— Ага.
— Поищем…
Хранительница устроилась за компьютером. Запищал модем, лицо у девчонки сделалось нездешним, глаза забегали.
— Ворон каркнул никогда, ворон каркнул никогда… Это Алан Эдгар По, американский поэт…
Она поднялась из-за монитора, погрузилась в стеллажи и через минуту вернулась с небольшой синей книжкой.
— Эдгар Алан По, стихи. Будешь брать?
— Не… Сделай мне лучше копию, — Аксён кивнул на ксерокс. — Вот этого стихотворения самого, про ворона…
— Хорошо.
Фирсова открыла книжку.
— Слушай, а тут много их. Ну, переводов. Про ворона. Двенадцать штук.
— Сколько?
— Двенадцать. Разные поэты переводили.
— Тогда не надо, наверное… — Аксён представил, как потащится домой с кипой листов.
— Бери всю, — Фирсова сунула Аксёну книгу. — Почитаешь. А потом мне расскажешь. Две недели. Хватит?
— Хватит, наверное. А это… Записываться надо?
Фирсова махнула рукой. Аксён поблагодарил, взял книжку. Он побродил по городу еще немножко, сходил на восьмой завод, полюбовался на разруху и вернулся на вокзал. Внутри никого, даже бомжей, все скамейки свободны, по стенам лениво ползали очнувшиеся мухи. Аксён устроился в углу и стал читать.
Проходили поезда, бензовозы, лесовики и угольщики, дальние и ближние, фирменные и почтово- багажные, всякие, на восток и на запад, Аксён не замечал, перелистывал странички плохой бумаги. Солнце прошло через три окна и уже светило в четвертое, Аксёна потрогали за плечо.
Это был дежурный. Аксёну показалось, что тот самый из будки. Который за рубль зеленым станет. Он спросил, что Аксён здесь делает. Аксён поглядел на вокзальные часы. Он читал почти четыре часа. Пригородный пропустил, двадцать минут назад.
— Что ты здесь делаешь? — повторил дежурный.
— Ничего.
Сумерки его застали в пяти километрах от города, он оглядывался и видел оранжевые и красные огни телевышки.
Темноту он встретил на дороге в лесу. Шагал, поеживаясь от холода, потом, чтобы разогреться, перешел на полубег. Иногда чуть ускорялся и прыгал, преодолевая воображаемые лужи, замедлялся, задерживал дыхание, и снова бежал, читая в ритм с движением, вслух, то, что запомнилось, переделывая и перекраивая, так, как ему нравилось.
Эпилог
— А дальше?
— Дальше?
— Ну да, дальше?
— Дальше жил. Так, нормально, как все.
— А про стихи? Ты же стихи не уважал, а «Ворон» тебе понравился?
— Ну да. Настроение такое было, как раз.
— Мне он тоже нравится. И вообще По. А ты женат?
— Не. Да я все работал, квартира, машина, знаешь, все дела, не до женитьбы как-то… А вы как?
— Отцу предложили место хорошее в Тюмени, мы туда и поехали. Но там нас обманули и ничего не дали, зарплата маленькая, а квартиру приходилось снимать. Тогда мы перекинулись в Дмитров, это под Москвой. А потом и в саму Москву. Отец там два года проработал. А потом в Белгород.
— Из Москвы?
— Ага. Отцу в Москве не нравилось, ну, да и мне тоже. А в Белгороде тихо, хорошо.
— А тут что делаешь?
— Учусь. В технологическом.
— Мясо-молоко?
— Ну да, трудовая династия.
— И давно? Ну, здесь?
— Второй курс заканчиваю.
— Да… Я тут тоже, два года… И не встречались…
— Встретились же! Это здорово! Иду по улице, гляжу, а ты навстречу! Я рассмеялась даже!
— А я нет.
— Почему?
— Не знаю. От удивления, наверное.
— А здесь хорошо…
— Ну да. Мое любимое кафе. Я тут почти каждую неделю бываю. Ну, если в командировки не надо.
— А ты где работаешь?
— А, канцтовары…
— Что?!
— Ну да, канцтовары. Маленький магазинчик, беру оптом, продаю в розницу. Ну, еще игрушки, книжки…
Ульяна расхохоталась, прикусила соломинку и стала пускать пузыри.
— По-твоему, я не могу торговать канцтоварами? — Иван тоже вооружился соломинкой.
— Ну, не знаю… Я слыхала, что ты на контракт поступил, воюешь где-то…
— Не, — Иван помотал головой, — к черту… Я еще в армии решил своим чем-то заняться. Как дембельнулся, так тоже в Москве полтора года на стройке, денег скопил и сюда. Удачно попал, знаешь.
Он тоже дунул в соломинку. Но пузырь не получился.
— Да, — улыбнулась Ульяна, — видно, что удачно, костюмчик хороший.
— Да, купил…
— Как остальные?
— Кто?
— Ну, брат твой.
— Который?
— Младший. Славик. Которого увезли?
— Славик… — Иван брякнул стаканом. — Лодырь Славик… Пытаюсь заставить его математику учить, а он в гараже сидит.
— В гараже?
— Угу. Катер строит.
— Катер?
— Ну да, яхту почти. Уже год строит, собирается до Байкала доплыть. Лодырь и троечник.
— А мама ваша? Она с вами живет?
