— Кстати, а ты знаешь, что он из вашей деревни? — Доверительно заметил Симкин, перегнувшись через шею лошади, — да так громко, что его наверняка слышал весь отряд.
— Тише, ты! Он так нас услышит. В каком смысле — из нашей деревни? — удивленно спросил Мосия. — И почему ты раньше об этом не сказал? Вдруг он знает моих родителей?
— Я совершенно уверен, что упоминал об этом, когда сказал вам, что он пришел за Джорамом... — обиженно заявил Симкин.
Мосия сердито шикнул на него.
— Что за чушь! — но тут же тоскливо взглянул на каталиста. — Как там мои родители? Я уже так давно их не видел...
— Ну так иди и поговори с ним! — огрызнулся Джорам. Черные брови сошлись на переносице, образовав прямую линию.
— А и вправду, иди поболтай со стариной, — томно произнес Симкин. — На самом деле он не так уж плох для каталиста. А у меня, о мой Темный и Мрачный Друг, не больше причин их любить, чем у тебя. Разве я тебе не рассказывал, как они забрали моего маленького брата? Ах, маленький Нат! Бедный малыш! Он не прошел Испытания. Мы прятали его пять лет. Но они его все-таки отыскали — один из наших соседей настучал на нас. Взъелся на мою мать. А маленький Нат так меня любил! Малыш вцепился в меня, когда они тащили его прочь...
Две слезинки скатились по щекам Симкина и исчезли в бороде. Мосия испустил раздраженный вздох.
— Ладно, давайте! — шмыгнув носом, заявил Симкин. — Давайте, насмехайтесь над моими несчастьями!
Слезы с новой силой заструились по его лицу, мешаясь с каплями дождя.
— Вы меня простите, — пробормотал Симкин, — но я лучше останусь наедине со своим горем. А вы поезжайте себе. Нет, спасибо, не нужно меня утешать. Вовсе не нужно...
И, пробормотав напоследок нечто неразборчивое, Симкин развернул коня и галопом погнал его в хвост отряда.
— Насмехайтесь над его несчастьями! Интересно, сколько у него братьев? И всех отчего-то постигла ужасная судьба!
Мосия фыркнул от отвращения и посмотрел вслед Симкину. Тот вытер слезы с лица и одновременно с этим отпустил грубую шутку в адрес одного из приспешников Блалоха.
— Я уже не говорю про всех этих бесконечных сестер, которые попали в заложники к знати или похищены кентаврами, — не считая той, которая сбежала из дома, потому что влюбилась в великана. А еще тетя, которая вообразила себя лебедем и утонула в фонтане. И его мать, которая пять раз умирала от пяти редких болезней — и еще раз от разрыва сердца, когда Дуук-тсарит арестовали его отца за оскорбительные намеки на императора. И подумать только, что все это произошло с сиротой, которого нашли плывущим по сточной канаве Мерилона в корзинке, выстеленной розовыми лепестками. Ну и врун же! У меня просто в голове не укладывается, почему ты его терпишь!
— Да потому, что он врет забавно, — пожав плечами, отозвался Джорам. — Это его и отличает.
— Отличает?
— Да, от вас всех, — отрезал Джорам, взглянув на Мосию из-под насупленных темных бровей.
— Отчего бы тебе не пойти побеседовать с этим твоим каталистом? — холодно предложил он, глядя на вспыхнувшего от гнева Мосию. — Если то, что я слышал, — правда, у него есть куда более серьезные поводы для страдания, чем задница, натертая седлом.
И Джорам, пнув лошадь пятками в бока, поскакал вперед. Он обогнал каталиста, даже не взглянув на него. Грязь так и летела из-под копыт его коня. Мосия увидел, как каталист поднял голову и взглянул вслед юноше, чьи длинные темные волосы, выскользнув из плена застежки, блестели под дождем, словно оперение мокрой птицы.
— Интересно, почему я терплю тебя? — пробурчал Мосия, провожая друга взглядом. — Из жалости, что ли? Ты ненавидишь меня за это. Но это правда — по-своему. Я понимаю, почему ты не желаешь никому доверять. Ты отмечен шрамами — и не только теми, что у тебя на груди. Но когда-нибудь, друг мой, все они покажутся сущим пустяком по сравнению со шрамом от раны, которую ты получишь, когда поймешь, как ты ошибался!
Покачав головой, Мосия послал своего коня вперед и подъехал к каталисту.
— Простите, отец, что я вас отвлекаю от размышлений, — нерешительно произнес юноша, — но... вы не возражаете против моего общества?
Сарьон испуганно взглянул на Мосию. Лицо его было уставшим и напряженным. Затем, осознав, что это всего лишь Мосия, он вроде бы несколько расслабился.
— Вовсе нет. На самом деле я буду очень рад.
— А вы... может, вы молитесь или заняты еще чем таким, отец? — несколько смущенно спросил Мосия. — Я могу отойти, если вы...
— Нет, я не молился, — слабо улыбнувшись, отозвался Сарьон. — Я вообще последнее время не слишком много молюсь, — добавил он негромко. Каталист огляделся по сторонам и передернул плечами. — Я привык искать Олмина в коридорах Купели. Не здесь. Я вообще сомневаюсь, что Он здесь присутствует.
Мосия не очень понял, что каталист имеет в виду, но решил, что это удобный случай повернуть разговор в нужную ему сторону, и заметил:
— Мой отец тоже говорит что-то в этом духе. Он говорит, что Олмин обедает с богачами и швыряет объедки беднякам. Мы его не интересуем, а потому мы должны сами устраивать свою жизнь, как нам велят наши честь и совесть. Это самое важное, что мы оставим после себя, когда умрем.
— Якобиас — мудрый человек, — кивнул Сарьон, внимательно взглянув на юношу. — Я знаком с ним. Ты ведь Мосия, верно?
— Да. — Молодой человек покраснел. — Я знаю, что вы с ним знакомы. Потому-то я и подошел... То есть я не знал, а то бы подошел раньше... В смысле, Симкин только сейчас мне сказал...
— Я понимаю. — Сарьон сдержанно кивнул. — Мне следовало бы самому подойти к тебе. У меня есть к тебе послание от твоих родителей. Но я... я неважно себя чувствовал.
На этот раз пришел черед каталиста краснеть от смущения. Скривившись от боли, Сарьон заерзал в седле и взглянул вслед Джораму, исчезающему среди деревьев.
— Мои родители... — произнес Мосия после нескольких секунд молчания.
— Ой, да. Извини. — Сарьон встряхнулся. — У них все в порядке. Они просили передать тебе, что любят тебя. И очень по тебе скучают, — добавил каталист, заметив промелькнувшую на лице юноши тоску. — Твоя мама велела мне тебя поцеловать, но мне кажется, лучше я передам это просто на словах.
— Ну, да... Спасибо, отец, — вспыхнув, пролепетал Мосия. — А... а они ничего больше не передали? Мой отец...
Сарьон взглянул на юношу, и лицо его сделалось мрачным и серьезным, но он не ответил.
Мосия перехватил его взгляд и все понял.
— Так значит, это было не все, — с горечью произнес он. — Ну, приступайте к нотациям.
— Это вовсе не нотация, — с улыбкой отозвался Сарьон. — Он сказал лишь, что слыхал про здешний народ кое-что такое, что ему не понравилось. Он надеется, что слухи лгут, но на всякий случай передает, чтобы ты не забывал того, во что тебя учили верить. И еще он передает, что они с матерью любят тебя и постоянно думают о тебе.
На щеках юноши, только-только покрывшихся первым пушком, проступили красные пятна. Но стыд — если это действительно был стыд, — исчез почти мгновенно, сменившись гневом.
— Ему рассказали неправду.
— А что ты скажешь про этот рейд?
— Это хорошие люди! — Мосия с вызовом взглянул на Сарьона, — Они хотят только, чтобы им были предоставлены такие же возможности, как и всем прочим. Ну, ладно, — быстро произнес он, когда ему показалось, что Сарьон хочет что-то сказать, — может, мне и не нравится кое-что из того, что они делают, может, я считаю это неправильным. Но мы ведь тоже имеем право жить.
— Жить, грабя других? Андон мне сказал...
Мосия нетерпеливо отмахнулся.
— Андон — старый человек...
— Он сказал, что до появления Блалоха Техники прекрасно обеспечивали себя всем необходимым, — продолжал Сарьон. — Они обрабатывали землю, используя инструменты вместо магии.
— Теперь у нас нет на это времени. У нас слишком много работы. Но нам же нужно что-то есть зимой! — гневно парировал Мосия.
— Так же, как и людям, которых мы собираемся ограбить.
— Мы возьмем немного. Джорам сказал. Мы оставим им достаточно...
— Только не в этом году. В этом году у вас есть я, каталист. В этом году Блалох может использовать меня, чтобы увеличить свою силу. Ты когда-нибудь видел, какую магию способен пустить в ход чародей?
— Тогда почему вы здесь? — вдруг спросил Мосия, повернувшись к Сарьону. Лицо его было угрюмым. — Почему вы бежали во Внешние земли, раз вы такой справедливый и добродетельный?
— Тебе это известно, — негромко отозвался каталист. — Я слышал, как Симкин говорил вам об этом.
Мосия покачал головой.
— Симкин не может даже сказать, который час, чтобы не соврать при этом, — язвительно произнес он. — Если вы имеете в виду ту чушь, что вы якобы явились за Джорамом...
— Это не чушь.
Мосия уставился на каталиста, удивленно и испуганно. Но лицо Сарьона, изможденное и усталое, было абсолютно спокойным.
— Что-что? — переспросил юноша, решив, что ослышался.
— Это не чушь, — повторил каталист. — Меня послали сюда, чтобы я доставил Джорама в руки правосудия.
— Но... Но почему? Почему вы мне об этом говорите? — спросил окончательно сбитый с толку Мосия. — Вам что, чего-то от меня нужно? Вы хотите, чтобы я вам помог? Не стану я вам помогать! Чтоб я так подставил Джорама? Он — мой лучший...
— Конечно же нет, — перебил его Сарьон, покачал головой и печально улыбнулся. — Я ничего от тебя не хочу. Что бы я ни предпринял по поводу Джорама, я должен сделать это сам.
Каталист вздохнул и устало потер глаза.
