спокойствия. Теперь же у меня возникло такое ощущение, будто я ехал в машине, затем на какое-то время опустил взгляд, после чего, снова посмотрев на дорогу, увидел, что ситуация внезапно изменилась и нужно что есть силы жать на тормоза. Я понятия не имел, выпущена ли ракета, захватила ли ее головка наведения нас и вообще что происходит.
— Твою мать! — в сердцах бросил Динджер. — Если этому суждено случиться, у меня нет никакого желания ни о чем слышать, твою мать!
Мы разом сорвали с головы наушники и отшвырнули их в сторону. Я повалился на пол и свернулся в клубок, готовый ко встрече с землей.
Летчик резко бросал вертолет в разные стороны. От этих гимнастических упражнений двигатели надрывно выли.
Наконец «Чинук» выровнялся в воздухе и снова полетел по прямой. По лицам бортмехаников мы поняли, что все осталось позади.
Надев наушники, я спросил:
— Это еще что за хрень была?
— Возможно, «Роланд», но кто может сказать точно? Дрянная штука. Вам-то, ребята, хорошо, а нам еще предстоит возвращаться тем же путем.
Мне страшно захотелось поскорее выбраться из вертолета и снова самому распоряжаться своей судьбой. Конечно, очень хорошо, когда тебя доставляют прямо на место, но только не таким образом. И все еще было не кончено. Если иракские зенитчики сообщат о том, что обнаружили нас, возможно, в небо поднимутся истребители. Никто не знал, есть ли у Ирака истребители, и если есть, могут ли они вылетать на перехват ночью, но всегда надо готовиться к худшему. Я обливался потом, словно насильник.
Полчаса спустя пилот наконец предупредил нас, что через две минуты будет приземление. Я показал ребятам два пальца — этим же знаком предупреждают о том, что через две минуты предстоит прыгать с парашютом. Тот бортмеханик, что находился в хвостовой части, начал развязывать стропы, которыми крепились наши рюкзаки. Красноватый свет фонарика-ручки, который он держал в зубах, придавал ему вид дьявола за работой.
У четверых из нас были «двести третьи», американские автоматические винтовки «М-16» «Армалайт» с подствольным гранатометом, стреляющим 40-мм гранатами, похожими на большие, короткие и толстые пули. Остальные были вооружены «Миними», ручными пулеметами. Для наших задач «Армалайт» во много раз лучше винтовки «СА-80», которую недавно приняла на вооружение британская армия. Он легче и значительно проще в обслуживании. Эта надежная, простая винтовка в различных модификациях состоит на вооружении еще со времен войны во Вьетнаме. Когда «СА-80» только появились, наш полк опробовал их в условиях джунглей и пришел к выводу, что новая винтовка не удовлетворяет предъявляемым к ней требованиям. С «М-16» все чисто и понятно: никаких мелких деталей, никаких выступающих частей. Рычажок предохранителя имеет очень простую конструкцию и переключается большим пальцем — в то время как у «СА-80» для этой цели необходимо использовать указательный палец, что является чистой воды безумием. Предохранитель «М- 16» можно перевести движением большого пальца, при этом указательный палец по-прежнему останется на спусковом крючке. Больше того, если рычажок предохранителя «М-16» встанет в положение «автоматический огонь», это сообщит о том, что винтовка готова к стрельбе: курок взведен, патрон дослан в патронник. В разведке бойцы то и дело переключают большим пальцем предохранитель; меньше всего на свете им нужен случайный выстрел, который может услышать противник.
Предохранитель «М-16» переводится очень тихо — что в разведке еще один плюс. Кроме того, в винтовке нет таких частей, которые могли бы заржаветь. Если бы винтовки были машинами, наша армия вместо полноприводного «Форда Сьерры», отличной, надежной, проверенной машины, которая пользуется заслуженной любовью всех тех, кто на ней ездит, выбрала бы «Роллс-Ройс». Причем когда «СА-80» была принята на вооружение, это еще был только прототип «Роллс-Ройса», у которого оставалось множество «детских» проблем. На мой взгляд, один-единственный недостаток «двести третьей» заключается в том, что к ней из-за подствольного гранатомета нельзя прикрепить штык-нож.
Наши «М-16» были без ремней. Ремень означает, что винтовку собираются носить на плече: зачем в боевых условиях нести оружие на плече, когда оно должно быть в руках, готовое к стрельбе? В разведке винтовку всегда держат обеими руками, приставив приклад к плечу. Зачем она вообще нужна, если из нее нельзя быстро прицелиться и выстрелить?
Меня не интересует, как и где изготовлено оружие, — лишь бы оно выполняло ту работу, которая от него требуется, и я умел с ним обращаться. До тех пор пока оружие стреляет боеприпасами и их у тебя достаточно, никаких других забот быть не должно.
Разумеется, оружие хорошо только тогда, когда оно в хороших руках. На огневой подготовке между ребятами всегда идет острое соперничество. Во время учений мы используем только боевые патроны, потому что только так можно воспитать чувство реальности и перспективы. В бою устрашающий грохот выстрелов может повлиять на способность действовать адекватно, если заранее к нему не привыкнуть. Выстрелы из «Армалайта» звучат на удивление тихо, и отдача слабая. В бою слышишь не столько свое оружие, сколько чужое. При выстреле из подствольного 40-мм гранатомета слышен лишь хлопок; нет ни взрыва, ни отдачи.
У нас были четыре «Миними», ручных пулемета калибра 5,56 мм. Боепитание осуществляется из уложенной в коробку ленты с разъемными звеньями, емкостью двести патронов, или из обычного магазина. Пулемет настолько легкий, что в бою его можно использовать не только для огневой поддержки, но и как обычную автоматическую винтовку. Темп стрельбы у него просто страшный. При необходимости для обеспечения точного, прицельного огня в автоматическом режиме пулемет устанавливается на двуногую сошку. Единственным слабым местом является пластмассовая коробка с лентой с патронами. При ходьбе коробка оказывается прижатой к телу; в случае резкого движения, она может удариться о него и отлететь, так что приходится постоянно следить за этим. Вторая проблема заключается в том, что патроны укладываются в нее неплотно, поэтому каждый шаг сопровождается ритмическим позвякиванием, что особенно плохо ночью, когда звуки распространяются лучше.
Кроме того, каждый боец разведгруппы был вооружен моделью 66, одноразовым реактивным гранатометом. «Шестьдесят шестой», гранатомет американского производства, предназначен для борьбы с танками. Им вооружаются пехотинцы. Гранатомет имеет в длину чуть больше двух футов и состоит из двух труб, одна вложенная в другую. Перед выстрелом трубы раздвигаются, и во внутренней находится граната, готовая к делу. При этом также поднимается прицел. После выстрела гранатомет просто выбрасывается. Он устроен предельно просто и тем хорош. Чем вещь проще, тем выше вероятность, того, что она будет работать. Граната оснащена кумулятивным зарядом, предназначенным для прожигания брони. Взрыватель автоматически взводится после того, как граната отлетит примерно метров на девять; он сработает, даже если граната лишь заденет цель. Выпущенная из «шестьдесят шестого» граната не взрывается большим огненным шаром, как это показывают в кино. Фугасный заряд взрывается так лишь в случае детонации.
Помимо обычных осколочных гранат «Л-2» у нас с собой были гранаты с белым фосфором. Фосфор сгорает с выделением большого количества тепла и оставляет достаточно приличную дымовую завесу, чем можно воспользоваться, если нужно время скрытно куда-то перебраться.
Современные гранаты больше не напоминают по виду ананас, как все привыкли думать. Граната с белым фосфором имеет цилиндрическую форму; на ней написаны буквы «WP» (white phosphorus — белый фосфор). «Л-2» больше похожа на яйцо; она состоит из заряда взрывчатки, плотно обмотанного куском проволоки с насечками. Мы загнули усики чеки еще сильнее, чтобы для выдергивания требовалось большее усилие. Кроме того, мы примотали к корпусу рычаг взрывателя изолентой в качестве дополнительной меры предосторожности на тот случай, если с чекой произойдет что-нибудь нехорошее. Во время учений гранаты с белым фосфором практически не используются, потому что это очень опасное вещество. Если фосфор попадет на кожу, его нужно очень медленно поливать водой из фляжки, не давая вступить в контакт с кислородом воздуха, после чего осторожно счистить. Если этого не сделать, смерть будет не самой приятной.
Каждый из нас взял по крайней мере по десять магазинов с патронами, двенадцать 40-мм гранат, гранаты «Л-2» и с белым фосфором и «шестьдесят шестой». Четыре пулеметчика имели больше чем по шестьсот патронов на каждый «Миними» плюс шесть снаряженных магазинов. Для разведгруппы из восьми человек огневая мощь была внушительная.
Те из нас, кто был вооружен «двести третьими», проверили, что подствольный гранатомет заряжен гранатой. Боб убедился в том, что ленты с патронами для его «Миними» не перекошены — секрет оружия с ленточным боепитанием заключается в том, что лента должна подаваться ровно. Перекос приводит к осечке. Винс проверил защелки, с помощью которых коробка с патронами крепится к пулемету, убеждаясь, что она не отвалится. Его ребята должны будут обеспечить круговое огневое прикрытие, быстро выдвинувшись в точки за границей вращающихся несущих винтов. Тем временем остальные будут как можно быстрее выгружать из заднего люка вертолета рюкзаки.
Стэн осмотрел гранаты с белым фосфором, проверил, легко ли они извлекаются. Все мысленно приготовились к делу. Ребята попрыгали, убеждаясь, что никакой предмет не болтается и не мешает. Все это самые простые действия: расстегнуть брюки, спустить их, засунуть все внутрь, снова надеть брюки, затянуть ремень, проверить подсумки, убедиться в том, что все карманы и пуговицы застегнуты. После чего проверить и перепроверить, что все взято и на полу ничего не осталось.
По реву несущих винтов я определил, что вертолет маневрирует у самой поверхности земли. Задний люк начал опускаться. Я выглянул наружу. Момент высадки является самым уязвимым. Враг может открыть огонь по вертолету, но из-за гула двигателей определить это можно будет только тогда, когда окажешься на земле. Люк опустился еще ниже, превращаясь в трап. В свете нарождающейся луны местность вокруг представляла собой черно-белый негатив. Мы находились в небольшом вади, пересохшем русле реки, по обе стороны от которого поднимались четырехметровые склоны. В небо взметнулись облака пыли. Винс со своими ребятами приблизились к люку, держа оружие наготове. Сильно пахло авиационным керосином. Гул стоял оглушительный.
Ребята попрыгали вниз, когда вертолет еще находился в нескольких футах над землей. Если они вступят в контакт с противником, мы узнаем об этом только тогда, когда они начнут запрыгивать обратно.
Летчик рывком уронил «Чинук» на землю. Мы выбросили рюкзаки, и Стэн, Динджер и Марк выпрыгнули следом. Я остался в вертолете, пока один из бортмехаников осмотрел пол грузового отсека с циалумовой палочкой в руке, проверяя, все ли мы забрали. Рев несущих винтов усилился, и я почувствовал, как вертолет снимает свой вес с шасси. Я ждал. Всегда лучше потерять лишних десять секунд, чтобы убедиться наверняка, чем после того, как вертолет улетит, обнаружить, что выгружена лишь половина снаряжения. Как всегда, приходится выбирать между быстротой и тем, чтобы сделать все правильно.
Бортмеханик поднял большие пальцы вверх и что-то сказал в ларингофон. Вертолет начал подниматься, и я выпрыгнул вниз. Упав на землю, я поднял взгляд. Вертолет быстро набирал высоту с еще не до конца закрытым задним люком. Через несколько секунд он скрылся из виду. Времени было 21.00, и мы наконец остались одни.
Мы высадились в русло пересохшей реки. На востоке простиралась плоская темнота. На западе было то же самое.
Кристально чистое ночное небо было усыпано звездами. Красотища неимоверная. Изо рта шел пар. Здесь было прохладнее. Определенно, в воздухе веяло холодом. У меня по лицу струился пот. Меня охватила дрожь.
Глаза не сразу привыкли к полной темноте. Колбочки в глазах позволяют человеку видеть при свете дня, обеспечивают цветопередачу и остроту зрения.
