Дрюпин развернулся в прыжке и выстрелил.
Заряд прошел у меня перед носом, сантиметрах в пяти, не больше. Светофильтры шлема сработали, однако секунд на десять я ослеп и оглох.
Я выхватил револьверы и присел. В глазах плясали круги, я ничего не слышал и не видел, никакого контакта с реальностью. Когда круги растаяли, Дрюпина я уже не обнаружил. Сирени тоже.
Дворик, дерево, телевизор.
Да кошкой горелой воняет сильнее.
Тот, кто утащил Дрюпина и Сирень, был быстр. Очень быстр. Быстрая горелая кошка. И мощная. Можно предположить, что Сирень тоже на время ослепла, но какое-то сопротивление она оказать все-таки могла. Она все же не Дрюпин.
Могла, но не оказала.
Я остался один. Ну и хорошо. Дышится легче, но надо спешить.
Надо спешить. Ситуация вышла из-под контроля.
Первым делом я отстегнул шлем. Роскошный шлем. Прямое попадание из крупнокалиберной винтовки, а ему по барабану. Плохо, что напрочь перекрывает боковое зрение. А иногда боковое зрение гораздо важнее пуленепробиваемости.
Прощай, рики-тики, я бросил шлем на землю.
Затем избавился от бластера. Мощная штука, можно танк подбить, но в нашем деле бесполезная. Если объект, допустим, тащит Дрюпина с Сиренью в свою, допустим, пещеру, то из бластера его не достать. Тут нужна тонкая работа. Револьвер, пистолет, на крайний случай штурмовая винтовка. К тому же весит бластер почти пять кило, с такой штукой много не побегаешь.
Прощай, прощай.
Хотел сбросить еще и бронежилет, но не успел – метрах в двадцати за соседним сараем брякнуло. Или бумкнуло, не смог определить этот звук.
Еще. С правого рукава сорвал шеврон. Черно-золотой цвет слишком заметен, как мишень, а демаскировка мне ни к чему.
Готов.
Я подпрыгнул, уцепился за край крыши, повисел. Подъем переворотом, и я уже лежу на пахнущем плесенью рубероиде. В правой руке Берта, в левой Дырокол – мои револьверы. На жести за две крыши от меня ноги Дрюпина. Не оторванные, нет, просто тела не видно, свесилось с крыши. Кто-то его там свесил, пятки сиротливо смотрят в облака. Пяток же Сирени совсем не видно.
Я осторожно, чтобы не провалиться, встал.
Ноги поползли. Не мои, дрюпинские. Кто-то сволакивал Дрюпина вниз. Я разбежался по крыше и перепрыгнул на соседний сарай.
И почти сразу же послышался выстрел. Сухой, глухой «Тесла-С» Сирени. «Тесла» хитро устроен, пули разгоняются в электромагнитном поле, без пороха и взрывов. Никакой отдачи, никакого грохота, скорострельность сумасшедшая, точность, дальность – все просто зашкаливает.
Отличное оружие для девчонок.
Правда, дороговато в производстве. Дороже бластера даже, стоит как половина тяжелого танка.
Еще выстрел.
Потом очередь. Длинная очередь и звук врубающихся в дерево пуль.
– Сирень! – позвал я.
Еще очередь. Теперь короткая.
Я перепрыгнул на жестяную крышу. Медленно подошел к краю. Заглянул. Сирень лежала в луже лицом вниз.
Узкий междусарайный проход. Справа чисто. Слева опять ноги Дрюпина. Выглядывают из-за угла. Прятки. Пятки играют в прятки.
Дрюпинские пятки вздрогнули и втянулись за угол. Я спрыгнул в проход. Сумрак, пахнет длинными белесыми червями. Сирень не шевелится.
Или так. Сумрак пахнет длинными белесыми червями, Сирень не шевелится.
Красиво.
Я приблизился к этому бездыханному телу. Осмотрел. Шлем Сирени по краю был слегка покорежен, как будто кто-то пытался его раскусить. Это не радовало. Шея была цела – шлем соединялся с расположенными на бронежилете двойными компенсаторами. Когда на тебе шлем, шею свернуть невозможно. Сирень просто стукнулась.Я наклонился, пощупал артерию. Сердце работало, Сирень была жива. Я перевернул ее на спину.
– Седой, – позвал я в микрофон. – Давайте сюда, эту дуру, кажется, прижгли…
Связи не было. Мы должны были справляться сами со своими трудностями, таковы условия. Ну что же, сами напросились.
Я вынул из набедренного кармана аптечку, достал шприц со стимулятором, вколол Сирени в ногу. А потом как следует хлестанул по щеке.
Очухалась.
– Жива, – скорбно сказал я. – Прохлаждаешься тут… А твоему жениху Дрюпину ноги, между прочим, оторвало!
– Как оторвало? – Сирень села.
– Так. По самые подмышки. Как теперь пойдете-то?
– Куда пойдем? – не поняла Сирень.
– Куда-куда, под венец!
Возле стены валялся «Тесла». Обойма выворочена, все вокруг засыпано оболочками от пуль. Оболочками и непонятной красной дрянью, будто порошком. Я окунул в эту дрянь палец, дрянь оказалась мелкой-мелкой шерстью.
Красная пыль.
Я подобрал пистолет, вытер о штаны, протянул коллеге. Она взяла оружие, сразу перезарядилась. Значит, голова не повреждена.
– Слушай приказ, колючка, – сказал я. – Как сможешь подняться на ноги, так сразу двигай отсюда подальше. А то наш краснопузый друг тебе надерет… уши.
– Ты сволочь, – сказала она мне.
– Пять санитарных нарядов, – строгим голосом сказал я. – И будь довольна, что тебе вообще башку не отгрызли!
Я отправился выручать Дрюпина.
За углом был тупик. А Дрюпина не было. Значит, его снова втащили на крыши. Интересно, зачем это зверю понадобился технический гений? Впрочем, на вкус все, наверное, одинаковые, и гении и негении…
На сей раз я не стал проявлять свои выдающиеся гимнастические способности, вскарабкался по стене так, просто, никаких тебе подъем-переворотов. Побеждает тот, кто экономит энергию.
Крыши были пусты. Никого. Ни одинокого воробья, ни зябкого зяблика, вечный покой.
– Дрюпин! – позвал я. – Ты где? Ты где, Гарин-Михайловский?
Бах!
Метрах в пятнадцати передо мной вздулся оранжевый пузырь. Пузырь лопнул и разлетелся в стороны каплями горячего металла. Дрюпин стрелял из бластера. Откуда-то снизу.
Крыши сараев взрывались, плавились, раскалывались, вспыхивали, разрушались другими способами. С грохотом, с ревом пламени. Дрюпин стрелял веером, и край этого веера приближался ко мне.
Быть расплавленным мне не хотелось, я перепрыгнул на соседнюю крышу. Через секунду место, где я только что стоял, разлетелось в жестяные клочки и деревянные щепки.
Дрюпин стрелял.
Я прыгнул еще. И еще. Хорошо, что сбросил лишнюю амуницию.
С третьей крышей мне не повезло. Шифер был старый, правая нога провалилась выше колена, я завяз.
Я рванулся и провалился еще. Соседняя крыша разлетелась, меня засыпало мусором. Я закрыл глаза.
