поперёк тушки и втаскивают в поезд. И эта железная коробка, полная неисповедимых запахов, трясётся и громыхает целую ночь, а утром щенка опять запихивают в машину и везут на другой конец города, причём уже совершенно другого…
Какие ещё после этого проверки крепости психики?
Наше путешествие длилось добрых полсуток, и всё это время я была рядом со щенком, гладила его, успокаивала, утешала:
— Всё хорошо, маленький, я с тобой.
Можете верить или нет, но уже к моменту посадки в поезд Урушка успел усвоить: у него есть Хозяйка, и рядом с ней бояться ему нечего. Когда вошли в купе, он устроился под моей лавкой, как дома. Ночью я спала, естественно, вполглаза, то и дело спускала руку вниз — проверить, как он там, погладить мягкую детскую шёрстку… Он приподнимал голову, чтобы ткнуться мне в ладонь носом: «Я тут, Хозяйка. Всё хорошо…»
Ездила я за ним не одна — с друзьями-кинологами, которые из того же помёта брали себе сучку. И мне было спокойнее, и щенкам веселее: всё же вдвоём.
И вот наконец мы выгрузились во дворе моего дома, и придвинулся миг, о котором я всё это время думала не без некоторого содрогания. Маленькому кобельку предстояло познакомиться с Чейзом.
Ребята остались с обоими щенками во дворе, а я поднялась наверх, в квартиру, чтобы там бросить сумку, торопливо чмокнуть отца — и, нацепив на Чейза намордник, вывести старика на «смотрины»…
Мне казалось, от этого свидания будет зависеть очень многое, чуть ли не все их дальнейшие отношения. Оба ведь кобели, старый и молодой. Один прошёл огонь и воду жестоких уличных схваток. А у другого в крови поколения предков, разводимых в том числе и для боёв…
Чейз сразу насторожился, увидев посреди заснеженного двора — ЕГО двора! — двух незнакомых собак. Более-менее сравнимых с ним по размеру, а значит, воспринимаемых как вероятных противников. И одна из этих собак — Урушкина сестрёнка — имела ещё и нахальство на него гавкнуть!
Естественно, Чейз с места ринулся разбираться. Я удержала его поводком, и почти одновременно его обоняния достиг характерный щенячий запах.
«Да тьфу на вас!» — внятно выразила седая кобелиная морда, и старик направился было мимо, ложась на курс нашей с ним обычной утренней прогулки. Но не тут-то было. По совету кинологов я поставила Урушку между ним и собой так, чтобы псы тёрлись боками, и принялась маршировать с обоими туда-сюда по двору.
— Давайте-ка привыкайте, ребятки. Это, чтобы вы знали, надолго!
Чейз, кажется, морщился от отвращения, однако делать нечего — прозвучала команда «рядом», надо выполнять. Когда стало очевидно, что учить малыша уму-разуму он, по крайней мере на некоторое время, раздумал, кинологи отбыли восвояси, а мы, завершив прогулку, вернулись домой.
Я покормила кобелей в разных концах кухни, чтобы предотвратить возможные трения, и наконец-то уселась попить чаю с дороги. Тут надо сказать, что Чейзина домашняя лежанка находится как раз рядом с тем местом, где я обычно сижу за столом. Урушка подошёл ко мне и устроился с другой стороны: всё-таки в этом новом помещении самая безопасная точка была определённо возле меня. Но лежать просто так малышу показалось скучно. Я не успела поднести чашку ко рту, когда из-под стола послышался рык.
В свои четыре месяца Урушка уже умел грозно рычать, причём низким басом. И я с ужасом увидела, как на лежанке начал приподниматься Чейз: «А не надо ли тебе, парень, ещё кое-что объяснить?…»
«Конец, — поняла я. — Сейчас подерутся. И вот так у них дальше всё и пойдёт… И пойдёт…»
Вредоносные намерения следовало пресечь в самом зародыше. Мой ужас вылился в бортовой залп главным калибром. Я вскочила на ноги так, что отлетевший стул громыхнул о газовую плиту, и взревела, точно недопивший фельдфебель:
— Убью обоих!!! Не сметь!!!
Чейз, который подобное уже не раз «проходил», просто сел на своём матрасе на попу. Урушка же… удрал в прихожую и там от страха описался. Я пошла его утешать, и обратно на кухню он пришёл за мной тише воды ниже травы.
Сколько всего ему выдалось освоить за минувшие сутки!
Первое: с Хозяйкой не страшны чужие люди, чужие места и даже громыхающие железные коробки, едущие неизвестно куда.
Второе: Хозяйку беспрекословно слушается огромный, грозный взрослый кобель.
И третье: Хозяйку определённо не стоит сердить, иначе могут разверзнуться небеса!
С того момента и до самого конца короткой Урушкиной жизни мой авторитет пребывал на недосягаемой высоте. Кажется, в тот же день малыш снова валялся около меня на полу, пока я делала вид, будто читаю журнал, и к нам подошла наша домашняя кошка. Я не знаю, видел ли Урушка кошек, пока жил в питомнике, или Василиса была совершенно новым для него существом? Скорее второе, потому что он и на неё попробовал зарычать.
Хлоп! — журнал без каких-либо комментариев опустился на щенячий носишко. Азиатёнок озадаченно притих: дескать, что это было? И связано ли как-нибудь с его угрозами кошке? Решил проверить…
Хлоп!
Урушка потёр лапой нос и умильно посмотрел на меня. Больше на Ваську он не рычал ни единого раза.
А вот с Чейзом они всё-таки подрались, когда Урушке было месяцев шесть. Точнее, это была не драка, а вполне дружеский спарринг. Спортивно-учебный и невероятно красивый. Малыш вовсю уже перерастал «деда», но был далёк от каких-либо притязаний на лидерство и, вероятно, поэтому провёл весь бой сугубо в «партере»: елозил на спине и без особого результата пытался хватать Чейза за лапы. Тот весьма технично их убирал и, почти не давая к себе прикоснуться, сам цапал Урушку за любое место по выбору. Учись, мол, парень, чего доброго, пригодится!..
Всё действо, в том числе звуковое сопровождение, в точности напоминало обычную кобелиную схватку, только… в сугубо замедленной съёмке. Происходила же баталия непосредственно у меня под ногами. Жутко хрипели, разверзались и фехтовали две пасти, полные огромных зубов: одна — старчески жёлтых, другая — фарфорово-белых. И при этом оба кобеля не забывали коситься на меня, проверяя, одобряет ли Хозяйка. Я не возражала, только приглядывала, чтобы Урушка, заигравшись, как-нибудь не оскорбил старика и тот не всыпал ему уже по-настоящему.
Примерно тогда же, месяцев в шесть, Урушка впервые встал на мою защиту. В сумерках белой ночи мы шли с обеими собаками вдоль лесополосы, совершая обычный моцион перед сном, когда я заметила компанию молодёжи, двигавшуюся с электрички. Мы уже благополучно разминулись с подростками, и тут один из них с криком «Мария Васильевна!..» побежал меня догонять. Это был сын моего старинного друга, жившего в том же дачном посёлке, но Урушка ещё не успел с ним познакомиться. Услышав крик за спиной и шаги бегущего человека, малыш мгновенно развернулся и с утробным рыком бросился на перехват!
За ним с миллисекундным опозданием рванула и «тяжёлая артиллерия» — Чейз.
А следом, распластавшись в балетном прыжке, упорхнула и я.
Удержать двух здоровенных псов, кинувшихся в одном направлении, — задача физически невыполнимая. Их может остановить только команда, а её-то я отдать и не успела, всё произошло слишком внезапно.
По счастью, Чейз сразу узнал Олега, которого хорошо помнил. По примеру «деда» тотчас успокоился и Урушка. И уже вполне миролюбиво обнюхал протянутую ладонь, позволил себя погладить. Мы разговаривали, друзья Олега стояли поодаль… Время от времени Урушка поглядывал в их сторону и негромко, но внушительно рычал. Дескать, одного из вас я признал, но это не значит, что и остальным всё позволено! Смотрите там у меня, не балуйте!..
Однажды, играя во дворе, Урушка сшиб с ног моего отца. Отец — человек уже немолодой, вдобавок ходит на протезе, его легко уронить. Грунт у нас на даче мягкий, песчаный, он не ушибся, но, не без труда поднимаясь, строго выговорил сконфуженному кобельку:
— Ты, поросёнок, вообще-то смотри, куда прыгаешь!
После этого Урушка играл внешне совершенно как прежде: подлетал, наскакивал, тыкался носом, но… обращался с отцом как с хрустальной вазой. Он не толкнул его больше ни единого разу, какой бы азартной и увлекательной ни была игра. Я не знаю, все щенки такие умные? Или только маленькие
