Мифы народов Африки

примерно как «Откуда ты меня увидел?».

Теперь перейдем к зулусам и ознакомимся с рассказом об абатва, переданном епископу Каллауэю Умпенгулой Мбандой.

«Абатва – совсем маленький народ, куда меньше всех прочих маленьких людей. Они передвигаются в высокой траве и спят в муравейниках; они бродят в тумане; они живут в глуши, вдали от селений, в скалах; у них нет поселений, о которых вы могли бы сказать: «Вот деревня абатва». Их деревня там, где они убивают дичь; они съедают все подчистую и уходят. Вот каков их образ жизни».

«Если случается так, что человек отправляется в путь и неожиданно сталкивается сумутва (единственное число от абатва. —Авт.), умутва спрашивает: «Где ты увидел меня?» Сначала человек, желая установить отношения с абатва, ответил правду: «Я увидел тебя вот здесь, в этом самом месте». Умутва рассердился, решив, что человек презирает его, выпустил в него свою стрелу, и тот умер. Очевидно было, что абатва стыдятся своего малого роста и любят, когда их возвеличивают. В следующий раз, когда человек встретил умутва, он приветствовал его и сказал так: «Я видел тебя!» (обычное зулусское приветствие, Са-ку-бона. – Авт.). Умутва сказал: «Когда ты увидел меня?» Человек ответил: «Я увидел тебя, когда был далеко. Видишь гору? Я увидел тебя, когда был на вершине». Тогда умутва обрадовался и сказал: «О, так я велик!» С тех пор их так и приветствуют».

К этому рассказу есть небольшое дополнение, которое первоначально могло составлять часть рассказа. Оно определенно появилось сравнительно недавно, поскольку говорит о том, что у абатва есть лошади.

«Абатва – странствующий народ. Когда дичь подходит к концу там, где они останавливаются, абатва садятся на лошадь, один позади другого, и едут дальше. Если им не встречается дичь, они съедают лошадь».

Их опасность, по словам Умпенгулы, кроется как раз в их крайней ничтожности: «Абатва – крошечные существа, которых не разглядеть в высокой траве. Вот человек идет, смотрит перед собой и думает: «Если покажется человек или животное, я увижу их». И вдруг – глядь! – а в траве умутва. Человек чувствует, что в него выпустили стрелу, оглядывается, но не видит лучника и пугается».

Стрелы карликов всегда отравлены, так что даже слабая рана является смертельной. Поэтому нет ничего удивительного в том, что карлики внушают такой страх. Это чувство страха прекрасно описано в зарисовке Фредерика Бойла, рассказывающей о некоем сверхъестественном лесном народе с острова Борнео, который Бойл именует уджит. Мне, впрочем, неизвестно, откуда почерпнул свои сведения Бойл. Я могу рассказать о своих впечатлениях от встречи с загадочным народом. Однажды мы проходили через лес, покрывающий цепь холмов в нескольких милях от Мамбруи на восточном побережье, и чуть к северу от Малинди один из носильщиков неожиданно сказал: «Васанье!» Я услышала крик «Дунгич!» («Европейцы!») откуда-то из-за деревьев, увидела мелькнувшую фигуру, и все снова стихло. Тут я услышала настойчивый крик какой-то птицы, он повторялся снова и снова, а из зарослей ему вторила другая птица. «Это птица или васанье?» – спросила я ближайшего ко мне носильщика. «Это васанье», – ответил он. Больше в тот раз мы их не видели и не слышали.

Совершенно безобидными людьми были, да во многих случаях являются и теперь бушмены. «Некоторые из них весьма добродушны и очень услужливы, – говорит отец Торренд, – другие ведут войну против всех живых существ, и им нельзя доверять ни в чем». Справедливости ради надо добавить, что враждебное поведение последних порождено тем обращением, с которым они сталкивались.

Епископ Каллауэй добавляет: «Но в истории об абатва говорится не о бушменах, это скорее пикси или какой-то народ, куда более слабый, чем истинные бушмены. И все же сходства между ними достаточно, чтобы можно было говорить о том, что перед нами описание первых контактов между зулусами и этим народом».

Дальнейшее исследование показывает, что высказанные епископом сомнения беспочвенны. Эти абатва – определенно настоящие бушмены, хотя они и перешли в категорию народов мифических.

Это название в различных видоизмененных, но легко узнаваемых формах встречается во многих районах Африки. Иногда оно относится к реальным пигмеям, иногда к людям, которые не отличаются особенно малым ростом, но напоминают бушменов своим образом жизни или другими общими чертами. Так (банту) покомо из бассейна реки Тана называют васанье – вахва (батва). Также есть люди, называемые батва, они живут в болотистой местности возле озера Бангвеулу, но их никак нельзя причислить к пигмеям.

Ватва из Урунди считают себя, говорит П. Ван дер Бургт, «истинным коренным населением страны. Это… охотники, кузнецы, гончары… кочевники, люди очень робкие, но вместе с тем жестокие, вспыльчивые, чрезвычайно приверженные магии, очень черные, худощавые, ниже среднего роста, с обильным волосяным покровом… Варунди презирают их, считая не людьми, а животными».

По мнению самого автора, впрочем, это едва ли можно считать исчерпывающим описанием отношения варунди, поскольку ватва, кажется, обладают некоторыми сверхъестественными способностями. В своих ритуальных песнопениях они называют себя «сыновьями каменных людей». Тем самым они дают понять, вероятно, что своим происхождением отличаются от прочих. Вообще, рассказывая о людях из других племен, африканцы говорят, что они «пришли из другого места».

Пигмеи (батва) из Касаи также «пришли из другого места» – их прародители считаются потомками деревьев, а бангонго сообщили Тордею, что и по сей день можно увидеть большие трещины в стволах деревьев, из которых они вышли. Предание гласит, что Вото, четвертый вождь бушонго, покинув свое племя и удалившись в лес по причине злодеяний, совершенных его родственниками, почувствовал себя одиноким и произнес заклинание. Тут деревья раскрылись и выпустили на свет множество крошечных существ. «Кто вы?» – спросил Вото, и крошечные существа ответили: «Бину батве!» («Мы – люди») – отсюда и происходит их название. «Теперь, – говорит рассказчик, – это человеческие существа и имеют детей, как все прочие люди, но в то время они были только духами в человеческом облике, детьми деревьев».

Другие племена относятся к пигмеям с суеверным ужасом. Опасными считаются даже те пигмеи, что ушли из леса и превратились в земледельцев, и люди из других племен никогда не роднятся с ними браком.

Впрочем, есть по крайней мере одно место, где маленький народ «дружелюбен и услужлив», – это гора Килиманджаро. «Маленький народ» живет в самой горе, здесь у них есть все, что нужно для жизни, – банановые деревья и стада скота. Бедные или больные люди, нашедшие дверь в этот мир, встречают радушный прием и получают щедрые дары, в то время как богатые, стремящиеся стать еще богаче, изгоняются с позором. Это напоминает многочисленные истории о фрау Холле (см. главу 5), хотя они рассказывают скорее о царстве мертвых. Не вызывает, однако, сомнений, что радушный народ из подземного мира – это не предки (вари-му), а «легендарные древние обитатели земли». Некоторые африканцы верят, что они обитают не в горе, а на вершине Кибо – огромного покрытого снегом купола.

«Это карлики с огромными, бесформенными головами, отступившие перед надвигающимися племенами и нашедшие убежище на высокой труднодоступной горе. Их называют вадаримба или ваконьинго. У них есть что-то вроде лестниц, прикрепленных к скалам. По этим лестницам карлики поднимаются. Но на вершине горы лестницы эти не оканчиваются, а устремляются прямо в небо. Эти карлики тоже выказывают сочувствие обездоленным. Куски мяса, которые они бросают в зарослях банановых деревьев, совершая приношения предкам, скатываются по склону горы и превращаются в воронов». Возможно, это попытка объяснить распространение в районе Килиманджаро белошеих ворон.

Говорят, что ваконьинго – это человеческие дети, но с огромными головами. Они никогда не ложатся в постель, а спят сидя, прислонившись к стенам хижин, поскольку если они лягут в постель, то больше уже не смогут подняться из-за тяжести своих голов. Если один из карликов падает, ему приходится ждать, пока товарищи не поднимут его, поэтому каждый Мконьинго носит за поясом рог, чтобы можно было в случае нужды подать сигнал.

Рассказывают такую историю о ваконьинго.