Мастер Ли опять наклонил фляжку вниз.
— Какой парой мы были, — протянул мужчина, когда перестал кашлять. — И кем стали. Я проклят, а ты, ты — настоящий сумасшедший. Может быть я и грешник, но точно знаю, что некрасиво лишать детей и сумасшедших их игрушек, так что если бы я был в Китае и захотел Бомбейское колючее яблоко, я бы отошел на шесть ли от Монастыря Белое Облако, вышел бы к самым холмам, там, где они ближе всего подходят к дороге, повернул на восток и стал бы карабкаться вверх. Там сланец, потом гранит, а за ним какой-то черный камень, пройдя мимо которого оказываешься на небольшой поляне перед утесом. Узкая тропинка через кусты, и еще одна крошечная поляна, перед самым утесом, а в центре — твоя яблоня с колючими яблоками, если, конечно, кто-то не спилил ее на дрова и не убил этим всю свою семью и соседей.
Глаза толстяка сдвинулись на меня и Лунного Мальчика. — Ты хочешь что-то сделать с Красавцем и Чудовищем, а? Берегись, Ли Као! Эта самая безобидная часть ада. Потом тебе понадобится пропуск получше, чем государственный зонтик.
Мастер Ли встал, поклонился и повернулся, собираясь идти. — Ты знаешь, Короли Яма суровы, но справедливы, — сказал он. — Добрые намерения могут, хотя бы частично, смягчить плохие результаты, и Великое Колесо терпеливо ждет. Кто знает? Быть может после пары инкарнаций как насекомое или животное, ты обнаружишь, что плывешь по Янцзы в темно-красном сампане.
Мужчина посмотрел на нас с отчаянной надеждой в глазах. — Быть может ты сумел заглянуть в Регистр Душ, — прошептал он.
Мастер Ли подмигнул и мы пошли дальше. Оглянувшись, я в последний раз увидел жирного мужчину: он плакал от радости при мысли, что родится девушкой, поющей песни в сампане, и распевал 'Осенние ночи'.
Пытки в Третьем и Четвертом Адах тоже относительно легкие и предназначены для плохих чиновников, клеветников, фальшивомонетчиков, скряг, бессовестных купцов и богохульников. Настоящие пытки начинаются в Пятом Аду, где наказываются убийцы, неверующие и развратники. Я даже не буду пытаться описать котлы с кипящим маслом, ямы с расплавленным свинцом, полые железные трубы, Холм Ножей или Лесопилку. Мастер Ли сказал, что такие вещи существуют почти во всех культурах, за исключением Тибетской, и Короли Яма не собираются перенимать от Тибетского Мира Тьмы их жестокости, о которых вообще невозможно говорить.
Согласно Регистру Душ Тоу Ван осудили не за убийства или пытки, а за безудержную похоть, и для таких грешников в Пятом Аду были наготове ледяные кровати. Мы шли вдоль рядов кроватей, сделанных из пластов льда. На них лежали грешники, закованные с замерзшие железные цепи, обнаженные тела беспрерывно тряслись, в воздухе стоял гул от трещавших суставов. Жену Смеющегося Принца мы нашли в пятом ряду.
Я был поражен, увидев молодую, исключительно красивую женщину. Как и все остальные, она дрожала и дергалась в цепях, но не молила о пощаде и держала глаза открытыми, несмотря на замороженные веки с прилипшими к ним крупными замерзшими слезами. Мастер Ли глубоко поклонился.
— Принцесса, я надеюсь, вы простите меня за вторжение, — сказал он. — Мы надеялись на встречу с вашим благородным мужем, но до него, похоже, не добраться.
Лед на ее губах с треском лопнул. — Не добраться?
— Каким-то образом он обманул судебных приставов. Вы не знаете, как ему это удалось?
На ее лице появилась ироническая усмешка, и я решил, что за всю свою жизнь не встречал более твердого человека. — Им стоило поискать его душу внутри камня, — сквозь зубы процедила она.
— Камень! — воскликнул Мастер Ли. — Куда бы мы не ткнулись, везде все говорят об этом камне. Не будете ли вы так добры просветить нас, рассказать о нем поподробнее?
Голос Тоу Ван был холоден, как лед, в котором она лежала. — Попробуйте угадать. Угадаете правильно — отвечу на пару вопросов.
— Хорошо. Мне кажется, что кто-то разбил камень на три куска, самый большой поместили в святилище, второй стал амулетом вашего мужа, а третий, самый маленький, попал на вашу заколку для волос.
— Отличная догадка, старик, — сказала принцесса. — Его разбил Сыма Цянь, дурак, сунувший нос туда, куда не следует. Он ничего не знал о камне, а думал, что знает все. Камень Зла, вот как Сыма называл его, и за это потерял яйца. А ты, старик, как ты назовешь камень?
Мастер Ли внимательно поглядел на нее. — Я не назову его злым, но не назову и добрым, — медленно сказал он. — Я назову его концентрированной жизненной силой, которая в руках святого может излечить любую рану, но в руках вашего мужа может нанести рану любому, если вы простите мне невольный каламбур.
— Все лучше и лучше, старик, — сказала Тоу Ван. Ее глаза закрылись. На губах стал намерзать снег. Я уже решил, что больше она не захочет говорить, но потом ее тело вздрогнуло и дернулось, а лед на губах раскололся.
— Он не его, он никогда не был его, он мой… Один любовник дал мне… Любовники всегда отдавали мне… Мне было десять, когда я разрешила мальчику подумать, что он обольстил меня, и он отдал мне кольцо матери… Красивый мальчик, так легко выдрессировать, как собачку… Ложись! Сядь! Его отец пришел ко мне, он искал кольцо, и его я тоже выдрессировала… Повернись! Проси!.. Я водила его на поводке, который может увидеть только женщина; как они ненавидели меня, эти шлюхи… Он сделал меня своей седьмой женой, и я убедила его и его красивого сына идти на войну… Там их и убили… Цу, он был судьей, а Кун-сан — советником… Ложись! Сядь! Повернись! Проси!.. Я выбросила остальных жен на улицу, потом был купец Юй Шоу с камнями и экипажами, Губернатор Куо с домами и землями, он ласкался ко мне как собачка, которая хочет, чтобы ее погладили… Принца Лиу Шень приручить не удалось, но он дал мне корону… Его управляющий подарил мне камень… Камень… Если прижмешь его к коже, чувствуешь пульс… Муж украл у меня камень и сошел с ума, стал настолько сумасшедшим, что я даже не верила, что такое может быть… Маленький Круг, Большой Круг, тысяча секунд, Эмбриональная Жемчужина, убить, убить, убить, убить!.. Сыма Цянь разбил камень, и я поместила осколок на заколку для волос… Эта девка, служанка, она всегда глядела на нее, всегда хотела ее, пыталась украсть ее… Я ударила ее, но она ухитрилась убежать с моим камнем… Моя служанка и эта проклятая наложница с кольцом Упуаута,[50] которое мой муж дал ей… Солдаты убили их обеих, но не нашли камня… Он мой, только мой… Мой муж отказался отдать мне второй кусок… Он смеялся и читал мне любовные поэмы о гробе, а потом приготовил отравленное питье… Сумасшедшие монахи в разноцветной одежде вокруг кровати… Холодно… Очень холодно… Туман, вода, приставы ведут меня в серый мир, Короли Яма, замерзаю, замерзаю, замерзаю…
Тоу Ван открыла глаза. — Мальчик-крестьянин, из тебя могла получиться хорошая маленькая собачка. — Ее глаза перешли на Лунного Мальчика. — Тебе бы я поклонялась. — Она опять взглянула на Мастера Ли.
— Ты, тебя не сломать, не выдрессировать, поклоняться тебе тоже невозможно, — прошептала принцесса. — Уходи, старик. Тебя я боюсь.
Мастер Ли поклонился, и мы с Лунным Мальчиком последовали его примеру. Глаза Тоу Ван закрылись, рот, закрываясь, щелкнул, как замок. Я поднял государственный зонтик и мы пошли прочь.
— Что за удивительная юная женщина! — восхищенно сказал Мастер Ли. — Фраза 'твердый как Тоу Ван' должна стать поговоркой, и мы попытаемся что-нибудь сделать с ее ледяной кроватью.
万
ДЕВЯТНАДЦАТАЯ ГЛАВА
Мы шли по длинной серой равнине к огромной серой стене Шестого Ада. Серая трава сгибалась по холодным серым ветром, а серое небо, казалось, давило на нас своей тяжестью.
— Мастер Ли, я не понимаю, — сказал я. — Этот камень. Разве он не зло? Так считал Сыма Цянь, и так написал автор 'Сна в Красном Тереме', а весь он цитировал Анналы Неба и Земли.
Мастер Ли какое-то время шел молча. Потом заговорил. — Бык, ученые до сих пор спорят о том, что включали в себя легендарные анналы, но мы точно знаем, что оба, Сыма Цянь и Цао Сюэцинь, посчитали доказательством реакцию двух великих людей, которые обладали камнем. Лао-цзы и Чжуан-цзы крикнули «Зло» и отбросили его прочь, но действительно ли это означает, что зло — камень? Не исключено, что они имели в виду что-нибудь другое. Есть по меньшей мере еще одна возможность, и, возможно, речь идет о форме камня.
Форма? Я попытался вспомнить точные слова Сыма Цяня. 'Плоская гладкая область, окружающая вогнутый сосуд.' Как сосуд может быть злом?
— Но Тоу Ван сказала, что он сделал ее мужа сумашедшим, — заметил Лунный Мальчик. — Разве отсюда не следует, что камень — зло?
— Нет, — спокойно ответил Мастер Ли. — Ее слова абсолютно ясны. Внутренняя сила камня искушала Смеющего Принца, и он решил попробовать использовать ее в исключительно опасной науке, известной как Идеальное Дыхание Дао. Цель — личное бессмертие, а такая цель всегда приводит к катастрофе, рано или поздно. Ты ложишься на спину, прижимаешь язык к нёбу, которое Даосы называют крышей рта, и хватаешь росу мозга, так они называют слюну. Обычно ты прижимаешь средний палец каждой руки к противоположной ладони, но я подозреваю, что Смеющийся Принц прижимал пальцы к камню, в котором пульсировала сила чии. Ты вдыхаешь воздух, тридцать секунд не дышишь, очищаешь его, выпуская росу мозга, а затем посылаешь в грудь и сердце. Это называется Малый Круг. Каждый лунный месяц ты увеличиваешь на пять секунд время задержки дыхания, и когда ты можешь не дышать сто пятьдесят секунд, ты готов к Большому Кругу.
— Задержка дыхания на две с половиной минуты может быть очень опасна, — заметил Лунный Мальчик.
— Да, начинает кружиться голова и ты теряешь ориентацию, — поддержал его я. — А если продолжишь не дышать, то можешь повредить мозг.
— Действительно можешь, — согласился Мастер Ли. — Но это только начало. Большой Круг посылает очищенный воздух через твою грудь, сердце, желудок, печень, почки и половые органы, а каждый лунный месяц ты по-прежнему добавляешь пять секунд. И вот, когда ты достигаешь тысячи секунд, внутри твоего тела должно появиться нечто, что называется Эмбриональной Жемчужиной, которая является Эликсиром Жизни.
— Жизни? Да ты уже умрешь! — воскликнул я.
— Не обязательно. Тело способно на многое, — возразил Мастер Ли. — Другое дело мозг. Он должен постоянно получать свежий воздух. И вот, Смеющийся Принц сошел с ума.
Я видел, как Смеющийся Принц, держась за камень, все больше и больше задерживает дыхание, пока враги не начинают качать головами и приказывают бить в Облачный Гонг. Похоронный звон несется над головой сумасшедшего принца, завернутого во тьму и сдерживающего дыхание. Идут столетия, вдруг глаза открываются, поднимается крышка гроба и сумасшедший, одетый в нефрит, выскальзывает из могилы; я увидел тень, мелькающую в свете луны и Утреннюю Печаль, беспомощно лежащую на кровати—
— Бык, для тебя есть дело, — сказал Мастер Ли.
