори, вы закончили со своей игрой? Если так, — ответа Браун не дожидался, — давайте уберем со стола и приступим к планам.
— Шкипер, — сказал Янош, — я просто хочу, чтобы люди расслабились. Напряженность…
Браун вышел из палатки, прежде чем Табори успел договорить.
— Что его тревожит? — спросил Ричард у Франчески.
— Я думаю, его беспокоит охота. У него сегодня с самого утра плохое настроение. Наверное, понимает всю ответственность.
— А я думаю, что он просто подонок, — ответил Уилсон. Он тоже встал из-за стола. — Я лично собираюсь вздремнуть.
Пока Уилсон шел к выходу из палатки, Николь вспомнила, что намеревалась проверить перед охотой биометрические показания всего экипажа. Дело несложное. Необходимо было сорок пять секунд простоять с включенным сканером рядом с каждым космонавтом, а потом считать показания с монитора. Если дело обходилось без предупреждающих сигналов, процедура не занимала много времени. Все оказалось в порядке, даже у Такагиси.
— Отлично, — Николь негромко похвалила коллегу.
Она вышла, чтобы найти Дэвида Брауна и Реджи Уилсона. Палатка доктора Брауна располагалась в дальнем конце лагеря. Как и все остальные личные помещения, она более всего напоминала тонкую шляпу, поставленную на пол. Все эти белые палатки высотой около двух с половиной метров и поперечником чуть меньше двух метров были изготовлены из чрезвычайно легких и эластичных материалов, обеспечивавших быструю сборку и обладавших значительной прочностью. Николь подумала про себя, что палатки похожи на типи американских индейцев.
В своей хижине доктор Браун сидел скрестив ноги перед монитором портативного компьютера. На экране шел текст главы о биотах из „Атласа Рамы“ доктора Такагиси.
— Простите, доктор Браун, — проговорила Николь, просовывая голову в дверь.
— Да, — ответил он, — что еще? — Браун и не пытался скрыть раздражения.
— Необходимо проверить показания биометрических датчиков. После первой вылазки я не делала этого.
Браун окинул ее сердитым взглядом. Николь не отступила. Пожав плечами, американец буркнул что-то под нос и повернулся спиной к монитору. Встав рядом с ним на колени, Николь включила сканер.
— В кладовой есть складные кресла, — заметила Николь, пока Браун опускался на землю, не обращая внимания на ее слова. „Почему он так груб со мной? — невольно удивилась Николь. — Из-за того отчета о нем и об Уилсоне? Нет, — ответила она сама себе. — Скорее всего я не выказываю должного почтения“.
На экране начали появляться данные. Она специально включила вводы предупреждающих сигналов.
— За последние семьдесят два часа, включая сегодняшний день, — невозмутимо проговорила она, — ваше давление часто превышало норму. Подобная картина обычно связывается с нервными стрессами.
Прекратив читать о биотах, доктор Браун повернулся к офицеру службы жизнеобеспечения. Он глядел на показания монитора, не видя их.
— На этом графике отмечена длительность и амплитуда всех запредельных отклонений за эти часы, — Николь указала на экран. — Ни одно из этих отклонений само по себе не является серьезным. Но общая картина вселяет определенное беспокойство.
— Да, я волнуюсь, — пробормотал он. Николь выдала на дисплей прочие данные, подтверждающие ее заключение. Многие из предупреждающих файлов оказались переполненными.
На мониторе вспыхивали огоньки.
— И что же может ждать меня в самом худшем случае? — осведомился Браун.
Николь поглядела на пациента.
— Удар с параличом или смерть, если состояние будет ухудшаться.
Он присвистнул.
— И что же мне делать?
— В первую очередь, — ответила Николь, — необходимо выспаться. Метаболические характеристики свидетельствуют, что после смерти генерала Борзова вам удалось проспать всего одиннадцать часов. Почему вы не сказали мне, что у вас проблемы со сном?
— Я решил, что это просто от перевозбуждения. Принимал снотворное каждый вечер, но без всякого эффекта.
Николь нахмурилась.
— Что-то не помню, чтобы я давала вам снотворное.
Доктор Браун улыбнулся.
— О, черт! — проговорил он. — Забыл предупредить вас. Однажды вечером я рассказал про свою бессонницу Франческе Сабатини и она дала мне таблетку. Я принял ее не раздумывая.
— Когда же это было? — спросила Николь. Она запросила из буферной памяти на монитор новую информацию.
— Не помню, — с некоторой неуверенностью ответил доктор Браун. — Кажется, это было…
— Вот и это место, — проговорила Николь, — вижу по химическому анализу. Третье марта — вторая ночь после смерти Борзова. В тот день, когда вас с Хейльманом выбрали исполнять обязанности командира. По этому пику в данных спектрометрии я могу судить, что вы приняли дозу медвила.
— Неужели биометрия показывает и
— Нет, — Николь улыбнулась. — Толкование не является однозначным. Как это вы сказали за ленчем? Иногда необходимо экстраполировать… И догадываться.
Их глаза на миг встретились. „Не страх ли он прячет?“ — подумала Николь, заметив, как поторопился доктор Браун опустить взгляд.
— Спасибо вам, доктор де Жарден, — отвечал тот сдержанно, — за ваше сообщение о моем давлении. Попытаюсь расслабиться и поспать. Приношу свои извинения за то, что принял пилюлю без разрешения. — И движением руки распрощался с ней.
Николь собиралась запротестовать, но передумала. „Все равно он не последует моему совету, — решила она, направляясь к жилью Уилсона. — К тому же давление было не столь уж высоким“. Она подумала о последних двух минутах их разговора, когда точно назвала тип снотворного и доктор Браун проявил признаки смятения. „Что-то тут не так. Чего я не знаю?“
Храп Реджи Уилсона она услышала еще издалека. После короткого обдумывания Николь решила проверить его после сна. А потом вернулась в свою палатку и быстро уснула.
— Николь, Николь де Жарден, — в ее сон вторгся голос, разбудивший ее. — Это я, Франческа. Мне необходимо кое-что сказать вам.
Николь медленно уселась. Франческа уже была в палатке. На лице итальянки играла самая дружелюбная улыбка, которую, по мнению Николь, журналистка приберегала исключительно для камеры.
— Несколько минут назад я поговорила с Дэвидом, — произнесла Франческа, приближаясь к кровати, — он сообщил мне о вашем разговоре. — Николь зевнула и спустила ноги на пол. Франческа тем временем не умолкала. — Меня, конечно, очень встревожило его повышенное давление — не беспокойтесь, мы с ним уже решили, что я обо всем умолчу, — но я в самом деле смущена: он так ничего и не сказал вам
