Морская сила(Гангутское сражение)

подписания договора о союзе с королем Георгом, анг­лийская эскадра ни разу не вступила в схватку с рус­скими кораблями. К тому же Франция отказала в деньгах королю Фридриху.

На Аландских островах появились посланцы Шве­ции. В этот раз они не жеманились:

— Король желает продолжить переговоры с ца­рем Петром.

Узнав о намерениях Фридриха, Петр сказал как отрубил:

— Я предлагал Карлу два раза мир со своей сторо­ны: сперва по нужде, а потом из великодушия. Но он оба раза отказался. Теперь пусть же шведы заключат со мной мир по принуждению, для них постыдный.

Наученный коварством шведов в прошлом, царь не ограничился словесами. На стапелях Петербург­ского адмиралтейства стояли готовые к спуску на воду три линейных корабля — «Святой Андрей», «Фри-демакер», «Святая Екатерина». Лед на Неве отливал синевой, ледоход начнется через месяц.

— Рубить лед под берегом, — распорядился царь, — готовить проруби, спускать корабли. Неча ждать ледохода.

Иноземные послы в столице покачивали головами:

— Царь готовится к новым походам.

Через две недели в европейских столицах газеты сообщили, что русские не думают прекращать войну.

Первые донесения о начале переговоров с шведами в Ништадте, на западном берегу Финляндии, настора­живали.

Шведские уполномоченные уже поджидали Остер-мана и сразу задали вопрос:

—    На каких условиях царь намерен мириться с королем?

—    На тех же, что мы обговорили раньше на Алан-дах, — невозмутимо ответил Остерман.

—    Об аландских условиях не может быть и ре­чи, — высокопарно отвечали шведы, — тогда у Шве­ции было четыре врага, а теперь только вы, русские.

Остерман хладнокровно ответил:

— Во все время войны союзники мало помогали России, да и вам, шведам, нечего рассчитывать на ан­гличан. Они вас подведут. В прошлую кампанию Норрис не помешал нам разорять ваши берега.

Шведы промолчали, но потом спросили:

—    Какие будут ваши условия?

—    Как и прежде, его величество оставляет все от­воеванное, кроме Финляндии.

—    Тому не бывать! — воскликнули шведы. — Ес­ли Лифляндию и Выборг оставить за Россией, нам ос­тается погибнуть от голода! Мы скорее отрубим себе руки, чем согласимся на такое зло!

—    Его величество царь Петр без Лифляндии и Выборга мир не заключит, — твердо ответил Ос-терман.

В Ништадте шли переговоры, а в Петербург при­ехал уговаривать царя французский посол Кампредон.

—    Его величество король Фридрих желает с вами перемирия, чтобы начать мирные переговоры.

—    О перемирии и речи быть не может, — ответил царь французу, — сии фокусы нам ведомы. Или мир, или война.

Котлинский рейд еще был во льду, когда царь рас­порядился Апраксину:

— Отправляй-ка, Федор Матвеевич, галерный флот из Гельсингфорса к берегам Швеции на севере, эскадру Ревельскую отсылай в крейсерство к Борн­ хольму. Ежели Норрис объявится, отойти ей к Реве­лю. Я нынче в Ригу отъеду.

Двадцать первый год продолжалась схватка с се­верным соседом. Первые десять лет шведы свободно разгуливали по Европе, держа в страхе попеременно Саксонию и Речь Посполитую, Данию, Пруссию, Гол-штинию. В эти годы русские люди сооружали верфи, строили суда, исподволь на берегах Финского залива создавался приморский плацдарм России. На море впервые затрепетали на ветру Андреевские флаги, шведам так и не удалось отвадить россиян от моря.

Полтава поставила крест на былой славе армии ко­роля Карла.

Центр противостояния сместился на просторы Балтийского моря.

Теперь в борьбе со шведскими эскадрами опреде­лялось будущее России. Верно предусмотрев природу прибрежных акваторий, царь за несколько лет неимо­верным усилием людей соорудил сотни галер, юрких скампавей, «стерлядей», как их прозвали в народе. Шхерный флот успешно боролся со шведами в битве за Финляндию.

Гангутское сражение вывело галерный флот для прямого нападения на шведские берега.

После Гангута Карл постепенно понял угрозу для Швеции и пошел на попятную. Гангут заставил по­ежиться Францию, насторожил Англию, вынудил Пруссию, Данию, Речь Посполитую покинуть своего прежнего верного русского союзника. Все они со стра­хом смотрели на вставшую вдруг на берегах Балтики новую морскую мощь России… Предпринимая отча­янные попытки, они всеми способами желали ослаб­ления своего восточного соседа.

Король Георг начал сколачивать широкий альянс против России. Английские дипломаты вели перего­воры во Франции, Пруссии, Голландии, Польше. На­меревались втянуть в этот союз и Турцию.

В прошлом году английский посол в Стокгольме Картер с адмиралом Норрисом и шведскими генера­лами задумали вторгнуться в Россию. Саксония, Пруссия, Австрия начнут наступление 70-тысячной армией в Курляндии. Шведы под прикрытием выса­дят в Лифляндии десант в 40 тысяч войск и двинутся к линии Новгород — Псков. План стал претворяться в жизнь. Король Георг потребовал вернуть шведам Ре­вель, угрожая войной…

Но союзники просчитались. Первой покинула со­юзников Франция, финансы пришли в полное расст­ройство. Затем против Англии выступила Испания, потребовав вернуть Гибралтар. Испанию поддержали французы…

Все эти события пошли тогда на пользу России…

Сейчас Петр рассчитывал каждое движение и дей­ствовал наверняка.

Царь перед отъездом в Ригу предупредил Апрак­сина:

— Нам флот беречь надобно. Ежели Норрис за­мешкается, нам польза будет. У него нынче, по слухам, три десятка вымпелов, прибавь еще шведские. В газетах-то в Европе прозвонили о нашей морской силе. Как бы нам не обмишуриться. Пошлешь из Ре­веля эскадру в крейсерство, но с англичанами не азар- дировать. Главное, повестить во время. А так Ласси пускай не медлит, покуда Норриса не видать.

«Отправленный из Финляндии к шведским бере­гам генерал Ласси на 30 галерах и 30 лодках, с 5000пехоты и 450 казаков, прибыл к Ревелю 17 мая. Пово-ротясь отсюда к северу, он следовал потом в течение около двух месяцев — до 8 июля — подле неприятель­ского берега до города Умео и почти каждый день при­ставал к берегу, разорял и сожигал все встречавшее­ся ему. Устрашенные жители разбегались; войско, которого тут собрано было довольно много, едва ос­меливалось показываться и при первых выстрелах тоже обращалось в бегство. Сожжено 4 местечка, 19 кирхшпилей, 509 деревень, 79 мыз, 334 амбара, ору­жейный завод, 33 судна и множество лодок. У нас бы­ло только 3 убитых и 8 раненых, неприятелей поло­жено до 100 человек и 47 взято в плен».

Вояж галерного флота откликнулся эхом на пере­говорах в Ништадте. «Шведские министры, — сооб­щал Остерман, — может быть, устрашенные движе­нием Ласси, гораздо сходнее стали, нежели перед те­ми были, и между прочим просили, чтоб от воинских действ удержаться».

Получив донесение Остермана, царь рассмеялся:

— Весьма вовремя, нынче же в газетах поместим, что нашему флоту корабельному нет надобности уст­рашать шведов. Они стали сговорчивее.

Двадцать девять английских вымпелов реяли на стеньгах линейных кораблей эскадры адмирала Джо­на Норриса в разгар лета 1721 года.

Согласно лоции, на Балтийском море в разгар летапреобладают ветры западных румбов, реже задувает южный ветерок.

Эскадра Норриса, при желании, могла поставить все паруса и вместе со шведами полным ветром напра­виться к Ревелю и Кроншлоту. Отыскать более сла­бую русскую эскадру, вступить в бой и попытаться превосходством в морской силе изменить ход войны. Заставить русских покориться и вернуть Швеции прежние владения. Так должно было свершиться по логике войны. Вопреки этому эскадра Норриса дрей­фовала с подобранными парусами меридиальными курсами в Южной Балтике. На этот счет Норрис имел четкий приказ Первого лорда Адмиралтейства: «Де­монстрировать морскую мощь Великобритании, но в схватку с русскими не ввязываться». До особых указаний.

Такие указания поступили от лорда Таунсенда в разгар лета.

В Лондоне все трезво взвесили и поняли, что анг­лийская карта бита.

Адмиралу Норрису предписывалось убедить шве­дов «скорее подчиниться каким угодно условиям, чемпродолжать войну, которая может кончиться не чем иным, как полной гибелью шведского короля и ко­ролевства».

Адмирал Норрис наконец-то с облегчением вздох­нул:

— Сигнал по эскадре! Ставить все паруса! На румб вест-норд-вест!

Английская эскадра направилась к сток­гольмским шхерам. Требовалось срочно дать «добрый совет» королю Фридриху.

В Петербурге надеялись не на «добрые советы», а на свою морскую силу.

В прошлом году Петр ввел на флоте собственноручно сочиненный Морской устав — «Книгу о всем, что касается доброму управлению в бытность флота на море».

После Гангутской виктории уяснил он, что без твер­дых правил корабельной жизни флоту не быть. И еще осознал значимость морской мощи для державы.

В указе царь изложил свое кредо на морскую силу. «И понеже сие дело необходимо нужное есть государ­ству по оной присловице: что всякий потентат, кото­рый едино войско сухопутное имеет, одну руку имеет. А который и флот имеет, обе руки имеет». Четко про­писал в этой библии морской жизни все возможные случаи и определил действия в них всех, от матроса до адмирала, как в бою, так и в обыденной корабельной жизни.

Одну библейскую заповедь Петр поставил во главу угла морской службы. Начал с генерал-адмирала, са­мого старшего флотского начальника, ибо рыба с го­ловы тухнет. «И понеже корень всему злу есть сребро­любие, того для всяк командующий Аншеф должен блюсти себя от лихоимства и не точию блюсти, но и других от оного жестоко унимать и довольство­вать определенным. Ибо многие интересы Государст­венные через сие зло потеряны бывают. И такой ко­ мандир, который лакомство великое имеет, не много лучше изменника почтен быть может». Вот так-то приравнял Петр казнокрадство, как злодеяние, к из­ мене отечеству.

Устав Морской штудировал и Михаил Голицын накануне победы при Гренгаме…

В тот день, когда Норрис получил депешу из Лон­дона, генералу Михаилу Голицыну вручили приказ Петра: «Галерному флоту принять десант, следовать