как бы сосуществует и другой, отраженный, сотканный из фантазии. Так, когда Алпатов читает работу Карла Маркса «К критике политической экономии», для него приобретает особый, «сказочный» смысл образное выражение К. Маркса о «золотой куколке», в которую превращаются все товары, а когда Алпатов переводит книгу Августа Бебеля «Женщина в прошлом, настоящем и будущем», то женщина будущего ассоциируется у него со сказочным образом Марьи Моревны. В этом смысле роман М. М. Пришвина дает материал для уяснения роли народного миропонимания и фольклора в становлении личности героя.
Особо следует остановиться на сложных взаимоотношениях героя «Кащеевой цепи» с природой. Не случайно многие главы романа носят такие названия, как «Аромат земли», «Светлолюбивая береза», «Флора и фауна», «Ток». Для Курымушки окружающий его с детства мир природы одухотворен, полон внутреннего очарования и тайны и, пробуждая фантазию мальчика, связывает его «сказку» с действительностью. Впоследствии Алпатов, с его сознанием «среднего интеллигента-материалиста», порвавший с практикой революционной борьбы («марксизм» его, по существу, был доктринерским пересказом чужих мыслей!) и переживший разрыв с невестой Инной Ростовцевой, обращается к природе, как воплощению «естественных законов» бытия, где «нет существенной разницы между человеком и зверем». Привнесение же в эти законы природы «чуда» любви и является началом творчества. Агроном Алпатов хочет осушить озеро, превращенное Кащеем в болото, и возвратить людям забытую ими легендарную «Золотую луговину». Картина весеннего ледохода на реке, которую видит Алпатов, вернувшийся на Родину из Германии, приобретает аллегорический, иносказательный смысл. Это и напоминание Алпатову о детстве (из глубины его сознания всплывают сказочные образы Снегурочки и царя Берендея), и предвещение будущего (грязные льдины кажутся Алпатову разбитыми звеньями Кащее-вой цепи).
В ходе работы над романом его план усложнился, хотя М. М. Пришвин, несмотря на переживаемые им сомнения, остался верен поставленной им вначале творческой задаче. Постепенно автор пришел к заключению, что «Кащеева цепь» должна составиться из трех романов, объединенных композиционно и личностью автобиографического героя. Прослеживая эволюцию центрального персонажа, М. М. Пришвин писал в 1933 году. «В романе Алпатов посредством любовной катастрофы со своих теоретических высот сведен вниз, к грубейшей жизни, где все его лишнее, не свое, мечтательное, нереальное уплывает весной в виде старых льдин, а сам Алпатов, присоединяясь чувством к реву весенней торжествующей жизни, принимается за дело». Автор предполагал закончить «Кащееву цепь» и проститься со своим героем в тот момент его жизни, когда Михаил Алпатов «понял себя самого как художника». К сожалению, этот замысел остался нереализованным. Из трех задуманных книг написаны были лишь две. Работу над третьей книгой М. М. Пришвин начал в 1943 году, но вскоре прервал ее, отвлеченный другими творческими планами («Повесть нашего времени», «Кладовая солнца»). Сохранившиеся в архиве писателя наброски третьей книги романа посвящены периоду первой мировой войны. В 1954 году, завершая вторую книгу «Кащеевой цепи» главой «Искусство как поведение», М. М. Пришвин пояснял: «Где уж тут в мои восемьдесят лет написать мне роман до конца! Но мне кажется возможным рассказать здесь об Алпатове, как он сделался писателем после того, как «ушел в природу».
Первое звено «Кащеевой цепи» — «Голубые бобры» — было закончено М. М. Пришвиным 12 февраля 1923 года. Первая книга романа (три звена) с подзаголовком «Хроника» стала печататься в 1923 году в журнале «Красная новь» (кн. 3,4,5 и 7). М. Горький взволнованно писал автору 20 ноября 1923 года из Берлина: «Кащеева цепь» тоже — превосходно! Не потому, что я хочу ответить комплиментом на Ваш мне комплимент, а — по совести художника говорю. Особенно понравилась мне глава «Кум». «Курымушка» — удивительная личность. И прекрасный Ваш язык говорит через разум читателя прямо душе его» [Горький М. Собр. соч. в 30-ти т., т. 29. М., Гослитиздат, 1955, с. 417 — 418]. Под названием «Курымушка. Повесть в 3-х частях» три первых звена «Кащеевой цепи» были выпущены в 1924 году издательством «Новая Москва». Готовя «Кащееву цепь» для отдельного издания, М. М. Пришвин заменил заглавие третьего звена «Второй Адам» на «Золотые горы». Посылая «Курымушку» М. Горькому, автор сделал на книге такую надпись: «Юному сердцу Алексея Максимовича с родственным чувством. Михаил Пришвин, З.Ш.25, Москва». «Я сейчас работаю над продолжением «Кащеевой цепи», — писал М. М. Пришвин М. Горькому 1 декабря 1925 года, — то был Курымушка гимназистом, теперь будет студентом — эпо— . ха начала марксизма (золотая валюта, винная монополия и т. д.). Мне представляется, что если я напишу это, то вся современность так и раскроется, но это, Вы знаете, всегда что-то представляется, а выходит то, что надо. Трудная работа, упрямая, но, судя по первым трем книгам, все-таки дело свое проверну» [Лит. наследство, т. 70. М., Изд-во АН СССР, 1963, с. 328.].
В дальнейшем «Кащеева цепь» печаталась в журнале «Новый мир». Если первые звенья романа («Курымушка») критика приняла с единодушным одобрением, то продолжение — «Юность Алпатова» — вызвало у рецензентов разные суждения, которые касались как романа в целом, так и образа Алпатова.
Впрочем, и сам М. М. Пришвин был не удовлетворен «Юностью Алпатова», о чем признался 3 октября 1926 года в письме к М. Горькому: «Эта «Юность» меня раздражает: она «рациональна», скучновата, необходима, однако, перед звеном «Любовь» <...> А «Любовь» эту я хочу написать так, чтобы избежать в ней ошибок моей действительной любви: я не понимал в юности, что женщине, которую любишь, надо служить. Но, боже, как я усложняю свое писание, как далеко все от современности, как трудно об этом говорить, не написав...» [Там же, с. 334]
2 апреля 1927 года М. М. Пришвин известил М. Горького о выходе «Кащеевой цепи» в Госиздате. Теперь уже четырем звеньям романа в книге предпослано лаконичное авторское предисловие. «Кащеева цепь», — пояснял М. М. Пришвин, — задумана как цикл повестей, объединенных нарастанием событий в жизни Михаила Алпатова». Оставив без изменений текст первых трех звеньев («Курымушка»), писатель пересмотрел журнальный текст «Юности Алпатова», заменив заглавие четвертого звена на «Бой». Эпизод о зайце Пришвин переносит в начало книги и делает его своеобразным «зачином» уже для всего романа. В журнальной публикации «Юности Алпатова», отвечая читателям «Курымушки», принявшим ее «как автобиографию и семейную хронику», М. М. Пришвин писал: «Я против этого ничего не имею, лишь бы только с интересом читалась эта повесть без настоящих героев и без фабулы. А чтобы еще больше походило на жизнь, я назову в дальнейшем Курымушку настоящим человеческим именем: пусть это будет Михаил Алпатов, младший из четырех сыновей хозяйки Марии Ивановны Алпатовой». Поясняя символику эпизода о зайце, М. М. Пришвин называет свой роман «сказкой», и очень близкой к его собственной жизни, и очень далекой. Во всех дальнейших переизданиях «Кащеевой цепи» автор каких-либо изменений в программный для него «зачин» романа не вносил.
В первом номере «Нового мира» за 1927 год М. М. Пришвин публикует пятое звено — «Весна света», которое мыслится им первой частью второй книги «Кащеевой цепи» (роман «Любовь»). 25 января 1927 года М. Горький писал автору: «Вчера с восхищением прочитал «Любовь», да и все мои читают ее также с радостью. Чудеснейший Вы художник <...> Особенно значительны те страницы «Любви», где Вы изображаете тюрьму» [Лит. наследство, т. 70, с. 338 — 339]. По-видимому, в том же году, посылая Ольге Форш первую книгу «Кащеевой цепи», М. М. Пришвин приложил журнальный оттиск «Любви»: «Я очень боюсь с «Кащеевой цепью» залезть пока в не дозволенный мне мир, перешагнуть свой предел и стать скучным, холодным» [Русская литература, 1973, No 2, с. 187]. Некоторые представления о плане второй книги романа дает письмо автора В. Полонскому от 17 мая 1927 года: «Вчерне у меня готово звено «Зеленая дверь», которая представляет из себя такую же цельную повесть листа в 2 1/2, как и «Тюрьма» <...> Надеюсь, что сдавая 1 августа «Зеленую дверь», я буду в том виде, как сейчас «Зеленая дверь», иметь новое звено «Vir ornatissimus russus», а когда это сдам — новое любовное и, наконец, брачное (все должно кончиться свадьбой). Мои звенья печатайте между другими романами, когда хотите, ведь роман мой весь разрывной и по замыслу...» [Новый мир, 1964, No 10, с. 199.]
Следующее, шестое звено «Кащеевой цепи» — «Зеленая дверь» — появилось в No 11 и 12 «Нового мира» за 1927 год. В No 4 «Нового мира» за 1928 год печатается седьмое звено — «Юный Фауст» — с авторским примечанием: «Хотя роман «Кащеева цепь» пишется так, что каждое звено его может считаться самостоятельным, все-таки не лишним считаю напомнить общее его содержание. В первом томе формируется личность с детских лет до убийства Александра II и до вступления юноши в цикл марксистских идей. Второй том — «Любовь» начинается изображением тюрьмы, в которой сидит Алпатов за свое «государственное преступление». К нему является невеста и предвещает ему скорое освобождение. Она зовет его по освобождении уехать учиться за границу и там ее разыскать...» До конца 1927 года в «Новом мире» публикуются звенья восьмое «Брачный полет» (No 5), девятое «Положение» (No 6) и завершающее вторую книгу десятое звено «Живая ночь» (No 7).
Обе книги «Кащеевой цепи» вошли в издававшееся в 1927 — 1930 годах Собрание сочинений М. М. Пришвина (т. 5 и 6).
Во втором издании Собрания сочинений М. Пришвина (М. — Л., ГИХЛ, 1929 — 1931) «Кащеева цепь» вышла с предисловием М. Григорьева «Пришвин и Берендеево царство». Без изменений роман (в двух томах) выпущен Издательством писателей в Ленинграде в 1932 — 1933 годах. В новом Собрании сочинений М. Пришвина (М., Гослитиздат, 1935 — 1939) автор дополнил роман циклом рассказов «Журавлиная родина» (1933), предложив их читателю в качестве третьей книги «Кащеевой цепи», но позже переменил свое решение.
За год до смерти М. М. Пришвин перечитывает свой роман. Дневниковые записи 1953 года свидетельствуют о глубоких размышлениях писателя как над своей творческой биографией, так и над судьбой автобиографического героя «Кащеевой цепи». Личная биография М. М. Пришвина и биография Алпатова никогда не были для автора равнозначны. Но по мере того как герой М. М. Пришвина взрослел, разрыв во времени между Алпатовым и автором все более и более сокращался. И перед писателем встала очень сложная задача: все так же используя факты своей (теперь уже писательской) биографии, избежать неизбежного «слияния» автора и героя «Кащеевой цепи». Дело в том, что, повествуя о жизни Курымушки-Алпатова, подведя героя к природе «как родине талантов», М. М. Пришвин предполагал для него иной вид творчества, не литературный. Третья книга «Кащеевой цепи» должна была рассказать о творчестве Алпатова инженера-торфмейстера, осушающего озеро-болото и превращающего его в «Золотую луговину». Теперь, заново перечитав роман, М. М. Пришвин решает написать к нему автокомментарий. 19 мая 1953 года он заносит в дневник: «Автобиографию, как предисловие, как смысл и вывод «Кащеевой цепи», начал было сочинять. И понял я, что «Кащеева цепь» есть песня мальчика о своей родине <...> Конец «Кащеевой цепи»: костер сгорел, началась открываться родина» [Пришвин М. Собр. соч. в 6-ти т., т. 6. М., Гослитиздат, 1957, с. 704.]. 2 июня 1953 года в дневнике появляется новая запись: «Отдамся работе над автобиографией, большой, включающей, как часть, всю «Кащееву цепь» [Там же, с. 707]. И еще, 24 июля 1953 года: «Надо приниматься за «Кащееву цепь», утопить эту книгу в автобиографии» [Там же, с. 733]. Но М. М. Пришвина не могло не волновать и другое. Возвратившись к своему роману после большого перерыва, он спрашивал себя — насколько художественный образ Курымушки-Алпатова близок и понятен современному читателю. Сумеет ли он, читатель, рассмотреть за тем, что обусловлено в этом образе временем, ушедшей исторической эпохой (метания интеллигента в поисках личного счастья в революционной работе, в любви и, наконец, в природе), то, что составляет его главное содержание? 4 августа 1953 года М. М. Пришвин пишет в дневнике: «Начал внимательно читать «Кащееву цепь» и своими глазами уверился, что это очень ценная вещь и в своем роде единственная. И что самое главное, это роман не в прошлом, а скорее в будущем, что новой своей собственной редакцией я могу обратить на него внимание» [Там же, с. 735]. «Дочитываю «Кащееву цепь», — продолжает он развивать свою мысль в дневнике 24 августа 1953 года, — и понимаю так, что далеко я забежал в моем романе и что признание настоящее его еще впереди» [Там же, с. 747]. И наконец, запись от 25 августа 1953 года: «Начинаю не читать, а писать новую «Кащееву цепь» [Там же]. Интересны размышления М. М. Пришвина над судьбой героя романа. Дневниковая запись от 9 сентября 1953 года: «Алпатов ушел от себя самого в природу. Вот это, наверно, и было моей главной ошибкой в романе, что от себя самого невозможно уйти никуда и тем более куда-то «в природу» [Пришвин М. Собр. соч. в 6-ти т., т. 6, с. 755.]. Последняя запись от 6 октября 1953 года: «Вчера до конца понял себя и своего Алпатова, — в патриотическом творчестве и лично понятый марксизм обратился в патриотизм» [Там же, с. 766.]. Отказавшись писать третью книгу «Кащеевой цепи», М. М. Пришвин дополнил опубликованный текст романа двумя заключительными звеньями — «Искусство как поведение» и «Как я стал писателем», явившимися своего рода послесловием к этому
