Наполеон - спаситель России

всего лишь из одиннадцати строк. Он вкратце описывал переправу через Рейн, окружение австрийских войск, названия взятых городов. Простая форма и короткий текст с картинками помогали понять сол­датам, в каких славных исторических событиях они только что участвовали. А обыватели видели, какие великие дела совершает армия под командованием Наполеона.

И эту, и все последующие прокламации, разумеется, широко распространяли среди солдат. Но, кроме того, Бо­напарт быстро понял, насколько важна поддержка всего французского народа. Поэтому он принял все усилия для того, чтобы прокламации распространялись не только среди солдат, но и среди гражданского населения. Он до­бивался этого посредством публикаций газет, плакатов и листовок, передаваемых из рук в руки.

Первоначально Наполеон хотел издавать бюллетени регулярно: через восемь дней. Вскоре он решил, что луч­ше издавать их реже, но зато уделять больше внимания ве­ликим битвам и взятым городам. Быстро сформировалась целая серия бюллетеней Великой армии. В последующих походах в обозе армии шли целые походные типографии. Бюллетени уходили во Францию чуть ли не сразу после сражений.

Наполеон, как правило, сам диктовал тексты бюллете­ней, а редактировали их секретарь или начальник штаба. Первые экземпляры бюллетеней печатались в полевых типографиях или типографиях ближайших к месту по­стоя городов. Зачастую у бюллетеней бывало несколько редакций, их печатали разными шрифтами. Затем бюл­летени распространялись в войсках, причем младшие офицеры или сержанты читали их вслух перед строем рот. Раздавать бюллетени в виде листовок «на руки» не было принято из-за относительно небольшого их коли­чества.

Затем наиболее удачные бюллетени переиздавали в виде плакатов, которые расклеивали на стенах по городам, прибивали к деревьям в деревнях. С самого начала Напо­леон издал указ о перепечатывании бюллетеней государ­ственными типографиями и официальными газетами. При­чем не только в Париже или во всей Франции, но и во всех покоренных или зависимых странах.

Бюллетени трактовали исторические события настоль­ко своеобразно, что в войсках скоро появилась поговорка: «Врет, как бюллетень». Но быть упомянутым в бюллетене считалось великой честью даже для генерала или марша­ла. А солдаты гордились, если бюллетень упоминал их ди­визию или корпус.

Под конец Итальянского похода, 20 июля 1797 г., Напо­леон основал даже «корпоративную» газету «Курьер Ита­льянской армии».

С тех пор в армиях под командованием Наполеона, а затем и во всей французской армии, полевые типографии печатали не только императорские прокламации и бюлле­тени, а и постоянную военную прессу.

Опыт оказался бесценным. Бюллетени выпускали и в кампаниях, которые вел уже Наполеон-Император: в 1805, 1806-1807, 1809, 1812 и даже 1813 гг.

В 1811 году Наполеон приказал Александру Бертье собрать все бюллетени предыдущих походов и издать их в виде книги. Тут уже речь шла не об информировании французов о победах Великой армии, а об укреплении легенды о победах и культа личности Наполеона Бона­парта.

Можно спорить, планировал ли Наполеон уже тогда, в Италии, свержение Директории и приход к власти? Подумывал ли он о том, чтобы сделаться новым импера­тором, не хуже Людовиков? Скорее всего, первые мысли о свержении Директории у него возникли под конец Ита­льянского похода, после ряда блистательных побед. Сам он об этом не рассказывал, а больше спросить не у кого. Фактом является то, что после первых же побед Наполеон стал претендовать на самостоятельную роль.

Не менее важный факт: у него в руках оказался мощ­нейший аппарат пропаганды. Аппарат, который он сам придумал и создал! Этот аппарат повседневно делал из Наполеона живую легенду. И из него лично, и из тех сол­дат и офицеров, которые были верны Бонапарту и шли за ним. Пропаганда укрепляла связь Главнокомандующего и армии, она делала всех участников событий участниками одной пропагандистской легенды.

И благодаря победам, и благодаря пиару к концу Ита­льянского похода имя Бонапарта гремело по всей Ев­ропе.

Наполеон — кумир армии

Наполеон никогда не был демократом в том смыс­ле, в каком это слово упоминается чаще всего: он не считал людей равными. У него хватало ума понимать, что если дать людям свободу, они очень быстро станут неравными — ни по положению в обществе, ни по имуществу.

Но он считал, что способности человека не зависят от места, где он родился, от сословия и от богатства. Свиде­тель великих потрясений, он скорее считал, что место в обществе и богатство должно следовать за талантливым и предприимчивым. В этом отношении военная косточка Бонапарт был очень аристократичен.

Действительно, есть много примеров того, что демокра­тия не умеет оценивать людей, выделяющихся из толпы. Если все равны независимо ни от чего, если каждый равен другому без условий и оговорок, то какой смысл в заслу­гах, выдающихся особенностях и чертах характера? Они лишние, за них никаких дополнительных преимуществ не получишь. Они даже подозрительны, потому что разруша­ют иллюзию одинаковости.

Демократия волей-неволей помешана на деньгах. Это единственный вид неравенства, который она способна признать. И получается, что каждый сам себя может «вы­брать» в верхи общества, разбогатев. А к любому другому неравенству демократия подозрительна.

Аристократическое сообщество, во-первых, выбирает себе членов. Можно самому стать миллионером, но никак нельзя самому стать генералом, крупным чиновником, ар­хиереем или профессором. Для этого нужно потрудиться, и нужно, чтобы твою работу оценила верхушка аристо­кратической системы.

Во-вторых, аристократия предъявляет жесткие требо­вания к своим членам. Если ты не соответствуешь предъ­являемым требованиям, ты не станешь генералом, профес­сором... жрецом Амона-Ра... нужное вставить.

Демократизм демократии определяется допуском каж­дого к обогащению.

Демократизм аристократической системы определя­ется допуском каждого к проявлению нужных качеств — и тем самым к карьере.

Корсиканский дворянин Наполеоне Боунапарте был глубоко аристократичен. Генерал Конвента и Директории Наполеон Бонапарт был глубоко демократичен. Он видел, как проявляют прекрасные качества люди самого скром­ного происхождения.

19 мая 1804 г. Наполеоновским кабинетом был опубли­кован декрет, которого ждала вся армия. 18 популярных генералов назначались маршалами Франции, причем чет­веро из них считались почетными, а остальные — действи­тельными.

Всего маршалов за все время наполеоновских войн было 25 человек. Из них только 7 — выходцы из дворян­ства. Причем только племянник последнего польского короля Жозеф-Антуан (Юзеф-Антоний) Понятовский и Этьенн-Жак-Жозеф-Александр Макдональд входили в верхушку аристократии, и сделали бы карьеру в лю­бом случае. Даву, Груши, Серюрье, Периньон, Мармон, скорее всего, остались бы офицерами и не вышли в ге­нералитет.

Большинство — выходцы из горожан, причем если Сюше, Удино, Массена, Мортье, Виктор, Лефевр — из богатых, процветающих буржуа, то Сульт, Бессьер, Брюн, Монсей, Журдан — из тех, кого мы назвали бы интеллигенцией, дети адвокатов, врачей, нотариусов. А пятеро маршалов Напо­леона (20%!!!), Ней, Мюрат, Лоран, Ланн, Ожеро — выходцы из городских низов. Пьер Ожеро (1757-1816) - сын лакея и до вербовки вел совершенно люмпенское существование. Вербовка в армию стала для него возможностью получить гарантированную еду и одежду.

Много говорилось о комплексе неполноценности неро­довитого, незнатного Наполеона. Да, в сравнении с цар­ствующими особами, с потомками участников Крестовых походов он выглядел неродовито, неказисто. Тем более в свете своих невероятных амбиций.

Но в феодальной системе всегда кто-то выше вас, а кто-то ниже. Наполеон — родовитый провинциальный дворянин, семья которого известна уже 250 лет. Из его маршалов он по происхождению ниже Понятовского и Макдональда, примерно равен остальным пяти дворянам, незначительно выше «дворянства мантии», но, конечно же, несравненно выше всех потомков буржуа. Для пяти люм­пенов происхождение Наполеона — такое же поднебесье, как происхождение Людовика.

Получается — Наполеон достаточно типичный выдвиже­нец для своей армии. Пример для всех остальных. В армии Наполеона каждый реально мог сделать карьеру. Сделав­ший — такой же, как мы, только лучше. Ведь никто не ме­шал делать карьеру, это вам не королевская армия.

Наполеон — такой же, как мы. Выдвиженец, простой человек. Продвинулся, начиная с Тулона. Каждый мо­жет продвинуться. Даже в грабежах такой же. Откуда у него деньги? Оттуда же, откуда у нас всех. Выдвинулся — и остался солдатом. Живет просто, не бегает от опасно­сти. В атаках — впереди, руководит войсками.

Наполеон — не из верхушки аристократии. Он демо­кратичен и прост, он может разговаривать с любым, кто ему интересен, — в том числе с рядовыми артиллеристами или младшими офицерами. У него такая же еда. У него в походе нет особых одежд и особой мебели, обычная рас­кладная кровать.

Наполеон мог потрепать за ухо того, кто ему понравил­ся, вызвал его одобрение. Жест не аристократический, не версальский.

А одновременно творился миф о Наполеоне — отце солдатам. Это не только миф, Наполеон и правда был за­ботливым, разумно-строгим, но и снисходительным на­чальником. Итальянская армия действительно обязана была Наполеону тем, что из толпы полураздетых и полу­голодных превратилась в организованную корпорацию сытых, одетых, обеспеченных. И тем не менее миф о На­полеоне — отце родном, и творился вполне сознательно.

Еще более важной частью культа личности Наполео­на был миф о его исключительности. Наполеон прав — это правители по праву рождения, Бурбоны и Гогенцоллерны, могли быть заурядными людьми и оставаться на тронах. Та­кой, как он, был исключением в роли военачальника. Зна­чит, он должен обладать исключительными дарованиями!

Наполеон — абсолютный гений войны. Наполеон не мо­жет проиграть сражения. Армия под командованием Напо­леона — непобедима. Это почти соответствовало истине, но многократно обыгрывалось в пропаганде.

Наполеон неуязвим, его не берут пули — тоже часть мифа. В Италии, на Аркольском мосту, позже в войнах с Пруссией Наполеон не раз был легко ранен. И всегда скрывал свои ранения. Если ему и оказывали помощь, то тайно. Творилась легенда, культ личности.

Идеалы революции никто и не думал отменять. Солда­ты несли на своих штыках Свободу, Равенство и Братство. Причем свободу от феодальных порядков они и правда несли. И при том солдаты все сильнее чувствовали себя членами корпорации, которая к ним справедлива, принад­лежать к которой хорошо и правильно и в которой им воз­дается по достоинствам.

На словах Наполеон всегда презрительно относился к человеческой жизни, к «пушечному мясу» солдат. Он от­кровенно говорил, что «...вырос на полях битвы. Такому человеку, как я, наплевать на жизнь миллиона людей!».

Тем не менее солдаты чувствовали, что ими интересу­ются, о них заботятся, у них есть Отец Родной, выросший до масштабов Главнокомандующего батяня-комбат.

Солдаты французской армии воевали под командова­нием исключительной, чуть ли не мистической личности. Они чувствовали связь своей личной судьбы с судьбой Наполеона Бонапарта. Он был выше и лучше любого дру­гого генерала. Исключительнее и особеннее. Личность этого выдающегося человека бросала отблеск на армию и связывалась с армией. Армия все больше боготворила своего «маленького капрала» в неизменной треуголке и се­ром походном сюртуке.

Столетием позже другой человек, в другой стране су­меет вырастить аппарат, преданный лично ему, поддержи­вающий лично его и идущий лично за