Начиная лет с тринадцати я повадился убегать из дома. Иногда я отправлялся с одним из своих друзей на выходные во Францию; эти экспедиции он финансировал, похимичив с газовым счетчиком в доме своей тетки. Вскоре у меня у самого начались неприятности с полицией, в основном за вандализм в пригородных поездах и в залах торговых автоматов. Мои «подвиги» разбирались судом по делам несовершеннолетних и заканчивались солидными штрафами, что причиняло моим бедным родителям много горя.
В шестнадцать я сменил работу и устроился в «Макдоналдс» в Кэтфорде. Все шло хорошо до Рождества, когда меня с двумя приятелями арестовали выходящими из квартиры в Далвиче, которая не принадлежала ни одному из нас. В ожидании предварительного судебного слушания меня на три дня поместили в приют для несовершеннолетних преступников. Мне страшно не понравилось находиться за решеткой, и я дал себе клятву, что если мне посчастливится выбраться, я приложу все силы, чтобы больше туда не попадать. В глубине души я понимал, что мне нужно решиться на что-нибудь крутое, иначе я всю свою жизнь проведу в Пекхэме, болтаясь как дерьмо в проруби и огребая пинки и затрещины от всех подряд. Армия казалась мне неплохим выходом. В конце концов моему брату она понравилась, а я чем хуже?
Когда состоялся суд, двух моих приятелей упекли в колонию для несовершеннолетних, я же ограничился предупреждением. На следующий день я отправился на вербовочный пункт. Там первым делом проверили мои знания, дав простейший тест, который я безбожно провалил. Мне сказали прийти ровно через месяц, и на этот раз, поскольку тест был тот же самый, я с огромным трудом его сдал с запасом всего в два балла.
Я сказал, что хочу стать пилотом вертолета, — как бывает всегда, когда у человека нет никаких навыков и он понятия не имеет, чем ему предстоит заниматься.
— Пилотом вертолета ты никак не сможешь стать, — ответил мне сержант-вербовщик. — Однако, если хочешь, ты можешь пойти служить во фронтовую авиацию. Там из тебя подготовят механика, и ты будешь обслуживать вертолеты.
— Здорово! — обрадовался я. — Это как раз то, что мне нужно.
Новобранца отправляют на три дня на сортировочный пункт, где ему приходится сдать еще несколько тестов, немного побегать и пройти медкомиссию. Если он подходит и если есть свободное место, его направляют в тот полк или в тот род войск, который он выбрал.
Мне предстояло последнее собеседование, и офицер, проводивший его, сказал:
— Макнэб, скорее в тебя попадет молния, чем ты станешь сержантом во фронтовой авиации. Я считаю, твое место в пехоте. Я направляю тебя в Королевские зеленые камзолы. Это полк, в котором служу я сам.
Я понятия не имел, кто или что такое эти Королевские зеленые камзолы и чем они занимаются. По мне, это могла быть американская футбольная команда.
Если бы я прождал еще три месяца, то мне бы исполнилось семнадцать, и я бы попал в Зеленые камзолы уже в качестве совершеннолетнего новобранца. Однако я как идиот хотел всего и сразу. Я попал в учебный батальон младших командиров, расквартированный в Шорнклиффе, графство Кент, в сентябре 1976 года и сразу же проникся к нему лютой ненавистью. Здесь всем заправляли гвардейцы, и учеба состояла из всякой чуши и муштры. Новобранцам запрещалось ходить в джинсах; все должны были стричь волосы наголо. Нас даже не отпускали в увольнение на целые выходные, поэтому поездки домой в Пекхэм к моим старикам превратились для меня в головную боль. Однажды я получил нагоняй за то, что, не успев в Фолкстоуне на автобус, опоздал на десять минут на вечернюю поверку. Шорнклифф стал для меня настоящим кошмаром, но я освоил правила игры. Вынужден был их освоить — ничего другого мне не оставалось. Выпускной парад состоялся в мае. Я ненавидел учебный батальон от первой до последней минуты пребывания в нем, но я научился приспосабливаться к системе, и меня почему-то даже произвели в младшие сержанты и как самого многообещающего солдата распределили в Легкую дивизию.
Затем я провел некоторое время в стрелковом центре в Винчестере, где нас, молодых солдат, объединили в учебные взводы и в течение шести недель готовили к службе в Легкой дивизии. В сравнении с Шорнклиффом здесь все было гораздо спокойнее и по-взрослому.
В июле 1977 года я был зачислен во 2-й батальон Королевских зеленых камзолов, который в то время нес службу в Гибралтаре. Для меня это было как раз то, ради чего идут служить в армию: теплая погода, хорошие товарищи, экзотические женщины и еще более экзотические венерические болезни. К сожалению, всего через четыре месяца батальон возвратился в Великобританию.
В декабре 1977 года я совершил свое первое турне в Северную Ирландию. В первые годы конфликта в Ольстере погибло так много молодых солдат, что туда стали направлять только тех, кому исполнилось полных восемнадцать лет. Поэтому хотя батальон отбыл 6 декабря, я присоединился к своим товарищам только в конце месяца, после своего дня рождения.
Наверное, у боевиков Ирландской республиканской армии была особая любовь к зеленым новобранцам, потому что я сразу же попал в дело. Бронетранспортер «Сарацин» застрял в болоте неподалеку от Кроссмаглена, и нас с товарищем поставили его охранять. В предрассветный час я, осматривая местность в ночной прицел винтовки, увидел двух типов, которые подкрадывались к нам, прячась в кустах. Когда они приблизились, я отчетливо разглядел, что один из них вооружен винтовкой. Рации у нас не было, поэтому я не мог вызвать подкрепление. Выбора у меня не оставалось, и я окликнул неизвестных. Они бросились бежать, и мы выпустили им вдогонку с полдюжины пуль.
К сожалению, в то время еще испытывалась нехватка ночных прицелов, поэтому одну и ту же винтовку передавали следующей смене. Прицел на той винтовке, из которой стрелял я, был пристрелян под чей-то другой глаз, поэтому из всех моих пуль только одна нашла цель. Когда рассвело, местность прочесали с собаками, но так ничего и не нашли. Однако два дня спустя один известный «игрок» (боец ИРА) обратился в больницу по ту сторону границы с пулей калибра 7,62 мм в ноге. Это было первое боевое столкновение нашего взвода, и все горели огнем. Мы с товарищем чувствовали себя настоящими героями, и оба приписывали прицельный выстрел себе.
Остальное время, проведенное в Ирландии, выдалось менее оживленным, но более печальным. Во время минометного обстрела наших позиций в Форкхилле в батальоне несколько человек было ранено, а один из бойцов моего взвода погиб, подорвавшись на мине-ловушке в Кроссмаглене. Затем погиб наш полковник, когда был сбит вертолет «Газель», на котором он летел. После этого нас перевели в Тидуорт, и потянулись серые будни. Единственным событием за весь следующий год, заслуживающим упоминания, стало то, что я, едва мне исполнилось восемнадцать, женился.
В следующем году мы вернулись в Южный Арма. Я к этому времени уже был младшим капралом и командовал «кирпичом» (патрульной группой из четырех человек). В июле субботним вечером наша рота патрулировала пограничный городок Киди. Как это обычно для субботнего вечера, улицы были запружены местными жителями. Они привыкли мотаться на автобусе в Каслблейни по ту сторону границы, напиваться в тамошних клубах, затем возвращаться назад и гулять до утра. Мы шли по пустырю и оказались в лощине, скрывшей нас из виду. Поднявшись наверх, мы увидели человек двадцать, столпившихся вокруг крытого грузовика для перевозки скота, который стоял прямо посреди дороги. Нас они заметили только тогда, когда мы оказались совсем рядом.
Толпа пришла в ужас и с криками разбежалась во все стороны, увлекая за собой детей. Как раз в это время в грузовик залезали шестеро ребят с «Армалайтами». Мы застали их в тот самый момент, когда они позировали перед толпой с лицами, закрытыми масками, с винтовками в руках, со вскинутыми в воздух сжатыми кулаками. Впоследствии нам удалось выяснить, что они приехали с юга, намереваясь наткнуться на наш патруль и расстрелять его.
Когда я выкрикнул предупреждение, двое боевиков уже поднялись на задний борт; четверо оставались на дороге. Один из парней, забравшихся в кузов, вскинул винтовку, целясь в нас, но я свалил его первым же выстрелом. Остальные открыли ответный огонь. Произошла скоротечная, но очень ожесточенная перестрелка. Один из боевиков получил в тело шесть пуль и оказался до конца дней своих прикован к инвалидному креслу. Другой раненый в тот день «игрок» был тогда еще в самом начале своей печально знаменитой карьеры. Его звали Десси О'Хейр.[4]
Я снова стал героем месяца, и не только в британской армии. Во время перестрелки две шальные пули попали в витрину соседнего магазина, а еще одна разбила лобовое стекло машины его владельца. Приблизительно через месяц я в составе патруля снова оказался в тех краях, и хозяин магазина стоял за новой кассой в заново отремонтированном торговом зале, а на улице красовалась сверкающая новенькая машина. Хозяин просто сиял от счастья.
К тому времени как мы летом 1979 года вернулись в Тидуорт, я уже принадлежал армии по самые уши.
Теперь, для того чтобы меня выковырять, пришлось бы поработать лопатой и заступом. В сентябре меня направили учиться во внутреннюю школу сержантов. Я окончил ее с отличием, и вечером того же дня, когда мне вручили свидетельство, был произведен в капралы. Таким образом, я в свои девятнадцать стал на тот момент самым молодым капралом в пехоте. В 1980 году последовали боевые курсы младшего командного состава. Их я также окончил с отличием, и наградой мне стал билет в один конец обратно в Тидуорт.
Военный городок в Уилтшире в то время представлял собой очень унылое место; впрочем, таким он остается и по сей день. В нем были расквартированы восемь пехотных батальонов, мотострелковый полк и разведывательный полк; кроме того, на территории расположены три пивных, магазинчик и прачечная. Неудивительно, что моя молодая жена не находила себе места от скуки. Солдатам тоже приходилось несладко. По сути дела, наша задача заключалась только в том, чтобы поднимать и опускать шлагбаумы на контрольно-пропускных пунктах. Однажды наш бригадир решил поохотиться на куропаток, а мне было приказано командовать отрядом загонщиков, также набранных из солдат. Наградой явились две банки пива — и стоит ли после этого удивляться такой большой текучести среди новобранцев. К сентябрю моей жене оказалось достаточно. Она поставила мне ультиматум: или мы возвращаемся в Лондон, или я даю ей развод. Я остался, а жена уехала.
В конце 1980 года меня снова направили в стрелковый учебный центр, на два года, на этот раз уже в качестве наставника. Это было чудесное время. Я получал удовольствие, обучая зеленых новобранцев, хотя в отношении многих из них приходилось начинать с самых азов, с основ личной гигиены и умения обращаться с зубной щеткой. Приблизительно в это же самое время я впервые услышал рассказы про Специальный воздушно-десантный полк.
Там же я познакомился с Дебби, служившей в Королевских ВВС, и в августе 1982 года мы поженились. Я женился на ней, потому что нас направляли обратно в батальон, который теперь размещался в западногерманском городке Падерборн, а мы с Дебби не хотели разлучаться. В Падерборне подтвердились все мои худшие опасения относительно жизни в Германии. Это был такой же Тидуорт, но только без магазинчика. Мы больше времени ухаживали за техникой, чем ее использовали; ребята ни за что ни про что стирали пальцы в кровь. Мы принимали участие в масштабных маневрах, где никто по-настоящему не знал, что происходит, а через какое-то время всем уже просто становилось все равно.
Я чувствовал себя обделенным по поводу того, что Зеленые камзолы не посылали на Фолкленды. Мне начинало казаться, что если где-то намечалось настоящее дело, туда направляли SAS. Я тоже хотел получить свою долю — в конце концов ради чего еще я служу в пехоте? Кроме того, и жить в Херефорде было гораздо интереснее, потому что это был обычный город, а не военный городок. В то время те, кто жил в гарнизонах вроде Олдершота или Каттерика, чувствовали себя людьми второго сорта, поскольку простой солдат даже не мог купить себе телевизор или приобрести что-нибудь в рассрочку без письменного разрешения командира.
Летом 1983 года мы вчетвером, солдаты Зеленых камзолов, подали рапорт с просьбой допустить нас к отборочным экзаменам в SAS. Всеми нами двигало одно и то же — стремление уйти из нашего батальона. За два предыдущих года двоим нашим удалось пройти отбор. Одним из них был капитан, вывозивший нас на полевые занятия в Уэльс. Он лично таскал нас на Бреконские сигнальные огни,[5] обучая навыкам поведения в горах.
