материализовался прямо из теней. Его нигде не было видно и вдруг — он стоит перед ними. Кипящий от злости.
— О чем ты думал?! — прогремел он.
Ниалл не ответил.
Лесли напряглась, испытывая сильное желание унести отсюда ноги с того самого момента, как появился Кинан. Она понятия не имела, откуда он взялся и зачем вообще пришел. Она не могла спросить, как ему удалось появиться так неожиданно и почему ей так неспокойно в его присутствии. Все что она знала — он пугал ее, и ей хотелось, чтобы он ушел.
— Я не знала, что у него аллергия на… — Лесли посмотрела на Ниалла. — На что у тебя аллергия?
— Железо. Сталь. У него аллергия на металл. Как у всех нас. — Кинан нахмурился. — Это бессмысленно, Ниалл.
Лесли шагнула ближе к Ниаллу — ей не нравилась враждебность, звучавшая в голосе Кинана.
— Не самое удачное место для… — пробормотал Ниалл Кинану.
Но Кинан продолжал:
— Если Ириал хочет ее…
Терпение Лесли иссякло.
— Я стою прямо перед тобой, козел. Кто ты вообще такой, чтобы говорить с ним в таком тоне? Или ты думаешь…
— Лесли, — остановил ее Ниалл, положив свою ладонь поверх ее.
— Нет. Почему ты миришься с этим? — Она бросила короткий взгляд на Ниалла и снова посмотрела на Кинана. — Не смей говорить обо мне так, словно меня здесь нет. И не веди себя так, будто ты псих какой-то, а я…
— Помолчи для разнообразия, хорошо? — Кинан сделал шаг к ней; его глаза горели, словно в них пылали крошечные костры. — Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.
— Да пошел ты! — Лесли хотела поднять руку, чтобы стереть с его лица это снисходительное выражение, но Ниалл уже крепко держал ее за обе руки.
— Мне неизвестно, почему он хочет именно ее, — Кинан пожал плечами, — но если она важна для него, я хочу знать, почему. То, что ты ранишь себя из-за нее, расстроит Эйслинн и не принесет никакой пользы мне.
Шокированная тем, как говорит Кинан, Лесли открыла рот: он говорил не так, как тогда, когда поблизости была Эйслинн, и совсем не так, как тогда, когда несколько недель ходил в школу О'Коннела прошлой осенью. Он казался старше, намного старше, чем это было возможно, и его голос был жестким.
— Будь осторожнее и веселись, мой друг Gancanagh. — И, окинув Лесли с ног до головы таким взглядом, что ей захотелось прикрыться, Кинан ушел.
Лесли уставилась в сумрак двора. Несмотря на мрак, она видела очертания тела Кинана, уходящего от них.
Ниалл тоже молча смотрел во тьму.
Лесли подошла ближе. Она потрогала его лоб, шею, грудь — лихорадка прошла. Физически он казался вполне здоровым — уставшим, но здоровым.
— Кинан действовал из лучших побуждений, он переживает…
— Он грубый. Он унижает тебя. Он не тот человек, каким притворяется перед Эйслинн. Он… — Она остановилась и сказала уже спокойнее: — Если есть хоть одна причина, почему я должна быть с ним милой, самое время рассказать мне, в чем именно она состоит.
— Я не могу. Он несколько расстроен. Эйслинн ему помогает, но есть еще столько всего, что я не могу тебе рассказать. Я сказал бы, если бы мог. И я все тебе расскажу. Возможно, после этого ты не захочешь меня больше видеть, но… — Он усадил ее себе на колени и заглянул ей в глаза.
— Но что? — Лесли обвила его руками, и злость на Кинана, недоверие, напряжение — все исчезло.
— Я надеюсь, что ты все еще захочешь видеть меня после того, как наши тайны будут раскрыты, — сказал Ниалл. — Это будет твой выбор, но я все же надеюсь, что ты захочешь быть со мной.
Она не была уверена, что хочет все знать, но ей это было нужно. Ей нравился Ниалл больше, чем должен был, учитывая, как немного времени прошло, но у нее не было желания заходить дальше, если он связан с каким-нибудь криминалом. Этого ей в жизни хватило по горло.
— Ты ввязался во что-то незаконное?
— Нет.
— Никаких наркотиков? — Она напряглась в ожидании ответа.
— Только не я. Нет.
— А Кинан?
Ниалл рассмеялся.
— Эйслинн никогда не одобрила бы это, даже если бы у него были подобные склонности. А у него их нет.
— О! — Лесли задумалась над всем этим: Кинан редко ходил куда-то один, а еще необычный клуб, странная аллергия, тайна, в которую каким-то образом были посвящены Сет и Эйслинн. Она совершенно не понимала, что все это значит. И эти части головоломки не складывались в единое целое, с какой стороны ни посмотри.
От всего этого мне должно быть ужасно страшно. Но ее ощущения категорически отказывались сотрудничать с мыслями. Что тоже должно пугать.
— Как он тебя назвал? — спросила она, посмотрев в глаза Ниалла.
— Gancanagh. Это вроде фамилии. Но прямо сейчас я ничего больше не могу объяснить. — Ниалл вздохнул и прижал Лесли к себе. — Сегодня вечером я сделаю все, что в моих силах, чтобы ответить на все твои вопросы, но Эйслинн… Сначала она должна поговорить с тобой. Больше никаких вопросов до вечера. Я объясню ей, что мы, что ты… Она поймет. Встретимся в «Вороньем гнезде»? Мы поговорим с ней.
Ей хотелось заставить его рассказать все немедленно, но по его взволнованному тону и потому, как он был напряжен, она знала, что ничего не добьется. Лесли повернулась лицом к нему:
— Обещаешь, что расскажешь мне все сегодня вечером?
— Обещаю, — улыбнулся Ниалл.
Она осторожно поцеловала его. Она знала, что он ей все расскажет. Была в этом уверена. Была уверена в нем.
Но едва они начали целоваться, как он отстранился и поинтересовался:
— А я могу посмотреть на татуировку? Или она где-то в «особенном» месте?
Лесли засмеялась.
— Она вверху спины, прямо за плечами. Но пока это только набросок, внешние контуры рисунка.
Это сработало (а может, все дело в его поцелуе), и Лесли почувствовала, что расслабляется. Несмотря на то что он сдерживал себя, тело Лесли отвечало ему. Она даже не думала, что это когда-нибудь снова будет возможно.
— Так могу я взглянуть на тату? — опять просил он и развернул ее спиной к себе.
— Вечером. Сегодня после работы Рэббит ее закончит. Когда все будет готово, дам тебе посмотреть. — Почему-то с тех пор, как она вышла из салона Рэббита, у нее было стойкое нежелание показывать кому бы то ни было свою татуировку. Не сейчас.
— Вот и еще одна причина, чтобы с нетерпением ждать нашего свидания. Разговор, татуировка, — он окинул Лесли взглядом, от которого ускорился ее пульс, — и все то, что сделает тебя счастливой.
Он нежно поцеловал ее лоб, щеки, глаза, волосы.
— Я не хочу, чтобы ты уходил, — прошептала она, осознав, что признаться в этом в темноте было куда легче. — Но слова Кинана… И то, как он говорил… Сейчас я хочу, чтобы ты был со мной. Я хотела этого многие месяцы.
Теперь он поцеловал ее по-настоящему, но не нежно, как раньше, а отчаянно, неистово.
— Я оставлю Кинана и Эйслинн, если так будет нужно, — сказал он ей. — Я брошу все и всех за один только шанс быть с тобой…
И хотя Лесли не понимала многого из того, что происходит, ей было ясно, что ради нее он собирался отказаться от своей семьи. Почему? Почему это нужно, чтобы быть со мной? Она провела пальцами по его лицу.
— Если ты хочешь, чтобы я был частью твоей жизни, — проговорил он, — я буду. Столько, сколько ты захочешь. Помни об этом. Все будет хорошо. Я останусь с тобой, и у нас все будет прекрасно. Что бы ни случилось, и что бы ты ни узнала, помни об этом.
Она кивнула, хотя чувствовала себя так, будто путешествует по миру, в котором все, что она знала, не имеет смысла. Но несмотря на все эти странности, в объятиях Ниалла она чувствовала себя в безопасности, чувствовала себя любимой, и мир вокруг не казался ужасным. Однако оставаться в Хантсдейле она не собиралась. Она не могла жить с отцом и Реном, не могла оставаться там, где все было таким ужасно неправильным.
— Я не могу просить тебя бросить все, когда сама не знаю, где буду в следующем году. Я уеду в колледж. И мы почти не знаем друг друга. И…
— Хочешь, чтобы мы лучше узнали друг друга?
— Да.
— Тогда мы найдем способ, — сказал он уверенно, встал, подняв ее на руки, и направился к поезду. Где-то в метре от него он остановился и опустил ее на землю. — Иди внутрь и поспи. Когда ты проснешься, я буду здесь. А вечером Эйслинн поговорит с тобой. Или это сделаю я.
И, свернувшись под одеялом, Лесли чувствовала, что верит в Ниалла, верит в них, верит, что все действительно будет хорошо. Мечты о том, чтобы найти того, кто заботился бы о ней, кто видел бы в ней человека, теперь уже не казались невыполнимыми.
Глава 20
Едва наступило утро, Ириал направился в «Прокол», по пути с новым интересом наблюдая за смертными на улицах. Лесли будет достаточно, чтобы он смог питаться от людей, становиться сильнее. Это уже сработало на нескольких садовых фейри, сработало на Дженни Зеленые Зубы и на ее сестрах. Он не мог стать слабым. Не мог позволить своим фейри ослабеть и быть убитыми руками смертных. Не мог. Он получит свою смертную, насытиться через нее, чтобы накормить свой Двор. Если они оба — и он, и его смертная — достаточно сильны, они переживут это. Если в ней не так много сил, как он думал, она умрет или сойдет с ума. А он будет умирать от голода, превратится в тень или, что еще хуже, подведет свой Двор.
