гостей.
Но вот раздались первые звуки музыки, и медлить было нельзя. Георг, во что бы то ни стало искавший новой встречи, подошел к юной баронессе и пригласил ее на танец.
Габриэль, предвидевшая это, постаралась оставить один танец свободным и тотчас обещала его Георгу. Барон, разговаривавший вблизи них с одним из гостей, услышал это обещание; он оглянулся и удивленно посмотрел на молодых людей.
– Мне казалось, что ты ангажирована на все танцы, – сказал он. – Разве у тебя остались еще свободные?
– Мадемуазель Гардер была так добра, что обещала мне второй вальс, – ответил Георг.
Барон нахмурился.
– В самом деле, Габриэль? Насколько мне известно, ты была приглашена на второй вальс сыном полковника Вильтена и отказала ему.
– Да, но я еще раньше обещала второй вальс господину Винтерфельду.
– Та-ак, – медленно произнес Равен, – конечно, право на стороне того, кто пригласил первый. Барон Вильтен будет очень жалеть, что опоздал.
При этих словах Равен пытливо взглянул на Габриэль и затем на Георга. В это время подошел господин, которому Габриэль обещала свой первый танец, и увел ее. Георг молча поклонился и отошел.
Общество оживилось. Молодежь потянулась в бальный зал, из раскрытых настежь дверей которого слышались звуки музыки, а гости постарше рассеялись по другим комнатам.
Приемный зал опустел, и баронесса Гардер уже собиралась покинуть свое место, как вдруг к ней подошел ее зять и спросил:
– Вы близко знакомы с асессором Винтерфельдом?
– Я уже говорила вам, что мы познакомились в Швейцарии.
– И что же, он часто бывал у вас в доме?
– Довольно часто. Я всегда охотно принимала его и делала бы это до сих пор, если бы вы не высказались против.
– Я не люблю вводить молодых чиновников в свою частную жизнь, – резко возразил барон. – И вообще не понимаю, Матильда, как вы в своем тогдашнем уединении допустили в свой дом первого встречного и позволили ему быть в столь близких отношениях со своей дочерью.
– Я сделала исключение, – защищалась баронесса. – Винтерфельд оказал нам услугу, когда мы очутились в опасности на озере. Вам ведь известно, что он меня и Габриэль…
– Провел мелководьем без всякого труда на землю, – докончил Равен. – Да, мне это известно, и я нисколько не сомневаюсь, что он воспользовался своей услугой, чтобы явиться перед вами в роли спасителя, и, по-видимому, не без успеха. Габриэль обещала ему танец, в котором отказала Вильтену, очевидно приберегая его для господина асессора. Я нахожу эту интимность, конечно, основанную на прежнем знакомстве, в высшей степени неприличной. Разумеется, нельзя взять обратно данное обещание, но я прошу вас позаботиться о том, чтобы Габриэль больше с ним не танцевала. Я решительно не желаю этого.
Барон говорил раздраженным тоном. Баронесса, очень удивленная, поспешно заявила, что сейчас же переговорит с дочерью, и под руку с полковником Вильтеном, в эту минуту подошедшим к ним, направилась в танцевальный зал.
Барон между тем направился в другие залы, где собралось и оживленно беседовало нетанцующее общество. Равен переходил от одной группы гостей к другой, то принимая участие в разговоре, то ограничиваясь беглыми замечаниями или обычной любезностью. Он подошел и к городскому голове и любезно заговорил с ним.
Барон был предупредителен по отношению к одним, снисходителен к другим, вежлив по отношению ко всем, но ни с кем не был фамильярен. Его обращение показывало спокойную уверенность человека, привыкшего занимать первое место и ставить себя выше других, и общество давно привыкло уступать ему это место.
– Можно подумать, что мы в гостях у самого государя, а никак не у его представителя – настолько величав его превосходительство, – сказал городской голова, встретившись с полицмейстером. – Он уже почтил вас своим всемилостивейшим обращением?
Полицмейстер любезно улыбнулся и ответил:
– Я очень удивился, увидев вас здесь. Принимая во внимание обострившиеся отношения между муниципалитетом и губернатором, я предполагал, что вы вовсе не примете его приглашение.
– Разве это возможно? – с подавленным раздражением произнес городской голова. – Торжество устраивается в честь нашего государя, и наше отсутствие на нем может быть истолковано как враждебная демонстрация против монарха, что для нас вовсе не желательно. Барон отлично знает, что наше присутствие здесь объясняется только этим обстоятельством. На его личное празднество мы навряд ли бы явились.
– Вам не следует доводить конфликт до крайности, – стал убеждать старика полицмейстер. – Вы ведь знаете барона – от него нельзя ожидать уступок.
– А от нас и тем менее. Мы твердо стоим за свои права, и время покажет, долго ли удержится губернатор, так обращающийся с нами!
– Он-то удержится, – уверенно возразил полицмейстер, – не надейтесь на это! Его влияние в высших сферах неограниченно.
Городской голова смутился и окинул изумленным взглядом собеседника.
– Вы, кажется, осведомлены точно. Впрочем, вы прибыли сюда из столицы, и у вас наверно имеются там дружеские связи.
