— Понятно… Гулять будете?
С завистью так спросила.
— Уже гуляем. Тебя, кстати, все ждут, говорят — что же Руколова не идет, мы ее так ждем, так ждем…
— Да? — Руколова засветилась счастьем. И сразу скисла. — Не, не могу сегодня.
— Многое теряешь.
— Ладно… А ты что, невесту ждешь?
Руколова кивнула на дом Семиволковых.
— А ты что, завидуешь? — огрызнулся Аксён.
Руколова попыталась стукнуть его ведром, не попала.
На станции не было никого. В смысле пассажиров. Крылова сидела на опрокинутой урне рядом с киоском, курила. Над рельсами летел ветер. На восток.
— Как торговля? — спросил из вежливости Аксён.
Крылова стряхнула пепел.
Аксён сочувственно кивнул. Какая торговля, когда на разъезде восемнадцать человек живет. Продукты в городе покупают, а у Крыловой только пиво, сигареты, шоколадки. Иногда из хабаровского кто выскочит, но это редко.
— Скоро в Монако подамся, — сообщила Крылова. — Как все.
— Там и так народу много…
— А что делать? Тут то вообще… Слушай, Иван, а давай ты торговать будешь?
Аксён не понял.
— Раками, — Крылова поднялась с урны. — А что? Я тут ручей знаю, там раков полно. Ты будешь ловить, я буду варить, бизнес разведем.
Аксён зевнул. Идея, в общем-то, неплохая. Все равно делать нечего. А раками торговать нормально, никто вроде не продает их. И пивом еще.
— Я подумаю, — сказал он. — Только потом, в апреле уже.
— Семиволковых ждешь? — спросила Крылова.
Он хотел ее послать. А что, лезет в чужое дело, а еще раками хочет вместе торговать!
— Я тоже жду, — опередила его Крылова. — Мне Федор обещал насос наладить, у нас ведь сам знаешь, мужиков нет.
— Знаю.
— И Чугуну своему скажи, чтобы скамейку вернул.
— Какую скамейку?
— Чугунную. Вот тут, — Крылова ткнула пяткой в землю. — Вот тут была скамейка — он ее сдал.
— В лом?
— Ага. Если две тысячи мне не вернет — пойду к Савельеву. Так ему и скажи.
— Скажу.
Показался поезд. И снова вне расписания. Крылова предположила, что бензин везут — слишком уж рельсы корчились — тяжелый. Но это был не бензовоз. Танки. Целый эшелон танков. Новеньких, блестящих, только что с завода. На запад.
Сбоку выскочил Тюлька, и принялся громко считать танки, на двадцатом сбился.
— А вчера ракеты везли, — сообщила Крылова, когда эшелон скрылся. — Война что ли собирается… Тебе чего, Славик?
— Пива велели, — Тюлька протянул сетку и, обращаясь уже к Аксёну, весело добавил: — Жрут уже. Чугун «Камазом» хвастается.
«Камазом» Чугун обычно хвастался в самом начале. В средней стадии, похвалялся, как он рвал всех в Гудермесе, на финишной прямой следовал рассказ, про то, как он бухал в Кинешме с губернатором, и перебухал его с большим преимуществом.
— И этих еще просили… — Тюлька передал Крыловой авоську. — Анчоусов…
— Нет у меня анчоусов! — разозлилась почему-то Крылова. — А пиво малолетним нельзя продавать!
— Да продай ты ему, тетя Таня, а то его Чугун поколотит, — сказал Аксён.
Крылова принялась отсчитывать бутылки и ругаться, у Аксёна заболела голова, он прикинул, куда, и отправился на запад. Решил прогуляться, немного, часиков восемь. Четыре в одну сторону, четыре в другую, вдоль и против ветра. Так время пройдет гораздо быстрее, через восемь часов он вернется, и, может быть, они уже приедут. Даже скорее всего, именно сегодня, двадцать четвертого числа они и должны приехать! Дядя Гиляй сегодня приехал, а события все время идут стаями, почему бы и Семиволковым не приехать?
Запросто. Они всегда приезжали неожиданно… Хотя нет, раньше он всегда знал день. Да ему и не надо было особо ждать приезда, он и так почти каждый день с ней встречался в городе. А сейчас…
По другому все получилось.
Он шагал на запад между магистралями. Мимо летели составы, иногда он попадал между двумя сразу, это было забавно, стоять между грохочущими стенами.
И страшно чуть, совсем немного.
За четыре часа он сделал шестнадцать километров, определил по столбу. До Москвы было пятьсот восемьдесят один, он спустился с насыпи в лес и два часа сидел, глядя на поезда, потом отправился домой.
Вернулся около шести, в четыре часа не уложился, устал, спина разболелась. Хотелось забраться в ванную. Аксён всегда хотел поваляться в ванной, как в кино чтобы — с фиолетовой пеной, с прозрачными шариками, с солью. Только не получалось никак, в Ломах ванны ни у кого не было.
Ну, или в крапиву ноги. Только и крапивы сейчас не сыщешь, весна…
На перроне возле ларька сидел уже один Тюлька. На том же самой урне перевернутой. Спал, слюна по подбородку. Рядом стоял однорукий робот, из Петькиных игрушек. К роботу была привязана тележка с гайками, видимо, Тюлька определял сколько в роботе лошадиных сил. Проверял, утомился, уснул.
Аксён сел рядом. Киоск был уже закрыт, Крылова отправилась смотреть телевизор.
Аксён ткнул Тюльку локтем.
— Чего?! — дернулся тот.
Свалился с урны, урна толкнула робота, тот завелся, поволок телегу с гайками в сторону Новосибирска.
— Как там? — спросил Аксён.
— Не приехали…
— Я не про Волковых.
— А, у нас что ли?
Аксён кивнул.
— Совсем нажрались, — зевнул Тюлька. — Как Чугун взялся за табуретку, так я уже и удрал. Тут хорошо. Слушай, Аксён, давай все-таки шалаш починим, а?
— Починим… Потом…
Двадцать четвертое оказалось пустым. Из-за дяди. Он выбрал лимит приездов. Мог бы приехать завтра, или еще лучше никогда не приезжать, а он сегодня приперся. И все испортил.
— Ладно, Тюлькан, поднимайся. Домой двинем, жрать охота.
— Я не пойду, — Тюлька снова устроился на урне. — Еще часа три надо подождать, потом можно уже. Ты иди, а я потом уже…
— Как знаешь. Робота лови.
И Аксён двинул домой.
Во дворе разворачивался пикник. Вернее, уже сворачивался. Костер прогорел, тела располагались вокруг, в покрышках. Мать спала, в последнее время она часто спала. Дядя курил сигару. Чугун пребывал в полуживом состоянии, в последнее время он часто в нем пребывал.
— Ты где шлялся? — промычала очнувшаяся мать.
Аксён не ответил.
