расцеловал. Для облегчения сего процесса здоровенному сержанту пришлось немного присесть. Разговорились. И размякший сержант в числе прочего рассказал генералу о трех молодцах, которых перехватил у него лейтенант Винк...
— Просил-то на время. А теперь не возвращает.
— А, это те самые крестьянские пареньки? Наслышан, наслышан.
Подорога удивился. Без году неделя в армии, а о них уже и командующий слыхал. Ну и ну!
— Так ты говоришь, они у Винка? Хочешь вернуть?
— Хочу, господин генерал.
— Ладно уж, какой я тебе господин? Старый армейский товарищ! Понятно?
Мимика сержанта, внутренне одобрившего подобную фамильярность, но внешне и не собиравшегося на нее откликаться, была бесподобна. Генерал ее оценил. Потрепав по плечу старого служаку, он сказал:
— Вот что, мой старый добрый Подорога. Я тебе их сейчас не отдам. Самому нужны. Спасибо, что ты их нашел.
Еще один каскад мимики взволнованного начальственным теплом сержанта.
— Ну и славненько, — сказал генерал.
Он глазами нашел в толпе своего адъютанта. Тот мгновенно оказался рядом.
— Стало быть, так, сынок. Завтра доставить мне в штаб троих солдат. Имена и где их искать — это тебе скажет мой добрый старый друг.
Молодцеватый подполковник извлек из висевшей на боку планшетки маленький блокнот, огрызок карандаша и вопросительно взглянул на сержанта.
— Итак, их полные имена?
Сержант тяжело вздохнул.
— Полные? Ах, подполковник, что вы хотите от старика? Память-то уже не та. А списки я с собой не ношу.
Но сержант лукавил. По цепкости памяти он мог поспорить с кем угодно. Постучав себя кулаком по лбу и выбив воображаемые искры, он вдруг сказал ровным голосом:
— Пишите. Значит, так — рядовые Арий Кустица, Галлий Мартин, Валентин Силован, второй отдельный батальон лейтенанта Мариса Винка.
— Угу, — бормотал адъютант, слюнявя карандаш и записывая имена большими кривыми буквами, — разыщем голубчиков.
Легонько подталкивая друг друга и отчаянно робея, три друга вошли в просторную походную палатку генерала Раса. Генерал сидел за раскладным столиком и что-то измерял на карте.
— Господин генерал, — раздалось нестройно, — рядовые третьей роты при втором отдельном бат...
Генерал встал, откладывая циркуль, и поднял руку. Солдаты тут же замолкли.
— Ну, ребятушки, служите?
— Служ-е-веч-ству-клю! — пророкотали три голоса.
— Молодцы, вижу, вижу. А на серьезное дело готовы?
Друзья переглянулись.
«Не знаю», — сказал один, «Наверно», — сказал второй, «Готовы», — сказал третий. Вместе это прозвучало так:
— Нз-вн-товы...
— Ага, — сказал генерал, — ну что ж, так и будем считать. Идите-ка сюда.
Он вернулся к столику, присел. Солдаты робко приблизились, а Галик даже осмелился взглянуть на карту через плечо командующего.
— Это что? — спросил генерал и ткнул циркулем в какой-то кружок.
Все трое лишь неслышно сопели.
— Это славный город Лама, третий по величине в нашем пространном государстве, — весело сказал генерал. — Слыхали про такой город?
Солдаты засопели громче, что можно было понять так: «Ну как же... Конечно... Кто ж не слыхал!»
— Но сейчас, — генерал мгновенно посуровел, — он занят войсками противника. Жители его изнемогают под гнетом захватчиков. Что мы должны сделать?
— Мм-м... Значит... Это...
— Правильно, мы должны его освободить. Пороховой завод, два конных завода, оружейные мастерские, кузница особой булатной стали, первоклассный винокуренный завод — все это принадлежит не нам. Все это в руках жестокого и коварного врага. Можно с этим смириться?
— Мм-м... О! У-у! Э!
— Верно говорите, не можем. Есть у нас силы освободить его сейчас?
— Э... У... О!
— И здесь вы правы, нет у нас таких сил.
— Оу!
— А что у нас есть?
— Мм-м... Ну... Это...
— Правильно, смекалка, ум да смелость. А смелость — она города берет. Верно?
— Но нас всего трое. Что мы можем там сделать?
— Вы можете сделать главное — подать сигнал.
— Сигнал?
— Да, к восстанию. Понимаете ли, там почти все готово. Народ тайно вооружился. Так мне, во всяком случае, доложили. Надеюсь, что не врут. Но группы разобщены. Объединять их, терпеливо плести связующую сеть, — на это нет времени. Нужен единый сигнал, простой и ясный. Такой, чтобы весь город увидел. И тогда народ восстанет.
— Что же это за сигнал? И как его подать?
— А вот этого я и сам не знаю. Отсюда-то не видно. Хорошо бы пороховой склад взорвать. Вот уж сигнал так сигнал. Но пороховой склад охраняют с особым тщанием, — Генерал вздохнул. — Ладно. Разберетесь на месте. Главное — сигнал! В этом и суть, и тонкость вашего задания. Вы молодые, сметливые. Что вам объяснять?
— Понятно, — хором протянули Арик и Галик. Валик лишь сопел.
— Мне о вас сказали столько лестных слов. Я на вас надеюсь.
Генерал распорядился забросить в Ламу несколько независимых отрядов. Еще один не помешает, подумал он. При этом генерал поступил тонко и хитро. Командиру каждого из восьми отрядов (иные достигали тридцати человек) он ничего не сказал о других отрядах, внушив, что только от него одного он ждет решающего успеха. Так же он поступил и с тремя молодыми солдатами. Он не желал, чтобы у кого-то из посланных на столь нелегкое дело была даже тень надежды на других. Каждый должен думать, что все зависит только от него.
Генерал подробно рассказал о положении в городе. Его жители организовали тайное производство холодного и огнестрельного оружия и уже неплохо вооружены. Старые мастера изготовили даже арбалеты. Почти из каждого окна города намечен сектор обстрела. Казармы, где ночуют оккупанты, в решительный миг будут надежно блокированы телегами и мешками с песком. Узкие улицы перекроют баррикады. Короче, все готово к восстанию, но нужен хороший повод. К тому же жители должны почувствовать, что они не забыты. Вот почему в город должен проникнуть отряд с большой земли, пусть даже сам отряд будет крохотным. Важен символ!
Трое друзей не слишком хорошо понимали значение красивого слова
Когда они вышли, Валик неожиданно надул щеки и сказал с нарочитой весомостью:
— Я все понял. Мы освободим этот город, и тогда генерал отпустит нас домой.
