подходили ближе. Для смертной, которая одарена Видением, это было по-настоящему смело. Кинан знал, что она слышит тех фейри, которые, не зная о ее даре, предпочли остаться невидимыми, подходили ближе остальных и гладили ее по волосам.
— Наша миледи.
— Королева…
— Наконец-то она пришла к нам…
Они не слышали ее сомнений и отчаяния. Они только знали, что смертная девушка искала Кинана, видели, что она уходит вместе с ним. После слов гадалок на карнавале они верили, что она та, кто освободит их. Кинан надеялся, что все они правы.
— Летние девушки в библиотеке, — начала Эйслинн, — они сказали, — она вдруг покраснела и отвела взгляд, — м-м, как будто они встречаются со смертными.
От этих слов Кинану стало больно. Он и подумать не мог, что, когда найдет свою королеву, будет настолько ей неинтересен.
— Встречаются, — ответил он, стиснув зубы.
— Значит, и я могла бы…
Эйслинн замолчала — они подошли к выходу. Вышибала, который добавил металлические кольца к своей «иллюзии» с тех пор как Кинан пришел сюда, улыбнулся Эйслинн:
— Эш.
Она смело ухмыльнулась ему в ответ:
— Потом.
Потрясенный тем, что Эйслинн улыбалась громиле, Кинан собирался с мыслями, чтобы спросить, что между ними происходит. Ему казалось, это куда лучше, чем обсуждать ее желание продолжать отношения со смертным. Они уже вышли на улицу, и он почувствовал это: боль от пробирающего до костей холода.
— Бейра, — процедил Кинан и поспешно добавил шепотом: — Оставайся рядом со мной. К нам направляется моя мать.
— Я думала, ты живешь с дядями.
— Так и есть. — Он встал перед Эйслинн, закрывая ее собой. — Бейра не способна ни о ком заботиться.
— Ну-ну, сладкий мой, не очень-то любезно с твоей стороны.
Бейра вышла из темноты, как ночной кошмар, который он никак не мог забыть. В ее «иллюзии», как обычно, имелась нитка жемчуга и серое платье. На Бейре было меховое манто. Но «иллюзия» скрывала снег в ее глазах и морозные искры на губах. Кинан знал, что Эйслинн это видит. Знал, что она видит истинное обличие его матери, и ему это не нравилось.
Бейра вздохнула, выпустив ледяной вихрь ему в лицо, и заявила как ни в чем не бывало:
— Я тут подумала, что мне просто обязательно нужно встретиться с девушкой, о которой болтают все вокруг.
После этого Зимняя Королева потянулась к Кинану и поцеловала в обе щеки. Он почувствовал, как там, где ее губы коснулись его кожи, появились обмороженные участки, но промолчал.
— А другая знает, что ты на свидании с ней? — Драматично прошептала Бейра, указав на Эйслинн, и сморщила нос.
Кинан сжал ладонь в кулак, едва сдерживаясь и думая о том, как она угрожала Донии. Сейчас, когда рядом с ним стояла Эйслинн, все еще уязвимая, он не смел поддаваться эмоциям.
— Я не знаю, — сдерживая ярость, произнес Кинан.
Бейра поцокала языком.
— Вспыльчивость так непривлекательна, тебе так не кажется?
Кинан не поддался на эту уловку.
Бейра сложила руки вместе, послала в него волну холода и приторно-слащавым голосом поинтересовалась:
— Ты не познакомишь нас, милый?
— Нет, — твердо ответил Кинан, оставаясь между ней и Эйслинн. — Думаю, ты должна уйти.
Бейра рассмеялась; холод, который клубами вырывался вместе со смехом, причинял Кинану боль. Он старался закрывать собой Эйслинн так, чтобы холод не смог достать ее. Но она вдруг вышла из-за его спины и смерила Бейру презрительным взглядом.
— Пойдем, — сказала Эйслинн и взяла его за руку, не в знак любви или привязанности, а в знак солидарности с ним.
Это была уже не та взволнованная девушка, с которой он разговаривал в «Руинах». Нет, сейчас она была похожа на воина, закаленного в тысячах битв и забывшего, что такое улыбка даже в моменты радости. Она была великолепна!
Пока Кинан стоял, изо всех сил пытаясь справиться с холодом Бейры, Эйслинн потянула его голову к себе и поцеловала обмороженные щеки. Он чувствовал ее губы, как бальзам на ранах.
— Терпеть не могу выскочек, — констатировала Эйслинн.
Тепло прошло сквозь его ладони, поднялось внутри и обожгло щеки.
Кинан перевел взгляд с Эйслинн на свою мать. Они стояли лицом к лицу, будто были готовы с минуты на минуту развязать войну, которой фейри не доводилось видеть тысячи лет.
Неспособный собраться с мыслями, Кинан уставился на мусорный контейнер чуть ниже по улице, на полусонного мужчину, свернувшегося в гнезде из грязной одежды и рваных коробок, и вдруг почувствовал, что к ним приближаются его советники с охраной.
Бейра подошла ближе и подняла руку к щеке Эйслинн:
— У нее знакомое лицо.
Эйслинн увернулась от ее прикосновения:
— Нет.
Бейра рассмеялась, и Эйслинн почувствовала, как по спине поползло что-то холодное и мерзкое. Ее злость на то, что она становилась одной из них, теперь не имела значения. Все это перестало быть важным, когда Бейра ранила Кинана. В Эйслинн загорелся инстинкт защитить его — потребность, которую она часто ощущала по отношению к своим друзьям и никогда — к фейри. Может, от того, как он смотрел на нее в клубе, но в Эйслинн росло чувство, что Кинан так же пойман в ловушку, как и она сама.
— До скорой встречи, сладенькие, — промурлыкала Бейра и махнула рукой.
Две ссохшиеся ведьмы вышли вперед и встали по обе стороны от Бейры, как фрейлины со своими хозяйками на картинах, изображавших королевских персон. Под «иллюзиями» у этих фейри не было ничего общего с темной красотой Бейры. Казалось, кто-то высосал из них жизнь, оставив пустые иссушенные оболочки с остекленевшими глазами.
Не оглядываясь, все трое двинулись вниз по аллее. Кусочки льда блестели под ногами Бейры, как битое стекло.
Эйслинн взглянула на Кинана.
— Ну и сука! Ты в порядке?
Кинан с благоговением смотрел на нее, приложив ладонь к щеке. Раны исчезали у нее на глазах, оставались лишь красные следы там, где она его поцеловала. Оба «дяди» встали с обеих сторон от Кинана, охранники окружили их.
Сразу несколько фейри заговорили одновременно:
— Бейра ушла?
— А ты…
Но Кинан не обращал на них внимания. Он взял Эйслинн за руку и положил ее ладонь на свою щеку.
— Ты сделала это, — проговорил он тихо.
Один из фейри шагнул ближе:
— Что она сделала? Ты ранен?
— Она не поняла, да? — Вдруг спросил Кинан. — Бейра не видела этого?
Его глаза расширились, и Эйслинн разглядела крошечные фиолетовые цветы, распустившиеся в их глубине. Она отдернула руку и потрясла головой:
— Это ничего не значит и ничего не меняет. Я просто… Я не знаю, почему я это сделала.
— Но ты сделала это, — прошептал Кинан и взял ее руки в свои. — Ты видишь, как все изменилось.
Ее затрясло.
Он смотрел на нее так, словно она была тем самым Граалем, о котором он говорил, и в голове Эйслинн пульсировала только одна мысль — бежать, бежать как можно быстрее и как можно дальше.
— Мы собирались поговорить. Ты сказал…
Ее голос стих, когда в голове неожиданно взорвалось понимание того, что сейчас произошло.
— Похоже, кое-кто скоро присоединится к нам? — Проговорил выступивший вперед «дядя», который казался молчаливее второго.
Все еще держа Эйслинн за руки, Кинан поднял голову и тихим шепотом, похожим на отголоски летней грозы, объявил:
— Эйслинн исцелила прикосновение Зимней Королевы.
— Да я вообще-то и не собиралась, — запротестовала Эйслинн, пытаясь освободить руки.
Когда он крепко схватил ее, все дружелюбие и желание защитить его испарились неизвестно куда.
— Она поцеловала мороз Бейры, и он исчез. Она развеяла ее прикосновение. Она добровольно дала мне руку, и я был сильнее.
Кинан выпустил одну ее ладонь и снова прикоснулся к своей щеке. Фейри вокруг забормотали:
