две или три части, но они сразу же срастаются.
Отливка волшебного колокола
Почти в каждой провинции рассказывают легенды об отливке чудесного колокола, который висит на самой большой башне в городе. Эти легенды удивительно похожи. Вот одна из них, которую рассказывают в Пекине.
Это было в правление Юн Ло, третьего императора династии Мин, при котором Пекин впервые стал столицей Китая. В горных провинциях рассказывают разные удивительные и интересные сказки о горах и их обитателях.
До этого времени императорский двор находился в Нанкине, а Пекин был небольшим провинциальным городом. После того как туда переехал двор, в городе возвели множество новых зданий, где разместились государственные учреждения и многочисленные чиновники. Образованные люди устремились сюда со всех концов империи, считая, что только в столице их способности найдут достойное применение. В это время были построены колокольная и барабанная башни. Они использовались для наблюдения и быстрого оповещения жителей о нападении врагов. На барабанной башне находился огромный барабан, звук которого, напоминавший раскаты грома, был слышен в самых отдаленных уголках города. Говорили, что от удара в этот барабан просыпаются спящие и воскресают мертвые.
Колокольная башня долго стояла без соответствовавшего ее величине колокола. Ни один мастер не брался за его отливку, опасаясь, что в случае неудачи император казнит его. Наконец император Юн Ло призвал Гуань Ю, искусного мастера по отливке пушек, и велел ему отлить такой большой колокол, чтобы его можно было услышать в любой части города.
Гуань Ю долго готовился к работе. Он собрал множество искусных литейщиков, построил необходимое количество печей и приготовил все необходимые материалы. Наконец императору доложили, что для отливки все готово. В благоприятный день император в сопровождении свиты и придворных музыкантов прибыл на место работ. По его сигналу расплавленный металл устремился в форму. После завершения отливки император удалился во дворец, а Гуань Ю с помощниками стали ждать, когда отливка остынет. Однако когда форму разбили, то оказалось, что колокол имеет несколько глубоких трещин. Когда о случившемся доложили императору, тот распорядился не наказывать мастеров, а начать все заново.
Теперь Гуань Ю с удвоенным вниманием наблюдал за всеми работами, но отливка снова закончилась неудачей. Гуань Ю испугался не только за свою репутацию, но и оттого, что мог попасть в немилость. Опустив голову, он ушел домой, размышляя над причиной неудач. Наконец он решил, что боги не дают отлить колокол в отместку за какое-то преступление его предков.
У мастера была единственная дочь, которой только что исполнилось шестнадцать лет. У нее были миндалевидные глаза, сиявшие как солнце и глубокие как озера, окруженные густыми ресницами. Ее черные как смоль волосы были подобны шелку, брови изогнуты, как луки, щеки как белоснежные вершины, зубы как жемчужины, сиявшие между губ, подобных вишням. Фигура ее была совершенна, каждое движение отличалось плавностью и изяществом, походка была легкой, как пушинка. Вдобавок Го Ай была искусной мастерицей и умела слагать стихи.
Отец души в ней не чаял и выполнял любую ее прихоть. Когда он рассказал ей о немилости императора, она сказала: «Отец мой, прояви смирение и надейся на милосердие Небес. Несчастья не могут продолжаться вечно, и судьба должна смилостивиться над тобой. Я всего лишь девушка и могу помочь тебе только молитвой, ибо знаю, что Небеса не могут остаться безучастными к мольбе дочери за своего отца». Она успокоила Гуань Ю, и тот принялся за работу с удвоенным упорством.
Между тем Го Ай решила пойти к предсказателю и попытаться выяснить причину неудач. Она вернулась домой, потрясенная его словами, ибо узнала, что и следующая попытка отлить колокол обречена. Накануне дня отливки Го Ай попросила отца разрешить ей присутствовать на церемонии. Гуань Ю согласился и привел ее на площадку, усадив у самой печи.
Когда все собрались и император взмахнул платком, Го Ай отстранила слуг, воскликнув: «Прости меня, отец, но я не могу поступить иначе!» – и прыгнула в расплавленный металл. Один из слуг попытался ее удержать, но в его руках осталась лишь ее туфелька. Отец помешался от горя, и его пришлось отвести домой. Но предсказание сбылось, и колокол не имел ни малейшего изьяна.
Через некоторое время колокол повесили на башне. Когда в него ударили, то император и все присутствующие застыли от изумления: вместо обычного низкого тона его звук явно напоминал нежный девичий голос, в нем явственно слышался последний крик девушки. Когда колокол звонил, люди говорили: «Это бедная Го Ай ищет свою туфельку».
Проклятый храм
Правление Чун Чжэна, последнего монарха династии Мин, известно частыми междоусобицами и войнами. Хотя постоянные нападения монголов были отбиты усилиями блистательного генерала By Саньгуэя, в стране не прекращались смуты; шайки разбойников до того обнаглели, что атаман Ли Цзычен обьявил о походе на столицу, чтобы захватить трон Дракона. Получив известие о готовящемся нападении, Чун Чжэн не знал, что делать, поскольку генерал By Саньгуэй находился в действующей армии на северных рубежах империи. Восставшие приблизились вплотную к Пекину, и в любую минуту в городе могли начаться беспорядки.
Император боялся, что войска, занятые подавлением восставших, оставят город без защиты. Он не мог помешать мятежникам приблизиться к стенам города.
Наконец он решил отправиться в храм Сань Гуань-мяо, расположенный близ ворот Чаоянмынь, и спросить совета у богов, вручив решение своей судьбы гадательным палочкам. Если палочка будет длинной, это означает доброе предзнаменование и милость богов, тогда он отправит войска навстречу восставшим, будучи уверен в победе, если же нет, то отправится во дворец и покончит с собой, чтобы не обрекать себя на мучительную смерть от рук восставших.
Прибыв вместе с придворными в храм, он принес богатые дары богам и воскурил благовония. Затем Чун Чжэн, встав на колени, вознес благодарственную молитву и, приняв от служителя бамбуковый сосуд с гадательными палочками, вынул свой жребий.
Все присутствующие, затаив дыхание, следили за движениями его руки. Он вынул короткую палочку. Воцарилось гробовое молчание, никто не дерзнул нарушить тишину. Наконец император бросил палочку на пол и горестно воскликнул: «Да будет этот храм проклят вовеки! Отныне любому просителю да будет отказано в мольбе, как мне. Пусть тот, кто придет сюда со своей бедой; уйдет с двойной бедой, если придет с надеждой, то пусть ее потеряет; придет здоровым – уйдет больным, придет полным жизни – получит смерть. Я, Чун Чжэн, последний из династии Мин, проклял это место!»
Молча он покинул храм, проследовал во дворец и сразу же направился в покои императрицы. На следующее утро их нашли повесившимися на дереве, росшем на Главной аллее. «И в смерти мы неразделимы», – было сказано в последней записке.
Мятежники, во главе которых был генерал, перешедший на сторону маньчжуров, заняли город, и вскоре там утвердилась чужеземная династия. Слова, сказанные императором в храме, оказались пророческими: он действительно оказался последним правителем из династии Мин. Дерево, на котором он повесился, заковали в цепи.
С тех пор прошло несколько сотен лет, но проклятый храм так и стоит пустым: в его залах, некогда полных молящихся, теперь бродят лисы да носятся летучие мыши, а люди говорят со страхом: проклятое место!
Вклад юродивого
Рассказывают, что между 1628-м и 1643 годами жила в одном монастыре близ города Вэйхай монахиня по имени Чэнь, известная своим благочестием и добродетелью. Однажды она отправилась в паломничество, чтобы собрать пожертвования на новую статую Будды. Она прошла через несколько провинций Китая и наконец достигла Пекина. Расположившись близ огромных Западных ворот, она стала, как обычно, ожидать пожертвований. Первым, кто ее заметил, был юродивый. Одежда из цветных лоскутьев и заплат придавала ему странный и причудливый вид. «Откуда ты, матушка?» – спросил он. Она обьяснила, что собирает пожертвования на сооружение большой статуи Будды и уже обошла много городов. «Я всегда щедро жертвую на благое дело», – сказал юродивый. Он взял у монахини свиток для записи пожертвований и крупными буквами вписал туда свое имя. Затем дал монахине две мелкие монеты и ушел.
Собрав пожертвования, монахиня вернулась в свой монастырь и наняла мастеров для отливки статуи.
