Когда Екатерина в третий раз забеременела от Григория Орлова, это уже нельзя было объяснить «случайным» зачатием от мужа: любое общение супругов к тому времени совершенно прекратилось. Екатерина скрывала беременность, а когда подошло время рожать, ее преданный камердинер Василий Григорьевич Шкурин поджег свой дом. Любитель подобных зрелищ Петр с двором ушли из дворца посмотреть на пожар; в это время Екатерина благополучно родила.
Ребенок родился 11 апреля 1762 года незадолго до переворота. Его отдали в приют, и только через 19 лет, 2 апреля 1781 года, получил от матери собственноручное письмо о том, что «мать ваша, угнетаема злыми людьми и обстоятельствами», не могла признать ребеночка своевременно. Помогли Бобринскому и деньгами, пожаловали герб, но ко двору не пустили.
Павел Петрович через 5 дней после прихода к власти произвел Алексея Григорьевича Бобринского (1762-1813), сына Екатерины II и Г. Г. Орлова, в графское достоинство и в чин генерал-майора. От четверых детей первого графа Бобринского пошел многочисленный и успешный род. В Киеве был поставлен памятник Алексею Алексеевичу, второму графу Бобринскому (1800-1868): бронзовая статуя, на подножии которой изображены земледельческие орудия с надписью: «Полезной деятельности графа Алексея Алексеевича Бобринского».
Известны Бобринские — археологи, министры, егермейстеры. Вплоть до эмиграции, где граф Владимир Алексеевич (1867-1927) — политический деятель, идеолог защиты русского населения зарубежной Руси. Живут Бобринские и в наши дни.
Трое детей — от трех разных отцов.
Воцарение Екатерины началось с лицемерия и лжи. Лжив и двуличен ее Манифест о воцарении. Еще более двуличен, лицемерен и подл ее Манифест о смерти Петра III. От начала до конца лживо, двулично и подло ее поведение до переворота, во время и после него.
Стремясь сначала уцелеть и возвыситься при Елизавете, потом стремясь захватить власть, она постоянно лгала, по сути, всем. Ложь стала ее спасением еще с подросткового возраста.
Она лгала матери, чтобы избавиться от физических наказаний, и отцу, чтобы избавиться от его нравоучений. Отправляя дочь в Россию, папа написал «маленькой Фике» пространную инструкцию, в которой советовал избегать любых интриг, азартных игр, а более всего — любовных связей на стороне. Фикхен благодарила папеньку за науку и целовала родительскую ручку. В России же интриговала направо и налево, число ее любовников переваливает по крайней мере за 50 человек. Что до азартных игр... С бытности великой княгиней и до самой смерти Екатерина Романова-Ангальт-Цербстская-Гольштейн-Готторпская больше всего любила играть в карты. Проиграть ей в карты было вернейшим способом сделать придворную карьеру.
Великой княгиней она лгала Елизавете, рассказывая о своей преданности. Лгала Фридриху, обещая отблагодарить его за избрание в невесты великого князя Петра Федоровича. Лгала Бестужеву и другим царедворцам. Лгала мужу, изменяя ему направо и налево. Лгала любовникам, боясь их длинных языков и претензий на чрезмерную близость.
Всех этих людей она неизменно предавала.
Идя к трону, она лгала гвардии, пытаясь представить себя «второй Елизаветой» и отстранив от себя гвардию сразу после переворота.
Она лгала сановникам империи, притворяясь будущей регентшей.
Она лгала церковным иерархам, притворяясь верной дочерью православной церкви, которая не допустит огосударствления церковных имуществ.
Она лгала даже Григорию и Алексею Орловым, ловко играя их чувствами и надеждами. Даже с ними она вела себя так, чтобы в случае неудачи переворота можно было свалить всю вину на них, а самой остаться в стороне.
Убивая мужа, она оставила документы, обличавшие Алексея Орлова, как убийцу, и заставила почти все образованное общество в России считать его главным негодяем.
Она лгала, рассказывая о чудовищных качествах своего законного мужа, Петра III Федоровича, и распространяя о нем отвратительные сплетни.
Она лгала иностранным дипломатам и собственному двору, изображая случайностью задуманное ею убийство.
Она лгала каждой строчкой своего манифеста, рассказывая сказки о том, что «вынуждена» была взять власть по воле «всего народа».
Уже став императрицей, она не только продолжала лгать о событиях своего воцарения. Она повязала круговой порукой всех, знавших хотя бы кусочек правды, и заставила их или молчать, или самим тоже лгать. Орлов молчал из государственных соображений, Теплов — боясь быть уличенным как предатель и убийца, Загряжская до конца своих дней рассказывала отвратительные сплетни об императоре Петре III и об Алексее Орлове.
Участники переворота лгали, чтобы обелить себя и оправдать свое участие в измене присяге и нарушении своего долга.
На протяжении всего правления Екатерины очень не рекомендовалось интересоваться обстоятельствами смерти Петра III или причинами, по которым Павел I Петрович (или все же Сергеевич?) был отстранен от фактической власти. Точно так же не рекомендовалось интересоваться, насколько соответствуют действительности слова ее манифестов.
То есть все прекрасно знали, что Павел давно должен править и что император Петр III скончался от чего угодно, только не от «геморроидальной колики». Знали — и молчали. Дворянство было единственным слоем, на который опиралась Екатерина. Единственным классом общества, для которого правление Екатерины было хоть чем-то полезно и выгодно. Но и дворянство было обречено почти на беспрерывную ложь.
Все знали, что официальные сведения почти обо всем лживы и ненадежны. Слухи роились, как мухи в мясных рядах, но почти все слухи тоже были по неизбежности лживы.
Насколько плохо представляли себе жизнь империи... по существу дела, абсолютно все, говорит такой, почти невероятный, случай: после смерти Екатерины один из первых вопросов, заданных царедворцам Павлом I Петровичем (Сергеевичем?) был: «Жив ли мой отец?». Принц не исключал возможности, что его официальный отец не убит, это все сплетни, досужие побасенки... А на самом деле Петр III заточен в дальнем монастыре, в крепости, в каменном мешке, в подвале.
Павел I родился 20 сентября 1754 года. От Сергея Салтыкова или от Петра Романова-Голштинского? Сергеевич он или Петрович? Эта тайна преследовала Павла I всю его жизнь и дожила до нашего времени. Никто доподлинно не знает, чей он сын. Вот что известно совершенно точно, так это что матери он не любил и боялся. И что мать точно так же не любила и боялась своего сына.
Есть какая-то мистика в том, что Павел родился в Летнем дворце Елизаветы Петровны. Впоследствии этот дворец был снесен, а на его месте сам же Павел построил Михайловский замок. В этом замке Павел и был убит 11 марта 1801 года.
Другое место, навсегда связанное с ним и его семьей, — Павловский парк площадью 540 га и Павловский дворец. Они заложены в год рождения Павла. Дом всегда характеризует человека. Колоссальный парадно-помпезный Екатерининский дворец в Царском селе и Павловский в соседнем Павловске, в считаных километрах — это как два разных мира. Дворцово-парковый комплекс в Павловске совсем другой: домашний, семейный и добрый. Трудно объяснить, что такое «дух дворца» или «дух «дворцово-паркового комплекса». Но такой дух существует совершенно реально, и, похоже, во многом именно он опреде ляет популярность Павловского парка у петербуржцев. В этом хорошо организованном, любовно устроенном парке просто приятно бывать.
Павловский дворец и Павловский парк устроила женщина, сыгравшая огромную и до сих пор не оцененную до конца роль в истории всей правящей династии.
Первая жена Павла Петровича Наталья Алексеевна (1755-1776), урожденная принцесса Августа-Вильгельмина-Луиза Гессен-Дармштадтская, не принесла Павлу большого счастья. Женаты они были с 10 октября 1773 г., а в 1776 году молодая женщина умерла родами, вместе с младенцем. С Екатериной Наталья Алексеевна сразу вступила в конфликт: она была «прогрессивно» настроена, стояла за раскрепощение крестьян и широкие конституционные реформы.
Павел очень страдал по покойной жене, никак не мог прийти в себя. И тогда Екатерина «вылечила» его очень в своем духе: представила сыну перехваченные ее разведкой любовную переписку Натальи Алексеевны и графа Андрея Кирилловича Разумовского.
На похороны жены в Благовещенской церкви Александро-Невской лавры Павел Петрович не пришел, траур при малом дворе наследника престола не объявлялся.
Почти сразу же после похорон начались поиски новой супруги для наследника. Вся эта история сильно повлияла на характер Павла, сделав его подозрительным и неуравновешенным. Позже он не доверял ни своей второй жене, ни даже детям.
Но вторая жена Павла, Мария Федоровна (1759-1828), урожденная принцесса София Доротея Вюртембергская, сделала очень многое.
Замужем с 7 октября 1776 г., она сумела организовать жизнь царственной четы так, что у Павла появился тыл. Первая жена была скорее соратницей; вторая — домашним другом и хозяйкой в его доме. Стоит посетить ее покои в Павловском дворце. Ее комната с низкими окнами выходила в «садик Марии Федоровны»: чтобы встать и сразу оказаться среди плодов собственного труда. Мария Федоровна сама вела хозяйство, родила 10 детей и, судя по всему, была предана мужу намного сильнее, чем он ей. С ней у императоров Российской империи появились не любовницы, не тайные браки, а такие категории, как семья и дом.
В 1783 г. Екатерина дарит Павлу Гатчину. Павел не коронован, не миропомазан, не венчан на царство. Это какой-то недоимператор. Тот, кто имеет законное право на престол, но кого к престолу не подпускают.
«Гатчинский полуимператор» в официальной истории ославлен почти как его официальный отец — истеричным полудурком, жестоким деспотом, солдафоном. Как и его официальный отец, был он человеком образованным, неглупым и гуманным.
Что касается истеричности и скверного характера Павла I Петровича. Его учитель (с 1760 г.) граф Никита Иванович Панин был убежденным либералом и конституционалистом. Его мировоззрение формировалось в многолетней дипломатической работе в Дании и Швеции. Его брат Петр Иванович был великим поместным мастером масонского ордена в России.
Павел сильно привязался к Панину. Юноша весьма охотно занимался чтением и был хорошо знаком с Сумароковым, Ломоносовым, Державиным, Расином, Корнелем, Мольером, Вертером, Сервантесом, Вольтером и Руссо. Прекрасно владел латынью, французским и немецким языками, любил математику.
Один из младших наставников Павла, Порошин, вел дневник, в котором день за днем отмечал все поступки маленького Павла. В нем не отмечены никакие отклонения в психическом развитии личности будущего императора, о которых так любили впоследствии рассуждать многочисленные ненавистники Павла Петровича.
Павел был ярко выраженным холериком, это факт. Он был сторонником конституции и равенства сословий. Но его психическое развитие не показывает каких-либо отклонений.
Что касается атеизма. Духовником и наставником цесаревича был один из лучших русских проповедников и богословов архимандрит, а впоследствии
