Совет
Был сумрачный день в середине марта, на дворе падал мокрый снег. В доме дядя беседовал с рыбаком Роцькой о ловле рыбы, о хозяйстве да о заботах бедных крестьян, которым нечем было засеять поля, снег на которых вот-вот растает. Я же во время их разговора думал об отъезде в чужие края, где совсем другой мир, где горы и леса прекраснее, цветущие луга краше, урожаи на полях богаче, а люди стократ счастливее. Я весь отдался этим мыслям, но дядя прервал моё молчание:
— Янкo долго гостил у пана Мороговского, побывал и в домах других наших добрых соседей, полюбил их гостеприимство, подружился с некоторыми молодыми людьми и будто навсегда с ними распрощался; всё время мрачный, задумчивый и нынешней весной хочет покинуть нас, думает, что где-то там, в дальних краях богатство льётся рекой.
— Я не ищу богатства, — отвечаю, — а хотел бы познакомиться с мыслями и жизнью людей в иных местах. В мои молодые годы нужно ещё поучиться, набраться опыта да повидать свет.
— Увидишь, узнаешь и поймёшь, что даже там, где земля щедрей одаряет пахаря, где леса цветут, как рай земной, люди всё такие же. Счастье лишь там, где человек живёт так, как Бог заповедовал — трудится, избегает алчности, не забывает ближних и надеется на Провидение. В нашем краю долгая и переменчивая зима, временами мокрая, а порой морозная и вьюжная; в долинах вода, а на пригорках северный ветер губит пшеницу и рожь, однако ж, усердие и труд всё перетрут. Когда я приобрёл этот фольварк, земля тут напоминала дикую пустошь, однако я не отчаялся, старался всё улучшить, прокопал канавы, осушил низины и вырастил на том месте красивую берёзовую рощу. Есть у меня хорошие сенокосы, потому я завёл скотину, а теперь, слава Богу, и поля родят. Паны, у которых есть крепостные, тратят деньги на экипажи, наряды и карты, но когда в весеннюю пору им чего-либо недостаёт, то частенько в нужде обращаются к шляхтичу Завaльне. Кто трудится и надеется на Бога, может и здесь быть счастливым и спокойным.
— Я это хорошо знаю, дядюшка, но, живя в этом краю, не слышу и не вижу, что творится на свете, будто глаза мои завязаны. Тосклива такая жизнь.
— Вот, что означает наука. Уже беспокоен, желаешь узнать ещё больше и витаешь мыслями где-то вдали, хочешь повидать большой мир, и потому тесно тебе тут с нами, стремишься, как птица, вырваться из клетки.
Роцька молчал и внимательно слушал наш разговор. Наконец, посмотрев на меня, сказал:
— Наши предки не завидовали богатеям, что жили где-то там, в дальних краях, им было достаточно еды и одежды, что они добывали своим трудом, а ныне жадность привела злых духов, чтоб добывали деньги из-под земли и из-под воды, отсюда и тяжёлые годы, и тяжкое житьё.
— Роцьке, — сказал я, — вечно мерещатся злые духи, а между тем сам он их не видел.
— Неужто людям не верить? — ответил рыбак. — Панич, верно, не слыхал, что случилось на Ситненском озере, [230] а ведь про то многие рассказывали.
— Не слыхал, а что там было?
— Тогда я расскажу. Возле того озера с одной стороны деревня Ситно и дорога, что ведёт из Полоцка в Невель, а с другой стороны густой и тёмный еловый лес. Однажды летом в тихую погоду, когда солнце зашло и на небе показались звёзды, работники, вернувшись с поля, ещё хлопотали у домов, как вдруг услышали, что за озером, в тёмной лесной чаще возле самого берега кто-то поёт, да так громко и страшно, что в воздух поднялись стаи перепуганных уток, звери, выгнанные из леса, бежали по полям и пригоркам, а собаки выли, будто перед большой бедою. Жителей этой деревни охватила тревога и проняла дрожь, ибо они ясно услышали слова той песни:
