со свежей водой — его предстояло очистить и привести в порядок. На плантациях каперсов и чайных кустов необходимо выпрямить, очистить от земли веточки и листочки, прибитые ураганом к земле.
Церматт, Уолстон и Жак часто отправлялись на самую оконечность мыса, откуда открывался широкий обзор морского пространства. Сколько раз потерпевшие кораблекрушение всматривались с этого места в даль, напрасно ожидая увидеть на горизонте корабль!
Во время одного из таких походов Жак заметил:
— Двенадцать лет назад, отчаявшись найти наших спутников с «Лендлорда», мы назвали этот выступ берега мысом Обманутой Надежды. Ну, а если теперь на траверзе[113] покажется «Ликорн», то что же, придется переименовать его в мыс «Добро Пожаловать»?
— Конечно, дорогой мой Жак, — ответил Уолстон, — но пока это невозможно. Сейчас «Ликорн», по всей вероятности, в Атлантическом океане, и, прежде чем он появится у берегов Новой Швейцарии, пройдет не менее двух месяцев.
— Как знать, господин Уолстон, — задумался Жак, — как знать… Но если не «Ликорну», то почему бы здесь не появиться однажды другому кораблю, капитан которого захотел бы овладеть островом. Вот он-то имел бы все основания назвать нашу Новую Швейцарию островом Обманутой Надежды, ибо ею уже владеют другие!
Но никакой корабль, естественно, на горизонте не появился, так что переименовывать мыс пока нет надобности.
К двадцать первому сентября самые необходимые работы на ферме Панорамный холм были закончены, и на следующий день с рассветом назначили отъезд в Скальный дом.
Собравшись на маленькой террасе перед домом, Церматт, Уолстон и Жак любовались великолепной картиной захода солнца: на ясном небе ни облачка; вдали вырисовываются смутные контуры Восточного мыса, окутанного мглой, все более и более сгущающейся. По временам морские волны ударяются об его утесы, сверкая в темноте.
Прямо перед глазами открытое море; от подножия холма до самой линии берега с желтоватым песком простирается зеленый ковер лугов, с живописными группами деревьев. Сзади, на юге, на расстоянии восьми лье просматривается горный хребет, к нему-то и прикован упорно взгляд Уолстона, наблюдающего, как последние лучи заходящего солнца позолотили причудливые зубчатые вершины.
На следующий день, благополучно спустившись со склонов холма, телега с путниками отправилась в обратный путь и к полудню оказалась уже у ограды Скального дома. С какой радостью встретили их дома! Поездка длилась всего две недели, но разве тяжесть разлуки измеряется только ее продолжительностью?
Конечно, оставшиеся в Скальном доме не теряли времени зря. Женщины занимались стиркой. Простыни, скатерти, салфетки тщательно починили, выстирали и развесили на веревках, протянутых между деревьями. Белье поражало своей белизной на фоне яркой зелени огорода.
Эрнст также не проводил время праздно. Когда его помощь по дому хозяйкам не требовалась, он запирался в библиотеке. Чем он там занимается — никто не знал. Возможно, лишь Анна была посвящена в этот секрет.
Вечером обе семьи собрались наконец в полном составе в общем зале. После того как Церматт рассказал собравшимся о поездке на фермы и проделанных там работах, поднялся Эрнст и положил на стол лист бумаги с раскрашенным чертежом.
— Что это такое? — спросил Жак. — Уж не план ли столицы Новой Швейцарии?
— Пока нет.
— Тогда не берусь отгадать.
— Это проект внутреннего устройства нашей будущей часовни, — объявила Анна.
— Совершенно верно. Мне не терпелось заняться этим как можно скорее, — объяснил Эрнст.
Проект вызвал у всех живейший интерес. Работу Эрнста все хвалили, находили ее прекрасной, удачно и со вкусом выполненной. Больше, чем все, вопросы задавал Жак.
— Будет ли при часовне колокол? — поинтересовался он. — И колокольня?
— Да, и колокольня, и колокол с «Лендлорда». И первой предоставим честь позвонить в этот колокол Анне, — ответил Эрнст.
Приближалось двадцать четвертое сентября, срок, назначенный для начала экспедиции, о чем больше всех мечтал Уолстон. Какие последствия будет иметь это путешествие вглубь острова? В течение двенадцати лет колонисты довольствовались своей Землей обетованной, и мы уже знаем, как обеспечивала она их существование, далее благосостояние. Бетси Церматт все время испытывала какую-то тревогу. И это было не только беспокойство перед предстоящей разлукой. Стараясь не думать ни о чем плохом, она все же предчувствовала, что результаты поездки окажутся самыми неблагоприятными. 06 этом она и поведала мужу, когда они остались в своей комнате вдвоем.
— Моя дорогая, — ответил ей Церматт, — несколько лет назад, когда мы только начали обживать остров, я прислушался бы к твоим словам и отменил экспедицию. И если бы господин Уолстон и его семья появились на острове сразу вслед за нами и мой друг стал бы настаивать на этой поездке, я сказал бы ему следующее: то, чем мы довольствуемся, должно быть достаточно и вам, нет нужды пускаться в приключение, не зная, какая от него польза, а опасность вполне вероятна… Но Новая Швейцария не является больше неизвестным островом, ее географическое положение установлено, и в интересах будущих колонистов пора точно определить ее величину, очертания и протяжение береговой линии, богатства недр и многое другое.
— Совершенно верно… совершенно верно, мой друг, — ответила верная супруга, — но разве подобными изысканиями не могут заняться сами новые колонисты.
— Разумеется, мы могли бы немного подождать, и скорее всего это предприятие проводилось бы тогда в более благоприятных условиях. Но ты же знаешь, Бетси, как этот проект интересует господина Уолстона и Эрнста, наш сын так мечтает дополнить карту Новой Швейцарии… Нельзя мешать этим благородным устремлениям.
— Я согласилась бы с тобой, мой дорогой, если бы не расставание снова.
— Разлука не более чем на пятнадцать дней!..
— Дорогой, а разве мы, женщины, не можем принять участие в путешествии?
— Это очень неразумно, дорогая жена. Ведь наш поход — довольно трудное и утомительное предприятие, хотя я не думаю, что нас ожидают какие-то опасности. Но сможете ли вы идти рядом с нами по бесплодной пустыне, под палящим солнцем, подниматься на горы, по всей вероятности, очень крутые…
— Значит, госпожа Уолстон, Анна и я должны остаться в Скальном доме?
— Да, Бетси, но мы и не думаем оставлять вас одних. Хорошенько все обдумав, я пришел к решению, и оно, надеюсь, получит всеобщее одобрение. На разведку местности пойдут господин Уолстон и оба наших сына. Эрнст займется топографической съемкой, ну а Жак ни за что не пожертвует таким случаем — отправиться на открытие новых земель… Что касается меня, то я останусь в Скальном доме… Довольна ли ты, Бетси?
— Что за вопрос, мой друг? — ответила госпожа Церматт. — Мы вполне можем положиться на господина Уолстона. Это серьезный человек, не способный на необдуманные поступки. Рядом с ним наши дети в безопасности…
— Думаю, таким решением останутся довольны и госпожа Уолстон, и Анна, — сказал Церматт.
— Но Анна станет грустить без нашего Эрнста.
— Так же как Эрнст без Анны, — добавил Церматт. — Да, эти два славных существа полюбили друг друга, и, думаю, недалек тот день, когда в часовне, над планом которой так усердно трудился Эрнст, будет освящен их союз… Мы поговорим еще об этой свадьбе в свободное время.
— Не сомневаюсь, что Уолстоны будут ей рады не меньше, чем мы.
План Церматта, как и следовало ожидать, одобрили все, даже Анна и Эрнст не стали возражать, находя его разумным. Эрнст сознавал, что участие женщин в экспедиции станет ее тормозить и может даже помешать ее успеху. Со своей стороны, и Анна понимала: присутствие Эрнста необходимо исследователям.
Отъезд назначили на двадцать пятое сентября, и в Скальном доме началась деятельная к нему подготовка. Решили отправиться пешком. Кто знает, может, местность, прилегающая к подножию горы,
