стародавние времена Богомола считали богом или, скорее, эмиссаром богов-предков. «Маленькие пастухи, встречая Богомола, вырывали волосок из шкуры своего пояса и предлагали его насекомому, говоря: «Возьми, Дедушка!» Прежде, «когда Богомол входил в хижину, никто не мешал ему, потому что думали, будто это бог пришел навестить своих потомков. Сейчас такого отношения к Богомолу почти не встретишь, а приношения ему теперь не более чем детская игра». Баронга считают, что духи предков иногда принимают облик этого насекомого.
Южноафриканские колонисты обычно называют Богомола «готтентотским богом» и уверяют, что готтентоты ему поклоняются. Хан подтверждает слова Петера Кольбена на этот счет, добавляя: «Готтентоты верят, что это насекомое приносит удачу, если оно заползает на человека, а тот его не убьет». Но это вряд ли похоже на поклонение, и, хотя Тунберг говорит, что «люди здесь верят, будто готтентоты часто молятся богомолам», утверждение это слишком расплывчато, чтобы его можно было принять без подтверждения, а Блик, как мы увидим, определенно оспаривает его.
Зулусы при помощи Богомола гадают – они беспокоят насекомое, когда оно сидит на стебле растения, а потом следят за поворотом его головы. Мальчики-пастухи специально делают это, чтобы отыскать заблудившийся скот. Иногда Богомола называют именем, означающим «Разбей горшок», – это объясняется тем, что, если человек, неся горшок, заметит Богомола, то непременно споткнется и разобьет сосуд.
Какие бы идеи ни лежали в основе верований африканцев, бушмены определенно считают Богомола (Каггена) божественным или полубожественным существом. Богомол участвовал в сотворении мира. Луна – это его старый башмак, который он зашвырнул на небо. Он сотворил антилопу канну и оживляет ее каждый раз, когда та погибает. «Помимо его собственного имени (Кагген) у него есть несколько других, как и у его жены… Их приемная дочь Дикобраз (настоящим отцом которой было чудовище по имени Кваихемм, Всепожирающий…) вышла замуж за Кваммангу, и у них родился сын Ичнеумон, такой мудрый, что осмеливается давать советы своему деду Богомолу и бранить его за его проступки… Но, судя по всему, Богомол не является объектом поклонения и вряд ли африканцы обращают к нему свои молитвы».
Это утверждение противоречит рассказу Орпена, который цитирует трогательную молитву, обращенную к Богомолу и положенную на стихи Эндрю Лэнгом. Впрочем, нет ничего удивительного в том, что племена, населяющие территории, столь отдаленные друг от друга, придерживаются различных верований. В любом случае характер Каггена «абстрактен и неопределим»: иногда он предстает милосердным творцом, иногда существом хитрым, как Хубеане, например когда он превращается в мертвую антилопу и пугает маленьких девочек, которые, обрадовавшись находке, принимаются резать тушу животного своими кремневыми ножами. Отрезанная голова антилопы, которую одна из девочек несет на спине домой, вдруг начинает жаловаться, что ей неудобно, а когда девочка, испугавшись, роняет голову на землю, та кричит: «О, о, мояголова! О гадкая девчонка, ты ушибла меня!» Затем все части тела воссоединяются, ожившая антилопа принимает облик человека и гонится за девочками до самой деревни. «Не трогали ли вы притворившегося мертвым Богомола?» – спрашивает их мудрый отец.
У Богомола трое детей, один из которых, Гауну-Цачау, был некогда убит павианами и впоследствии оживлен отцом – процесс этот очень длителен и примечателен тем, что глаза мертвого ребенка считаются чем-то вроде семян. Их помещают в воду, откуда потом вырастает все тело.
Наконец, Каггена и его зятя (куда менее приятную личность) видят на Радуге, при этом Кагген находится наверху, а Кваммангу внизу. Луна (к сотворению которой причастен Богомол) «может говорить, потому что принадлежит Богомолу, все вещи которого наделены даром речи».
Глава 11
Истории о зайце и шакале
Если в одной части Африки Заяц – любимый герой фольклора, то в другой считается животным, приносящим несчастье. Абиссинцы, как и галла, не едят заячье мясо, а заяц, пересекающий человеку дорогу, считается худшей из примет. В готтентотских мифах Заяц связан с Луной. Бушмены верят, что Заяц когда-то был человеком, а животным стал, когда Луна прокляла его за глупость. Бушмены употребляют в пищу заячье мясо, за исключением определенных частей тушки, которые, как они думают, остались от того времени, когда Заяц был человеком.
Популярность Зайца в фольклоре банту объясняется разными причинами. Африканцы считают, что привычка зайца шевелить губами, словно он постоянно что-то бормочет себе под нос, говорит о большой мудрости. Частично популярность можно отнести на счет симпатии, вызываемой той ловкостью, с которой это слабое существо ускользает от физически более сильных врагов.
К слову скажу, что исследователи уже отыскали африканские оригиналы многих сказок о Братце Кролике, рассказанных «дядюшкой Римусом». Эти сказки, попав на другой континент, были адаптированы к местным условиям. Место Гиены заняли Братец Лис и Братец Волк; на смену Слону пришел Братец Медведь; несколько раз в качестве самого себя появляется Лев, хотя и при существенно изменившихся обстоятельствах.
Некоторые из шуток и приключений, приписываемых Зайцу, встречаются в сказках, которые зулусы рассказывают о Хлаканьяне. Это получеловек, который в некотором отношении напоминает нашего Мальчика-с-пальчика, его также можно рассматривать как некую разновидность эльфа или пикси, хотя родители его были людьми. В этом случае логично предположить, что тот вариант, где Хлаканьяна фигурирует как животное, является более древним. Все прочие вариации представляют собой эволюцию оригинала.
Неясно, можно ли рассматривать Хлаканьяну в качестве «эволюционировавшего» Заяца или нет, но Зайцу часто приписывают эпизоды, в первоначальных вариантах которых действуют совсем другие герои. Это особенно заметно в Восточной Африке, где существует определенная путаница между Зайцем и Абу Нувасом, арабским трикстером и героем многих приключений. Так, когда персонаж Абу Нуваса был уже изрядно подзабыт, в суахили появилось существительное
В Южной Африке вследствие контакта различных племен тоже возникла определенная путаница. Басуто приписывают одно из самых известных приключений Зайца Шакалу – «возможно, вследствие прямого или косвенного влияния готтентотов». В одной из историй Заяц выступает в роли жертвы Шакала, такое развитие событий больше характерно для хамитских сказок. «Зайца нельзя назвать умным, – убежден Абареа, принадлежащий к племени галла, – весь его ум в том, чтобы поскорее унести ноги!» Когда же я спросила (как я уже упоминала выше), почему в таком случае о Зайце сложено так много сказок – взять хотя бы историю о том, как он убил Льва, хитростью заставив того проглотить раскаленный камень, – Абареа ответил, что сказка эта сложена вовсе не о Зайце, а о Шакале.
И наоборот, историю о Шакале, которую поведал мне Абареа, масаи, по крайней мере некоторые из них, приписывают Зайцу.
Басуто называют Зайца
Сказка «Умный и глупый зайцы», сохранившаяся в «Путешествии» Кэмпбелла, возможно, свидетельствует о том же. Она рассказывает о двух зайцах, живущих в вырытых ими норах. Мудрый заяц сделал несколько выходов из своей норы, а зайчиха, которая была не столь умна, «прорыла только один прямой коридор». Однажды какой-то злодей «разжег костер у входа в нору», и глупая зайчиха начала задыхаться. Когда она «почуяла дым и в норе стало жарко, она громко крикнула: «Братец, братец! Приди и помоги мне, я задыхаюсь!» – но ее собрат не обратил на крики зайчихи никакого внимания. Он лишь рассмеялся и в шутку предложил простофиле встать на голову, обещая, что ей немедленно станет легче. Доверчивая зайчиха попыталась встать на голову, но не выдержала усилий и умерла. Через некоторое время заяц вошел в ее нору, потянул зайчиху за ухо и сказал: «Вставай, сестра, или я съем тебя!» – но
