— О результатах честного ведения дела ты уже рассказал, — тут же высмеял меня Рамзан.
— Пустяки, в кассации отыграю назад, — с абсолютной уверенностью заявил я.
— Ну-ну.
На этом моменте нам бы стоило повернуть разговор в другое русло. Например, в сторону воспоминаний о студенческом прошлом. Но это самое «ну-ну» заставило меня взять курс на разъяснение всех неясностей до конца.
— А знаешь, Рамзан, что меня заставило работать по-честному? — я решил для начала заинтриговать его. — Война в Чечне.
Рамзан, конечно, искренне удивился такому повороту разговора, поскольку эта тема была его плотью и кровью, ведь он был чеченцем.
— Кстати, ты участвовал в этой войне? — я не мог не задать ему этот вопрос.
— Только в самом начале, — кивнул Рамзан. — В расстреле армейской автоколонны под Гудермесом. Мне нужно было вывести своих родителей в Москву, они старые у меня; вывозил из-под обстрела, под бомбёжкой. Вот и пришлось немножко поучаствовать. Потом я занимался отправкой наших раненых боевиков в Польшу, на лечение. Когда закончилась первая война, вернулся к мирной жизни. Организовал вот агентство недвижимости в Москве. Начало второй войны нас, чеченцев, вообще застало врасплох. Никто и не думал, что всё снова повторится. Но к чему это ты про войну вспомнил?
— Ты никогда не задавался вопросом о том, что во время двух войн борцы за свободу Ичкерии действовали весьма странно: захватывали роддома, больницы и школы, взрывали жилые многоэтажки, станции метро, отрезали головы заложникам перед телекамерами, пленных превращали в рабов. Зачем? Ведь достаточно было им направить всю эту дикую жестокость против представителей власти, и русский народ воспринял бы чеченских боевиков как своих освободителей. Скажу больше: русские не только оказывали бы им помощь путём укрывательства складов с оружием и боевиков-смертников в своих квартирах, но и сами бы приняли активное участие в войне против коррумпированного режима. Согласен?
Рамзан в ответ пожал плечами.
— Думал я над этим вопросом, думал, — продолжал я. — Всё никак не мог понять, почему ваши боевики такие тупые…
— Что значит, тупые? — вступился за них и за себя Рамзан. — Просто англичанам была нужна такая туземная армия, которая бы воевала с Россией до тех пор, пока «Бритиш Петролеум» не построит свой нефтепровод от Баку до Джейхана. У этой войны была совсем другая цель — в обход России качать каспийскую нефть.
— Да-да, ты абсолютно прав… И вот однажды я вдруг сам себе задал вопрос: а почему, собственно, для борьбы с коррупцией нужны чеченские отморозки? Я и сам это смогу. Ведь у меня для этого самая подходящая профессия! Со своей адвокатской коркой я доступ имею и к бобикам, и к тузикам. Где бы они не сидели — в ментуре, в прокуратуре или в суде…
— Ты короче можешь? Ближе к теме, — поторопил меня деловой Рамзан.
— Так вот, — поспешно прихлебнув вина, продолжал я с лёгким волнением в голосе. — Благодаря своей смекалке, теперь я перешёл к самым радикальным методам работы с судейским преступным сообществом. Я их уже почти год как взрывами пугаю.
— Ты? — непонимающе спросил Рамзан. — Взрывами?
— Да, — стараясь быть невозмутимым, ответил я.
— Звонишь в их конторы и делаешь ложные сообщения о заложенной бомбе? Но зачем?
— Нет, не так, — я самодовольно улыбнулся. — Я реально пугаю. Поясняю, как. Допустим, я подал иск в суд, и судья Пупкина будет его рассматривать. Мне нужно, чтобы она вынесла законное решение. Кстати, это главное моё условие — законность решения. Это для того, чтобы потом у меня проблем с этим не было. Поэтому за гнилые дела я не берусь. Так вот, в один прекрасный день я затягиваю щепотку «кокса» в нос для бодрости и блеска в глазах и появляюсь у кабинета этой судьи. Жду. Улучив момент, приближаюсь к этой Фемиде во плоти и прошу её срочно принять меня. А сам в это время перекладываю пачку баксов из одного внутреннего кармана в другой. Естественно, делаю это так, чтобы видела это только она. Некоторые сразу ведутся и зовут в кабинет, другие — те, что поосторожнее — назначают приём попозже. Но ни тем, ни другим я денег никаких не даю. Да и не бывает их у меня в тот момент — «кукла» это. Оказавшись в кабинете судьи, я достаю не пачку баксов, а гранату Ф-1…
— Настоящую «лимонку»? — изумлённо вытаращив на меня глаза, вымолвил Рамзан.
— Конечно же, нет, — успокоил я его. — Муляж это. Повторяю, муляж. Но судья этого не знает. Что происходит далее? Выдернув чеку, я протягиваю эту игрушку судье в руку и прошу зажать рычаг запала покрепче, после чего объявляю примерно следующее: «Мне уже всё равно — я смертельно болен. Но ты, тварь, можешь пожить ещё долго, если выполнишь моё простое условие — вынесешь законное решение. Понятно?». В ответ звучит блеяние про то, что моё любое требование будет, конечно же, выполнено. Тогда я заставляю эту сволочь написать под диктовку: «Прошу Вас, Георгий Владимирович, срочно доплатить мне $ 5 000. Ранее полученная сумма оказалась недостаточной. Срок на доплату — три дня. В противном случае, я не смогу выполнить нашу договорённость по делу — далее следует номер, название дела и подпись». После чего я забираю гранатку и эту бумагу у судьи и объясняю дальнейшие правила игры: я возвращаю эту бумагу после вынесения решения. Затем прошу его или её проводить меня к выходу. Здесь изредка случаются накладки. Может вмешаться физиология — обмороки, непроизвольное мочеиспускание или дефекация — но, повторяю, подобное случается не часто. В основном судьи провожают меня до выхода. На улице я машу рукой застывшей Фемидушке, сажусь в такси и уезжаю.
— Но ведь тебя сразу же…
— Кто меня будет ловить? — перебил я Рамзана. — Любой судья хоть чуточку интеллектуальнее ментовского полкана. Что мне можно предъявить? Угрозу убийством? Ты только вдумайся, как это будет звучать: адвокат угрожал гранатой судье, чтобы было вынесено законное решение! Даже в романе «Процесс» у Кафки ты ничего такого не найдёшь. И абсурдно, и голословно! А вот у меня есть бумажка, которая написана этим взяточником собственноручно. И текст в ней прямо-таки вымогательский. Для меня это страховка, а для судьи — компромат. Надо быть полной дурой или дураком, чтобы заявить на меня, когда против них убойный документ — просьба увеличить сумму взятки! Это же расписка в собственной виновности, тупости и жадности.
— И долго ты так промышляешь? — спросил Рамзан. Напряжение на его лице было особенным — с признаками восхищения.
— Я же говорил, уже почти год.
— И что, никакой реакции с их стороны? — не унимался возбуждённый Рамзан.
— До сих пор всё проходило «на ура», — постарался я его успокоить. — А с этими обманутыми взяточниками, которые игрушку мою в руках подержали, я продолжаю оставаться в нормальных отношениях. Здороваюсь, улыбаюсь. Обоюдно мы делаем вид, что ничего между нами взрывоопасного не было. Боятся они меня. Им наверняка кажется, что моя наглость чем-то ещё подкреплена. То есть боязнь у них особая — неопределённая.
— Ну ты авантюри-и-ист… — только и смог сказать потрясённый Рамзан. — Не ожидал от тебя такого.
— Каждый адвокат должен быть хоть немножко авантюристом.
С минуту мы оба молчали. Я оглядел зал. За время нашей беседы с Рамзаном посетителей ресторана стало больше. Посторонние шумы уже начали меня немного раздражать.
— Погоди, но почему сегодня ты проиграл? — встрепенувшись, прервал молчание Рамзан.
19
— Да, сегодня я прокололся, как инфантил, — согласился я, закуривая сигарету. — Но это из-за моей неизжитой веры в справедливость. Честно говоря, я был уверен, что уж по такому делу никакого экзотического решения быть не должно. Но оказалось… Ладно, что говорить. Теперь придётся выдёргивать чеку в кассационной инстанции…
В этот момент я почувствовал, что красное вино и жареное мясо довели меня до того состояния, которое называется «Играй, гармон!». Действительно, нежданно-негаданная встреча с другом юности спустя долгие годы не могла ограничиться банальной попойкой. Моя душа требовала приятного и романтического продолжения. Чуть помявшись, я предложил Рамзану поехать в сауну. К моей радости, он согласился.
— Да, я тоже не против давление сбросить, — кивнул он мне. Было очевидно, что Рамзан не хотел после столь интересных рассказов быстро расставаться со мной.
И уже через час я, раскрасневшийся от жара и утомлённый сексом, лежал на вершине животного блаженства — на гидрамассажоре, встроенном в лоне небольшого овального бассейна. Когда-то, в начале своей адвокатской карьеры, наивно полагая, что это будет способствовать обретению полезных связей, я водил в подобные учреждения следователей, прокуроров, судей. Но мои гонорары были слишком скромны, и приходилось экономить на всём — заказывать пиво покрепче и одну девочку на всех. Сегодня гостем был я, и мне не надо было беспокоиться о расходах. За всё платил Рамзан.
— На самом деле, — вяло и томно продолжал я разглагольствовать на тему, как можно победить коррупцию в правоохранительной системе страны, — для этого в России созданы прекрасные условия. Не надо никого выслеживать, искать доказательства, устраивать шумные процессы. Зачем? Просто сверху спускать разнарядки на посадку. Скажем, спустили разнарядку в Липецкую область: посадить в текущем месяце десять прокуроров и столько же ментов. Конечно, Липецкая область в этот месяц превратится в Содом или Гоморру. Ну и пускай. Пускай петушат друг друга. Жалко, что ли? За то, что там могут пострадать праведники, не беспокойся. Господь так распорядился, что в нашей правоохранительной системе нет праведников.
Голый Рамзан слушал моё выступление без особого внимания. Лёжа на кушетке, он изредка стонал от удовольствия, которое ему доставляла худенькая блондинка (кажется, её звали Оксана) своими оральными усилиями в области паха, медленно качая головой в такт его порывам.
— Но когда разгневанный Бог всё-таки почтит своим вниманием правоохранительную систему России, — в пьяной мечтательности я откинул голову и начал рассматривать эротические фантазии, запечатлённые в мозаике на потолке, — потеха будет мировая. Такое уже было, когда молодёжь бериевского призыва[1] покончила с «ежовщиной»[2]… Тогда и мне уже не придётся ходить с гранатой к судьям. Держать их всех на подрыве… Хотя, если честно, Рамзан, иногда так хочется объехать все тридцать три суда Москвы, заложить там тротила, поставить таймер на час «икс», со спокойной душой вернуться домой и включить новости…
Из раздевалки послышалась электронная мелодия моего мобильного телефона. Не успел я что-то предпринять, как девушка, обёрнутая в махровое полотенце (кажется, её звали Ольга), подошла к краю бассейна, и, сев на его кафельный бортик, подала мне звенящую телефонную трубку. Звонил мой коллега — адвокат Артур Джабекян. Его я не слышал и не видел уже более года, но он начал разговор со мной таким тоном, будто мы с ним встречались до этого звонка чуть ли не ежедневно.
— Привет. Как дела? — Артур говорил быстро, не дожидаясь моей ответной реакции. — Ты сейчас где? Приезжай срочно в Шереметьево-2. Тут таможенники словили двух чудиков на «контрабасе». Нужен второй адвокат для разводки. С таможней я договорился, она дала добро, дела никакого не будет. Вопрос решён за десять зелёных тонн. Половину забираем мы, ты и я. Пятёрку — таможенникам. Давай, дуй сюда!
— Артурик, я пьян. Отмокаю в бассейне с русалками, — шевеля пьяным языком, пролепетал я. — И вообще, в твои авантюры я больше влезать не буду.
