type='note'>[125] Правда, к западу от Жемчужного залива из воды торчит какая-то точка. Направив на нее подзорную трубу, Жак догадался:
— Да это же Дымящаяся гора… Но она уже не дымит. Уверен, Фриц узнал бы ее сразу без всяких увеличительных стекол!
Итак, все увиденное еще раз подтвердило, что Новая Швейцария очень удобна для основания здесь большой колонии. Но это касается севера, запада и востока; юг по-прежнему остается малоизвестным.
Горный хребет прорезал остров на две части, закругляясь дугой и упираясь своими краями в восточный и западный берега и почти на одинаковом расстоянии от основания конуса, оказавшегося, таким образом, в ее центре. За дугой в южную сторону тянулась бесконечная череда скал, нагроможденных в беспорядке друг на друга.
Природа почти шестой части территории острова казалась полной противоположностью остальным его областям. Здесь простиралась потрясающе унылая бесплодная пустыня, воплощение хаоса в природе. Казавшиеся совершенно недоступными скалы, по всей видимости, вплотную подступали к берегу — узкой полоске, оставляемой морем во время отлива.
Подавленные этим безотрадным, угрюмым пейзажем, Уолстон, Эрнст и Жак будто онемели. Наконец молчание нарушил Эрнст:
— Боже, какая печальная участь ждала бы нашу семью, если бы нас выбросило после крушения «Лендлорда» на этот берег… Наш плот разбился бы о скалы, и все мы погибли бы или умерли от голода…
— Вы правы, дорогой мой Эрнст, — отозвался Уолстон, — этот берег не оставляет никакой надежды на спасение. Зато, если бы вы высадились всего на несколько лье севернее, вас встретил бы плодородный, изобилующий дичью край. Сомневаюсь, что существует какое-либо сообщение между неприступным пустынным районом и внутренней частью острова. Да и можно ли туда проникнуть, спускаясь по южному склону гор?
— Маловероятно, — сказал Жак. — Но, обогнув хребет, мы попали бы скорей всего к устью реки Монтроз, в благодатные плодородные земли.
— Да, но при условии, что наш плот не разбился бы о скалы, — ответил Эрнст. — Впрочем, наверное, нигде, на южном берегу тем более, мы не встретили бы таких благоприятных условий, как в бухте Спасения, где можно пристать к берегу безо всяких затруднений.
Как тут не поверить в судьбу, в ее благоволение к потерпевшим кораблекрушение, если она вынесла их жалкий плот именно к северным берегам острова. Не будь этой случайности, несчастные вряд ли избежали бы ужаснейшей смерти у подножия страшных каменных глыб.
Путешественники решили остаться на вершине до четырех часов дня, чтобы нанести на карту Новой Швейцарии все мельчайшие детали, хотя без описания южной области карта все равно останется неполной. Но последние белые пятна на ней могут исчезнуть только после прибытия «Ликорна» и проведения лейтенантом Литлстоном подробных гидрографических исследований.
Вырвав листок из записной книжки, Эрнст стал писать следующее:
«Сегодня, 30 сентября 1817 года, в четыре часа после полудня с вершины конуса…»
Прервавшись, он обратился к своим спутникам:
— Кстати, как мы назовем конус? На мой взгляд, слово «пик» подходит этой вершине больше.
— Ты прав, — согласился Жак. — Можно назвать его «пиком Сожалений», ведь мы не увидели отсюда наш Скальный дом.
— А может быть, дать более достойное название — пик Йоханна Церматта, в честь вашего отца, — предложил Уолстон.
Братья поддержали своего старшего друга с энтузиазмом. Жак вынул из ягдташа стаканчик, Уолстон и Эрнст последовали его примеру. Затем из тыквенной фляги в стаканчики налили водки и под троекратное «ура» осушили все до дна. Теперь Эрнст продолжил свое послание:
«…с вершины пика Йоханна Церматта мы шлем эту весточку вам, дорогие родители, уважаемая госпожа Уолстон и дорогая Анна. Доверяем ее верному посланнику, более счастливому, чем мы, потому что он будет в Скальном доме раньше нас.
Новая Швейцария представляет собой уединенный остров в Индийском океане. Его окружность составляет 60–70 лье. Большая часть поверхности — зеленые плодородные земли. Лишь южные склоны хребта, кажется, необитаемы и бесплодны.
Через двое суток мы рассчитываем быть в Скальном доме и обнять всех вас, кого так горячо любим, а не позднее чем через три недели, с Божьей помощью, надеемся увидеться и с остальными отсутствующими, и будем ждать их все вместе с нетерпением.
Господин Уолстон, мой брат Жак и я, ваш почтительный сын, посылаем привет вам, дорогие родители, уважаемая госпожа Уолстон и дорогая Анна».
Закончив послание, Эрнст вытащил из маленькой клетки голубя, привязал к его левой лапке записку и отпустил на волю.
Птица тут же взмыла в воздух. На высоте 30–40 футов над пиком она остановилась, как бы желая сориентироваться. Потом повинуясь инстинкту, этому шестому чувству, безошибочному у животных, энергично взмахнула крыльями и полетела к северу, исчезнув вскоре из виду.
Теперь оставалось лишь водрузить на пике Йоханна Церматта флаг, а древком для него послужила длинная палка Уолстона. Только после этой операции путешественники могут наконец спуститься к подножию хребта, добраться до грота и, подкрепившись подстреленной по дороге дичью, насладиться отдыхом после столь утомительного дня.
Отправляться в обратный путь рассчитывали на следующий день на рассвете. Так как дорога хорошо им известна, то предполагалось, что встреча в Скальном доме состоится не позже, чем через двадцать четыре часа.
Укрепить древко флага между скал, чем занялись Уолстон и Жак, оказалось не так-то просто. Мачту не должны сломать сильные ветры, гуляющие на этой высоте постоянно.
— Очень важно, — заметил Жак, — чтобы с флагом ничего не случилось до прибытия «Ликорна». Лейтенант Литлстон непременно его увидит, как только корвет появится в поле зрения Новой Швейцарии. Представьте себе восторг Фрица, Дженни, Франца и ваших детей, господин Уолстон, какое будет счастье для всех нас, когда прозвучит двадцать один залп из пушки, приветствующей флаг Новой Швейцарии.
Наконец древко флага укрепили в расщелине скалы, набросав туда для прочности мелких камней.
Уолстон приспосабливал флаг к мачте, как вдруг что-то привлекло его внимание на востоке. Он так долго не отрывал взгляда от какой-то точки, что братья начали даже тревожиться.
— Что там такое, господин Уолстон? — поинтересовался Жак.
— Мне кажется, я увидел… — начал он неуверенно, хватая подзорную трубу.
— Увидели?.. — продолжал допытываться Жак.
— Да, похоже, там вдали над берегом дымок, если я опять не ошибаюсь, как тогда на шаланде, на траверзе реки Монтроз.
— Ну и что же, он уже рассеялся? — полюбопытствовал Эрнст.
— Нет, все на том же месте… у восточного отрога хребта… это могут быть потерпевшие кораблекрушение или дикари, расположившиеся лагерем недалеко от берега.
Взяв из рук Уолстона подзорную трубу, Эрнст стал внимательно рассматривать берег в указанном направлении, однако ничего подозрительного не увидел.
— Господин Уолстон, Эрнст, — произнес возбужденно Жак, — не туда надо глядеть… это там… южнее… — И Жак указал рукой на юг, где между скал открывалось море.
— Но это же парус! — воскликнул Эрнст.
— Ну конечно! Парус! — подтвердил Жак.
— Какое-то судно направляется прямо к острову, — продолжал Эрнст.
В подзорную трубу Уолстон отчетливо увидел в открытом океане, на расстоянии двух-трех лье от острова, трехмачтовое судно под всеми парусами.
— «Ликорн»! Это может быть только «Ликорн»! — взволнованно повторял Жак. — Он должен прибыть в середине октября, но появился на две недели раньше, в конце сентября…
— Вполне резонно, — отозвался Уолстон. — Но прежде чем утверждать это с уверенностью, надо
