была бы способна выполнять трудные маневры, необходимые для выхода через узкий, усеянный подводными камнями проход.
К тому же в последний день, проведенный «Астролябией» у Ваникоро, командир ее смог окончательно убедиться – если в этом еще была необходимость – в истинных настроениях туземцев. Вот как он описывает последние события этой опасной стоянки:
«Около восьми часов я очень удивился при виде шести пирог, подошедших к нам с Теваи; еще больше меня удивило, что три или четыре жителя Маневаи, находившиеся на нашем корабле, нисколько не испугались их появления, хотя еще несколько дней тому назад они говорили мне, что жители Теваи их смертельные враги. Я высказал свое недоумение людям с Маневаи, но они лишь рассмеялись и заявили, что заключили мир с жителями Теваи и что те везут мне кокосовые орехи. Но вскоре я увидел, что вновь прибывшие островитяне имели при себе лишь луки и стрелы, которые в любой момент могли быть пущены в ход. Два или три туземца с решительным видом взобрались на палубу и подошли к главному люку, чтобы заглянуть в кубрик и удостовериться в количестве больных. Злобная радость блестела в их глазах. В это время несколько человек из экипажа сообщили мне, что несколько туземцев с Маневаи, находившиеся на корабле, проделывали то же самое в течение последних трех-четырех дней. Грессьен, с утра следивший за их поведением, был уверен, что видел, как воины обоих племен встретились на берегу и о чем-то долго совещались. Подобные действия свидетельствовали о самых вероломных намерениях, и я считал, что нам грозит серьезная опасность. Я немедленно приказал туземцам покинуть корвет и вернуться в свои пироги. У них хватило наглости с гордым и угрожающим видом взглянуть на меня, как бы предостерегая от попытки заставить их силой выполнить мой приказ. Я удовольствовался тем, что распорядился открыть оружейный склад, обычно тщательно запертый и, с грозным видом указав на него пальцем, другой рукой указывая дикарям в сторону пирог; островитяне, внезапно увидев двадцать блестящих мушкетов, смертоносную силу которых они знали, пришли в трепет и освободили нас от своего зловещего присутствия».
Прежде чем расстаться с этими печальной памяти местами, приведем некоторые подробности о них, заимствованные из донесения д'Юрвиля.
Группа Ваникоро, или Малликоло, или Лаперуза, как ее называет Диллон, состоит из двух островов – Решерш и Теваи. Первый имеет в окружности не меньше тридцати миль, второй – не больше девяти. Оба острова высокие, покрыты почти до самого побережья непроходимым лесом и окаймлены кольцом подводных рифов окружностью в тридцать шесть миль, лишь в немногих местах прорезанным узкими проходами. Количество жителей, по-видимому, не превышает тысячи двухсот или тысячи пятисот человек. Поистине Лаперузу не посчастливилось, что он наскочил на рифы у берегов, населенных таким свирепым народом, между тем как на любом другом полинезийском острове он встретил бы совершенно иной прием.
Женщины от природы уродливы, но те тяжелые работы, которые они выполняют, и моды, которым они следуют, делают их вид еще более непривлекательным. Мужчины производят менее неприятное впечатление, хотя они и малы ростом, сухопары, покрыты язвами и пятнами проказы. Их оружие – лук со стрелами. По словам туземцев, бамбуковые стрелы с очень тонким и острым костяным наконечником, прикрепленным исключительно клейкой смолой, наносят смертельные раны. Поэтому островитяне так ценят свое оружие, и путешественникам лишь с большим трудом удалось раздобыть несколько образцов.
17 марта «Астролябия» вышла, наконец, за пределы страшных рифов, опоясывающих Ваникоро. Командир намеревался исследовать Соломоновы острова, где надеялся отыскать следы кораблекрушения французских моряков, оставшихся в живых после гибели «Буссоли» и «Астролябии». Но жалкое состояние матросов, ослабленных лихорадкой, болезнь большей части офицеров и отсутствие надежных якорных стоянок в этом районе Океании заставили его принять решение идти к Гуаму, где команда могла бы, как он думал, отдохнуть.
Это было довольно серьезным нарушением инструкций, которые предписывали произвести съемку Торресова пролива; но нехватка сорока матросов, лежавших на койках, кого угодно убедила бы в безумии столь опасной попытки.
Только 26 апреля с «Астролябии» увидели архипелаг Трук, и д'Юрвиль восполнил пробел, оставшийся после съемки, произведенной Дюперре; 2 мая на горизонте показались берега Гуама. Местом стоянки избрали Уматак, где легче запастись пресной водой и где климат более умеренный, чем в Аганье. Однако 29 мая, когда путешественники возобновили свой путь, все больные были еще далеки от выздоровления.
Губернатором Гуама был все тот же Мединилья, которого так расхваливал Фрейсине. Если на этот раз он не проявил к экспедиции такой же предупредительности, то это объяснялось ужасной засухой, нанесшей большой ущерб колонии; к тому же распространился слух, что болезнь, которой страдали моряки с «Астролябии», заразна; наконец, Уматак расположен довольно далеко от Аганьи, и д'Юрвиль не смог посетить губернатора в его резиденции.
Надо все же сказать, что Мединилья прислал морякам свежие продукты, большое количество фруктов и не изменил своей обычной щедрости.
Покинув Гуам, д'Юрвиль, не останавливаясь, произвел съемку групп Эливи, Улути (названной так Литке), Гуап, Гулу и Палау, составляющих западную часть Каролинских островов; ветры вынудили его пройти в виду островов Вайге, Аиу, Азия, Гебе, затем он вошел в пролив Буру и бросил якорь у Амбоины, где голландские власти оказали ему сердечный прием. Командир получил там также известия из Франции. Министерство совершенно не пожелало оценить труды участников экспедиции, те лишения и опасности, которым они подвергались: несмотря на представления д'Юрвиля, ни один офицер не получил повышения.
Когда эта новость стала известна, она вызвала некоторое разочарование и уныние, которые командир постарался рассеять.
Покинув Амбоину, «Астролябия» прошла проливом Банса и достигла гавани Манадо, на острове Целебес, где имеется хорошо укрепленная и снабженная пушками крепость. Губернатор Меркус достал для д'Юрвиля превосходных бабируссов, сапиутанга – животное величиной с небольшую корову, с коровьей мордой и коровьими ногами и с двумя загнутыми назад рогами, — змей, птиц, рыб, растения; все это значительно пополнило естественнонаучные коллекции экспедиции.
Д'Юрвиль считает, что жители Целебеса по внешнему виду приближаются скорее к полинезийцам, чем к малайцам. По его мнению, там встречались типы, гораздо больше напоминавшие туземцев Таити, Тонга и Новой Зеландии, чем папуасов или малайцев.
Недалеко от Манадо находились рудники, где добывался золотоносный кварц, образец которого командиру удалось достать, и расположенное внутри страны озеро огромной, как утверждали, глубины. Это озеро Тондано; из него вытекает довольно большая река Менадо; прежде чем достигнуть моря, она образует великолепный водопад. Река, прегражденная базальтовой скалой, промыла себе выход и, с бешеной скоростью устремляясь в него, низвергается в виде огромного снопа в пропасть глубиной свыше восьмидесяти футов.
В сопровождении губернатора и естествоиспытателей экспедиции д'Юрвиль исследовал это красивое озеро, окруженное вулканическими горами, где местами еще видны фумаролы;[150] что касается глубины озера, то она повсюду составляла двенадцать – тринадцать саженей, и если бы этот водоем почему-либо высох, то дно его образовало бы совершенно ровную долину.
4 августа «Астролябия» покинула стоянку в Манадо, за время которой моряки, страдавшие лихорадкой и дизентерией, ничуть не поправились, и 29-го того же месяца прибыли в Батавию, где задержались всего на три дня.
С этого времени и до возвращения во Францию путь корабля проходил по уже изученным морям. «Астролябия» зашла на Иль-де-Франс (Маврикий), где д'Юрвиль встретил командира Легоарана, который на своем корвете «Байоннез» совершил плавание на Ваникоро. Д'Юрвиль узнал от этого офицера, что тот не пытался даже проникнуть за рифы и удовольствовался посылкой на разведку шлюпок.
Туземцы относились с уважением к памятнику, воздвигнутому в честь Лаперуза, и лишь неохотно разрешили морякам с «Байоннез» прибить к нему бронзовый медальон.
18 ноября «Астролябия» покинула Иль-де-Франс и после остановок на мысе Доброй Надежды, на
